Учебное пособие по основному и специальному курсам философии.
Содержание
Введение 1
Из истории проблемы уровней 2
Концепция уровней и философия 11
Диалектика уровней 22
Субординация в иерархических системах. 26
«Субординация» и «координация» уровней. 30
Литература 39
Введение
Без преувеличения можно сказать, что в современной культуре стали привычными понятия системы и элемента, структуры и функции, целого и части, информации и управления и некоторые другие. Данные понятия — свидетельство системного мышления теоретиков и практиков XX в. и методологического влияния на них законов, принципов и категорий диалектики. Почти общепринятым является мнение, что принцип системности входит в диалектику, а системный подход или системный анализ принадлежит специальным сферам теоретической и практической деятельности. К последним относится системный подход политиков к современной эпохе и земной цивилизации, биологов — к экосистеме, популяции, живому организму или клетке, системно-лингвистический, экономико-математический анализ общественной жизни, «системное движение» в кибернетике, почвоведении, медицине, геологии, космонавтике, географии и др.
Менее привычно звучат пока понятия уровня, координации и субординации, ведущей структуры и инфраструктуры и т. п. Они зародились преимущественно или целиком в лоне «системного движения», необычайно быстро входят в теоретический и практический обиход и начинают лидировать в системном мышлении.
Наши задачи: проследить эволюцию проблемы уровней от уровневых идей до современных концепций; дать характеристику уровней и уровневых связей; показать соотношение концепции и принципа уровневости с другими разделами и принципами диалектической концепции, с выводами философского монизма; сформулировать значение концепции уровневости реальности для диалектики и философии в целом, для специальных наук и общественной практики.
Из истории проблемы уровней
Проблема уровней имеет глубокие истоки в истории философского и специального знания. Системность и уровневость бытия отражаются в системной упорядоченности и иерархичности идеального, в частности, в субординации знания. Кроме того, науке как системе теорий, философии как соединению концептуальных блоков присуща своя внутренняя субординация: неоднородность и неравнозначность законов и категорий, форм и приёмов, сторон и ступеней познания. Наконец, в самом характере мировоззрения заложено стремление людей к выявлению «централизации» и иерархичности бытия; определению своего места в мире и воздействия человеческой деятельности на этот мир. В мировоззрении неизбежно рассматривалось взаимодействие координации и субординации природных и социальных, материальных и идеальных,. индивидуальных и общественных, объективных и субъективных факторов. По-своему иерархичны не только философская и научная картины мира» но и мирочувствование, в частности, эстетическое.
Небесная иерархия строилась мыслителями «по образу и подобию» общественной, в которой производилась субординация низших каст и классов-сословий высшими, толпы — любителями мудрости, подданных — государем, физической деятельности — умственной, доминирование нетрудовой деятельности над трудовой и т. п. Философы находили центр Вселенной в виде Земли или. Солнца. Считалось, что на различные расстояния от центра удалены круги, кольца, венцы, сферы, орбиты, на которых располагаются другие, «подчинённые» небесные тела. Люди рассматривались средним, промежуточным звеном между богами и животными.
Вплоть до XIX века в философии и науке господствовали идеалистические и механические представления об иерархии с их общим выводом: материя — это вещество. Открытие клетки и дарвинизм расширили и углубили представления об органической иерархии, а учение Менделеева — о химической, революция в физике на рубеже веков к представлениям о мега- и макромире добавила знание о микропроцессах. Разработка диалектического материализма доказала субординацию основных материальных форм, многоуровневость общественно-экономической формации, культуры и жизни общества, поставила перед исследователями проблему иерархичности общественного бытия и т. п.
Философы различных эпох подчёркивали упорядоченность мира понятиями космоса, живого целого, машины, системы, порядка и организованности, равновесия, гармонии, красоты и т. п. В этой, всеобщей упорядоченности выделялся и некоторый вертикальный и «вертикальный» (непространственный) параметр: связи доминирования, иерархии, субординации уровней как вид подчинения одного другому.
Вертикальным является соотношение стоящего, по мнению философов, выше и ниже. Таково взаимодействие высших (начал вещей и строения Вселенной) и низших (бесконечного разнообразия вещей) родов бытия по Ф. Бэкону; Я и среды — у Фихте: «Я будет высшим понятием» по сравнению с не-Я; духа и мира у Шеллинга: «Дух выше света» [1 ]. При космических связях, с точки зрения Ибн-Сины и аль-Битруджи, «верховное тело» доминирует над остальными, движет ими. Оно является центральным и по роли, и по местоположению в системе. Уже Гераклит подметил асимметричность противоположностей: гармония, по его мнению, может быть в двух формах: 1) относительное преобладание одной противоположности над другой и 2) напряжённое равновесие. Знаменитое состояние «все течёт» он дополнял менее известным (отличавшим его от метафизика Кратила) — стабильностью лука и лиры [1а].
Центральным выступает нечто материальное или идеальное. Как объективный идеалист Гегель утверждает, что «субстанциональная двоица» отсутствует и что «духу свойственно иметь центр в себе», а не во внешнем, материальном [2]. Доказывая беспредельность мира, Паскаль писал «о бесконечной сфере, центр которой везде, а окружность нигде» [3 ].
Верхнее, высшее, центральное — это одно и то же субстанциальное, по-разному обнаруживающее своё ведущее значение по отношению к несубстанциальному.
Оно, кроме того, первопричина, первый двигатель (Аристотель) , начало и источник бытия. Неоплатоник Прокл конструировал следующую идущую снизу вверх субординацию: вещи — сущность души — интеллектуальная природа — единое. А в этих рамках существовал порядок вторичных и первичных вещей, не-самодовлеющего и самодовлеющего. «Дело-действие» у Фихте представляет собой «абсолютно первое». Согласно противоположной философской позиции в природе самой по себе действует «первый закон» и «неизбежно существует множество подчинённых законов и множество сложных следствий этих законов» [4 ]. Вселенная в качестве системы подчиняет свои части, «субсистемы» (Кондильяк).
Вертикально соотносятся первичная (она же сущностная) и производные силы. Причём основание тоже многослойно, и в нём имеется «последнее основание», «началосущности», или «высшая субстанция» (Лейбниц) [5 ]. В «органическом строе» человечества «природному придавался как бы нормативный характер… Для древнего грека и средневекового человека существовал неизменный космос, иерархическая система, вечный «ордо»… Земля и небо составляли неизменную иерархию» [5а].
Итак, вполне логично был открыт «некий принцип властвования… общий закон природы», аналогичный «власти господской и политической» в обществе [6 ]. Принцип иерархии стало возможным сформулировать лишь при условии «слойности» реальности, бытия [7].
В общественной системе философы находят многие виды вертикальных зависимостей, в ней всюду установлено «подчинение и соподчинение» (М. Аврелий). «Подвластие» Н. П. Огарёв выводит из частной собственности и монархизма.
В экономике в разных системах отсчёта доминируют объективно: труд, производительные силы, отношения собственности, общественное разделение труда. Трудом создаются все блага, поэтому и в будущем «основанием новой системы послужит труд» [8 ]. В труде складываются производственные отношения, стержнем, или центром которых служат отношения собственности на средства производства (К. Маркс и Ф. Энгельс). Отсюда «всё крутится вокруг нашей собственности»; в более широком плане — вокруг «экономических начал», «хозяйственных отношений». Все держится на экономическом основании» [9 ].
Экономика определяет остальные сферы общественной «жизни только в конечном счёте, стратегически, а не ежесекундно и не во всех деталях развития сфер общества. Противоположности субординированы, но во взаимодействии, а не в однонаправленном действии. «Маркс и я, — писал Энгельс, — отчасти виноваты в том, что молодёжь иногда придаст больше значения экономической стороне, чем это следует. Нам приходилось, возражая нашим противникам, подчёркивать главный принцип, который они отвергали, и не всегда находилось время, место и возможность отдавать должное остальным моментам, участвующим во взаимодействии» [10].
Следующим видом связей является социально-классовая иерархия, в частности, сословная.
Сословная иерархия соседствует с политической: военной и чиновничьей, монархической и олигархической и т. п. Субординация людей в государстве есть не что иное, как «порядок в области должностей» (Аристотель). «Раз существует имущественное неравенство, то из него, в силу этого, вытекает неравенство абсолютное» [11] во всех отношениях. Централизация и субординация могут быть как бюрократическими, так и демократическими. Демократия не тождественна координационным, «горизонтальным» связям, как бытует в обыденном сознании. Она противоположна и охлократии и бюрократии. «Бюрократия есть круг, из которого никто не может выскочить. Её иерархия есть иерархия знания. Верхи полагаются на низшие круги во всем, что касается знания частностей; низшие же круги доверяют верхам во всем, что касается всеобщего… Государство существует уже лишь в виде определённых бюрократических сил, связанных между собой посредством субординации и слепого подчинения» [12].
Экономическая и социально-политическая субординация освещаются религией и церковью, которые и сами построены иерархически. Кстати, понятие иерарха, иерархии рождены в церковных отношениях. При государственном статусе церкви оба социальных института взаимозаменяемы, что подмечено А. И. Герценом: «Церковь заменяется государством, монастырь — присутственным местом, чины небесные — служебными чинами, поглощение лица в боге — поглощением его в государстве, священники стали квартальными, и централизацией исправляется Иегова. Народ по-прежнему остаётся паствой» [13].
В марксизме более полно, чем в предшествующих школах философской культуры, объяснено доминирование экономического базиса формации над надстройкой. Он установил: «… Экономической иерархии соответствует то, что я назвал бы иерархией душ, интеллектов, умов… Экономическому положению классов и общественной иерархии соответствует классовая психология». Данное учение «устанавливает объективную координацию и субординацию всех интересов в ходе развития любого общества» [14]. Иными словами, оно исследует объективные горизонтальные и вертикальные связи в обществе.
Связь идей в человеческом духовном мире тождественна упорядоченности вещей (Спиноза), в частности, доминирование одной, вещи над другой воспроизводится в сознании, а порядок в наших идеях есть только субординация между названиями предметов, данными их отношениям в родах и видах [15 ]. Непрерывный прогресс познания представляет собой движение и вширь, «по горизонтали», и вглубь, «по вертикали». «Природа обыкновенно помещает свои сокровища в скалистом грунте» [16], она пытается держать нас на почтительном расстоянии от своих тайн, на поверхности (Юм; Кант). Именно поэтому может показаться, что «сущность Я столь же. мало доказуема, как и сущность линии» [17 ]. Но всё же жадный человеческий разум проникает в сущность, в «скрытый схематизм» мира (Ф. Бэкон), геометрической линии, самого человека. По Платону, «диалектика как бы оглавление наук, стоит у нас наверху… ею должны заканчиваться все науки» [17а].
Истина в сравнении с невежеством и заблуждением ставится или «высоко наверху» (Ф. Бэкон), или внизу — в глубине (Демокрит). А потому мудрец выше и основательнее невежды, философ же, по Платону, занимает промежуточное положение между ними.
Практика и опыт составляют основу для аксиом и теорий, и люди в своих действиях «сначала восходят к аксиомам, а затем спускаются к практике» [18]. «Вертикально» знаменитое восхождение от абстрактного знания к конкретному и обратное движение, так сказать, нисхождение; таковы же переходы между слоями конкретного и абстрактного знания (Гегель, Маркс). Может быть, современное «восхождение» в значении «движение вверх» связано с античным значением слова: движение в обратном направлении, а именно, к глубинам учёности и мудрости. Одна из 40 книг Ксенофонта Афинского называлась «Анабасис» (восхождение, т. е, «поход в глубь материка»). Данный факт получил поэтическое освещение:
Он, Ксенофонт, восхожденье своё совершил не для Кира,
Он не на персов ходил — к Зевсу искал он пути:
Ибо учёность свою явил он в «Деяньях Эллады»,
Ибо Сократову он в памяти мудрость хранил.
Ксенофонт был учеником самого Сократа и другом Кира [18а].
В небольшом историческом экскурсе мы мало пользовались историческим методом, хронологией философских идей. В ходу был логический метод как обобщение материалов, добытых с помощью истории. Были очерчены некоторые основные направления эволюции проблемы уровней в истории философии, а именно, онтологическое, гносеологическое, социально-философское. Причём каждое из них изложено эскизно.
В целом же отметим, что то или иное обращение к уровням бытия природы и общества, к уровням философского отражения бытия свидетельствует о диалектичности мышления хотя бы по следующим основаниям. Выделение дихотомии, триады или множества уровней означает признание существования особых противоположностей в реальности. Исследование уровневых зависимостей входит в арсенал доказательств всеобщности связей в реальности. Подразделение уровневых связей на координационные и субординационные, идущие от сходства и различия уровней как противоположностей, касается интерпретации единства и борьбы противоположностей, тоже вырастающих из их сходства, доходящего до тождества, и различий. Открытие уровневой обусловленности способствовало выводу о всеобщей обусловленности вещей, систем, процессов. Наконец, градация уровней по «вектору» существенности-несущественности и по виткам спирали развития также диалектична по духу.
В историко-философских материалах просматривается и такой вывод: идея уровней выступает и как составляющая причины философско-онтологического монизма, и в качестве его следствия; онтологический же дуализм и эклектический философский метод не справляются с проблемой уровней или пытаются обходиться без неё.
Издавна человечество начало познавать разновидности объективной иерархии посредством астрономии и медицины, обществоведения и географии, геометрии и некоторых других специальных наук. Так, начала теории музыки строились вокруг понятий ступени, доминанты, лада, аккорда, диссонанса, гармонии. Ещё Ньютон пришёл «к иерархической схеме строения вещества» [19]. Геология пронизана идеей уровней. Доминантами в космогонических и геологических процессах выступают центры космических систем и ядро Земли. С открытием клетки к биологическим представлениям о популяции и особи, организме и органе добавилось знание ещё об одном уровне живого. Познание физикой микромира наряду с макро- и мегамиром было своеобразной «уровневой» революцией во всем естествознании. В начале XX в. американские философы-материалисты Г. Ч. Браун и Р. В. Селларс пришли к выводу, что повышение уровня организованности — это нить, пронизывающая всю природу, а первый из них, видимо, ввёл понятие структурных уровней [20]. Аналогичный вывод сделан французом Г. Башляром. Гипотезу об уровнях организации связывают с именем А. В. Новикова. «Идею уровней можно сформулировать следующим образом: в некоторых областях, характеризуемых определёнными размерами пространства и времени, можно абстрагироваться от бесконечного числа параметров, необходимых для описания материи, и исходить из некоторой совокупности переменных, которые играют фундаментальную роль только для этого уровня и которые действительно объективно описывают его свойства. Если мы проникнем глубже, то потребуется более сложная, качественно иная механика» [21].
Словом, в XX в. происходит становление концепции уровней, концентрирующейся вокруг идеи уровней, а одновременно с теорией складываются и уровневый подход, уровневый анализ. В 80-е гг. существуют в разной мере строгие частные концепции уровней: физическая и кибернетическая, геологическая и космологическая, культурологическая и лингвистическая, биологическая и психологическая, глобально-математическая (М. Месарович, Э. М. Хакимов).
Суть уровневого анализа заключается:
1) в выделении особых противоположностей-уровней: платформенных систем в геосфере; слоев в многоуровневых и многоцелевых социальных и технических системах; ТПК и социальных регионов, входящих в экономическую и социальную- подсистемы общества; подсистем в биоценозах, биогеоценозах, экосистемах и . т. п.;
2) в установлении вертикальных и горизонтальных зависимостей между противоположностями. Так, в наше время дорабатывается диалектика высших и низших форм движения материи, изложенная Ф. Энгельсом. Принцип доминанты в объяснении механизма центральной нервной системы человека был открыт советским физиологом А. А. Ухтомским в 1923 г. Он был переосмыслен в 1935 г. Якобсоном для понимания художественного произведения. Таким образом. не только в кибернетике есть потребность в «принципе субординации» (Б. С. Украинцев);
3) в разделении вертикальных зависимостей на пространственные и непространственные, временные: синхронные и диахронные, связи развития и простого следования во времени, природные и общественные, вещные и личностные, элементно-субстратные и структурно-функциональные и т. д. Философия и специальные науки классифицируют уровни или объективно существующих иерархических, или идеализированных (созданных человеческим разумом на основе объективных предпосылок, но не аналогов) систем;
4) в использовании полученных знаний «технологически», т. е. методологически и методически.
Уровневая теория даёт философии и наукам дополнительный параметр исследования, предупреждает упрощённую трактовку природной и социальной реальности, повышает адекватность знания своему объекту, делает его более строгим, диалектичным.
Уровневая методология и концепция уровневости предполагают объяснение переходов мышления с уровня на уровень. Общим для всех переходов будет не столь уж многое, ввиду многообразия уровней, уровневых объектов, уровневой среды. Критериев градации уровневых образований внешнего мира и критериев градации философского знания минимум четыре. Они варьируются в объяснении переходов с уровня на уровень. Кроме того, переходы бывают двух типов в зависимости, от их направленности вверх (или «вверх» при отсутствии пространственного измерения) или вниз («вниз»), т. е. «восхождение» к верхнему и высшему и «нисхождение» к нижнему и низшему. Переход может быть непосредственным, в один только шаг, на примыкающий уровень; и опосредованным, на два и более шага.
Для специалистов в общей, межпредметной теории систем и уровней обща схема М. Месаровича, обращённая к объективным многоуровневым, иерархическим образованиям: вертикальная декомпозиция, подчинение нижнего уровня верхним, зависимость верхнего уровня от нижнего и т. п [22]. Если в объекте выделены, как принято, высший, средний и низший уровни, то принцип межуровневого перехода подчинён специфике качественно-количественных связей и соответствующему закону. При обращении к временным уровням механика перехода связывается с принципами историзма и отрицания, взаимопереходом возможности и действительности и некоторыми другими законами диалектики. При движении мысли по сущности и явлению как двум уровням, уровням сущности как системы и уровням явления, теория и методология выводятся из закона об определяющей роли сущности относительно явления (или о соответствии явления сущности), из связи закономерно-инвариантного и текуче-преходящего.
Концепция уровней и философия
Входят ли концепция и принцип уровневости в диалектику как учение и систему принципов? Если проблема уровневости реальности чрезвычайно близка теории систем, ибо уровни содержатся в иерархических, многоуровневых системах, или даже входит в эту теорию в виде системно-уровневого принципа, который в ближайшей перспективе породит самостоятельный уровневый принцип, а принцип системности входит в диалектику, то ответ очевиден: да, входят. Но уровневость содержится в диалектике не только благодаря «протеже» принципа системности.
Вхождение в диалектику должно иметь некоторые основания. Диалектика — предельно общее учение о развитии и самый общий метод человеческой деятельности. Концепция уровневости тоже предельно общее знание об уровнях, философское знание, неотрывное от онтологического монизма как определённого способа решения основного вопроса философии. По всей вероятности, вторым «основным вопросом» в философии является проблема развития вообще и социального в частности, а третьим — вопрос: «Какова сущность человека, индивида, личности?» Значит, уровневость имеет прямое отношение к двум первым вопросам.
Идея уровневости присутствует в истории философии, и в том числе в истории диалектики.
Координация и субординация противоположностей как дополнение их единства и борьбы фундаментальны для самодвижения вещей и субъективных образов объективного мира. Противоположности в некоторых отношениях однородны (как составляющие некоторого единого процесса и т. д.) и равнозначны для развития, — значит, они скоординированы между собой. Но обязательно в чем-то, в какой-то момент времени, в каких-то конкретных условиях противоположности «асимметричны»: неравновесны и вообще неравнозначны для развития, неоднородны, — т. е: субординированы между собой, что и отражается в диалектической концепции.
В диалектику входит то, что существенно, принципиально для раскрытия механизма движения и развития. Понять движение и развитие сложных, иерархических систем (а может быть, и хаотических состояний) невозможно без обращения к проблеме уровневости. В связи с этим, очевидно, следует выделить сейчас или вскоре принцип уровневости, не какое-то заштатное положение и приём в действиях, а именно принцип.
Данный принцип органично вписывается в систему принципов диалектики. Он взаимосвязан с принципом противоречия (или противоположностей) и существенно дополняет его, хотя в конечном счёте субординируется им. Аналогично отношение с принципом всеобщей связи, для которого совсем не второстепенно разграничение координационных и субординационных связей. Примерно так же взаимодействует принцип уровневости с диалектическим принципом детерминизма, согласно которому всё реальное обусловлено системой связей, в которой материалисты выделяют материальную и объективную доминанту, а идеалисты — духовную и субъективную. Уровневые зависимости закрывают одно из «белых пятен» в детерминации процессов. Принцип же уровневости обеспечивает само функционирование принципа детерминизма. Принцип историзма естественно включает в себя характеристику уровней развития и уровней следования во времени, уровней возможности, вероятности и т. п. Уровневость присутствует во взаимосвязи сущности и явления, необходимости и случайности, закономерно-устойчивого и текучего.
Принцип уровневости отделяет диалектику от метафизики и эклектики. Проследим это на примере социальной философии Д. Белла.
«Постиндустриальная» концепция Д. Белла непоследовательна в силу своего основного противоречия. Декларируемая плюралистическая, эклектическая идея рассогласования сфер и отсутствия целостности общества и цивилизации антиномична (логически противоречива) реализуемой на деле идее духовного единства общественной жизни и подчинения остальных сфер области духовной культуры, особенно науке и религии в её составе. Эклектика оказывается прикрытием метафизики; «равноправие» и равнозначность сфер общества и порождаемых ими факторов — субъективного, культурологического идеализма. Понятия системы и структуры, общественного целого и общественно-экономической формация вызывают у Белла резкий протест. Кроме того, он прямо высказывается в своих книгах и против идеи общественных уровней, когда критикует «механическую» теорию общества, якобы придуманную Энгельсом, к которой Маркс не имеет никакого отношения и согласно которой общество разделяется на «субструктуры» и «суперструктуры», т. е. материальное производство считается определяющим относительно других отношений и сфер, а классовая позиция в производстве превращается в базис социальной поляризации людей. Антисистемная позиция Белла маскируется упоминанием систем, «системного анализа», сфер и т. п. Однако она становится очевидной при выводе: «История недиалектична» и не подходит ни под гегелевскую, ни под Марксову «так называемую диалектику», тщетно пытающуюся объяснить многочисленные полярные противоположности современного общества. Выступление против диалектики одного из ведущих современных буржуазных социологов сочетается с наступлением на материализм в обществоведении, на «смутность, механичность и даже контрадикторность» формулировки основного вопроса исторического материализма.
Вывод о «рассогласованности» и «рассоединении» сфер общества, о генерировании в современном мировом сообществе всё новых и новых конфликтов и «дисгармоничности» стимулируется как непосредственными реалиями капитализма (который не представляет собой рай на земле), так и кризисным состоянием социализма, но не сутью извечного идеала счастливого общества.
Критикуя формационный подход к обществу, Белл, тем не менее, как и «формационники», выделяет в нём сферы и обеспокоен состоянием связей между ними. Косвенно эги связи подтверждаются его характеристикой культуры, т. е., может быть, цивилирационным подходом к обществу, в подтексте которого чувствуется идея единства, связи (значит, и системности, координации противоположностей) общества, человечества, цивилизации. Акцент же в общественном развитии на сфере духовной культуры, а в ней — на науке и особенно религии, не что иное, как подтверждение существования в обществе связей субординации, иерархии, доминирования, т. е. вертикальных зависимостей «супер- и субструктур». Появление концепции постиндустриализма — это критика индустрналистических взглядов. Но этой односторонности Белл противопоставляет другую: улавливая цивилизирующее. влияние науки и университетов на жизнь общества, он абсолютизирует «новый капитал» — знание, религиозную веру и т. п.
Уровневые концепция и методология наших дней, возникли из «системного движения». Охватываются ли они последним? Исчерпываются ли им? Вначале кажется, что да, но только вначале. При более внимательном подходе возникают затруднения и неясности. «Принцип властвования» Аристотеля, аналогичные идеи Прокла, Марка Аврелия и т. д. возникли до осознанных категорий и принципа системности. Значит, идея уровневой структурированности реальности возникла раньше, чем концепция системы.
Качественно-количественная градация имеет или слабо выраженную системность, системность идеализированную, или, может . быть, не имеет её вовсе. Степени любого состояния поуровнево упорядочены, но достаточно ли они связаны воедино, чтобы образовать систему? Всякое ли множество является системой?
«Вектор времени», временные уровни различными авторами относятся и не относятся к системным образованиям, ибо синхронные и диахронные связи обладают неодинаковой упорядочивающей, системообразующей силой. Уровни развития во многом обладают качественно-количественными параметрами, системность которых не такая уж бесспорная.
Вызывает раздумья фактически системная интерпретация в литературу уровней сущности и явления; кроме того, — качества и количества какого-либо бессистемного, хаотического, «коллапсного» образования. Трудно интерпретировать и переходные, промежуточные между организованностью и дезорганизацией системой и не-системой состояния реальности природной и общественной, советской и несоветской. Вся Вселенная или всё общество не могут быть только системными или только несистемными: они обязательно смесь того и другого [23 ], но, конечно, в разных пропорциях для материальных форм, социальных регионов, отдельных стран, личностей и т. д. По И. Пригожину неустойчивость, случайность, необратимость, «диссипативные структуры» играют конструктивную роль в становлении нового. Они могут быть источником порядка, когерентности, организации. Возможно, в обществе промежуточные качества наиболее распространены.
Требует системных и, наверное, коллективных размышлений вопрос о связи принципов системности и уровневости, о самостоятельности последнего. Пока идея уровневости, переросшая в некоторые концепции и принцип уровневости, не обособилась от концепции систем и принципа системности. Запретить самостоятельность принципа уровневости решением научного сообщества или ввести её юридически невозможно и бессмысленно: сам ход познания, логика развития теоретического знания и методологии «решат» эту проблему. Философы же могут ускорить или замедлить этот процесс, тем более, тенденция к обособлению, на наш взгляд, имеется и уже реализуется.
Независимо от сказанного современное познание подтверждает высокую эффективность «пограничных» теорий и методов на «стыке» двух и более смежных. Так, большой эвристической и «технологической» ценностью обладает системно-уровневая и деятельностно-уровневая методология, соединяющая преимущества принципов системности и уровневости, деятельности и уровневости. Её потенциал раскрывается, в частности, при исследовании и практическом преобразовании переходных состояний, структур и функций, форм и содержаний: мозаичного соединения видов деятельности, в том числе промежуточных; взаимопроникновения форм собственности, владения и распоряжения; положения социально-классовых групп; политических организаций; маргинальности личностей в системах мировоззрения, культуры и цивилизации; состояния формирующихся и деградирующих личностей и т. п.
Невежество и неумелость во всеобщих и социально-общих проблемах отражается на частно-социальных и социально-единичных вопросах жизни субъектов. Педагоги часто забывают, а студенты и не подозревают, что философская культура нужна не только для проведения революции, управления краем, но и для эффективной реализации личностью рядовых, обыденных функций и качеств.
На сегодняшний день уровневая методология применяется больше при рассмотрении познания вообще и социального познания, сущности и явления, соотношения форм движения материи, структуры идеального вообще и общественного сознания в частности, структуры общественно-экономической формации, политики и политической организации общества, степеней развития, его движущих и тормозящих сил, методологических выходах философии в специальное и общенаучное познание, в практическую деятельность.
Законы и категории философии иерархизированы относительно друг друга главным образом не по степени общности, а по уровням сущности и значимости для философии и специально-научного знания. Основной вопрос философии и закон единства и борьбы противоположностей играют ведущую роль по отношению к остальным сторонам знания, прежде всего, потому, что они отражают самую глубокую сущность природы и общества. Значит, здесь существует одновременно соподчинение «снизу вверх» и «сверху вниз»: от фундамента к надстройке и от вершины пирамиды знания к нижним линиям и точкам. В интересующем нас аспекте диалектику можно определить как всестороннее учение о субординации и координации противоположностей. Этим самым она отграничивается от метафизики, в которой нет ни логической координации, ни субординации противоположностей, и от эклектики с её произвольным подбором противоположностей, не соответствующим их объективной координации и другим связям.
Приоритетно в философии и положение «человеческого» аспекта с его принципом субъекта, сердцевину которого представляет или принцип гуманизма, или фактический (а не на словах) антигуманизм. Следовательно, уровневые связи выстраиваются как в философии в целом, в системе аспектов, так и в отдельном гуманитарном аспекте.
Концепция уровневости принципиальна для диалектики, которая субординирована в качестве самостоятельной системы и иерархизирована в своем «ядре». Все законы, принципы и категории диалектики связаны между собой, но общим основанием данной связи выступает закон единства и борьбы противоположностей, именно он, а не шаблонно известные три закона, о которых в старых учебниках писали как об основных, ставя выше закона причинности, закономерной связи необходимости и случайности и т. д.
Принадлежность двух и более противоположностей к одному и тому же процессу создаёт их однородность, однокачественность, а следовательно, и связи координации. В определённые моменты противоположности находятся в равновесии, равнозначности для развития. Равнозначное тоже является скоординированным. Н. И. Бухарин, очевидно, под влиянием «Тектологии…» А. А. Богданова переоценивал роль равновесия, координации в развитии систем, так же, как философы «порядка», отрывающие принцип структурности от принципа историзма.
Вместе с тем обязательно есть отношение, в котором противоположности и разнородны, отделены друг от друга. Такое различие дополняется их «асимметричностью», неравнозначностью для функционирования и развития, что приводит к субординации.
Особенности субординации и координации противоположностей надо учитывать на стадиях возникновения, развития и разрешения противоречий при одновременной эволюции единства противоположностей по линии его усиления или ослабления и по каким-то другим параметрам.
Первая сторона традиционного основного вопроса философии посвящена проблеме первичности-вторичности, т. е. субординации субстанций, хотя в субстанциальных зависимостях можно найти и координацию, по крайней мере, фрагменты координации. Решение второй степени данного вопроса, ведущее к принципу познаваемости или непознаваемости, также содержит обе стороны уровневых связей. Познающий субъект «выше» пассивного объекта своей активностью, но субординирован им как источник отражения. Тождество знаний объекту напоминает отношения координации. Согласно теории отражения, иерархия внутренне скоординированных видов и форм отражения в природе и обществе выстраивается как прямое подобие упорядоченности структурных уровней материи и уровней земной эволюции, ибо отражение есть сторона или результат взаимодействия вещей и их множеств. Уровни отражения соответствуют уровням материи.
С усложнением материальных форм взаимодействия и отражения в системных процессах нарастает и качественно меняется их централизация, в них возрастает удельный вес и роль связей субординации по сравнению с координацией. «Отношение элементов в простых физических системах строится на основе координации, так как их связи не выходят за пределы физического взаимодействия, координационного по своей сущности». При этом несимметричные в большинстве случаев отношения остаются лишь предпосылкой для появления на более высоком уровне развития отношений субординации в самоуправляемых системах [24]. Развитие отражения обусловлено переходом от систем одноуровневых одноцелевых к одноуровневым многоцелевым, а от них к многоуровневым многоцелевым (М. Месарович). Законы отражения существенно влияют на процесс человеческого познания, которое представляет собой иерархическую систему форм и методов эмпирического и теоретического познания, чувственного и рационального отражения, сознательного и бессознательного и т. д. Генеральная линия познания — от незнания и заблуждения к истине, от явления к сущности, от сущности первого порядка к сущности второго порядка, и далее до бесконечности, иначе говоря, одновременное «восхождение» и «нисхождение» по гносеологическим ступеням. Старинные мифы о подземных лабиринтах и ариадниной нити, семи небесах и других уровнях царств небесного и подземного и т. д. относятся к изображениям нелёгких поисков сущностного и закономерного в реальности. Таковы же пословицы и поговорки: «Чужая душа — потёмки»; «Не всё то золото, что блестит»; «Тайное становится явным»; «Чтобы узнать человека, надо с ним съесть пуд соли» и др.
Диалектика познания, спираль развития знания обеспечиваются формами и принципами диалектической логики. «Диалектическая логика, в противоположность старой, чисто формальной логике, не довольствуется тем, чтобы перечислить и без всякой .связи поставить рядом друг возле друга формы движения мышления, т. е. различные формы суждений и умозаключений. Она, наоборот, выводит эти формы одну из другой, устанавливает Между ними отношение субординации, она развивает более высокие формы из нижестоящих» [25]. В подтверждение этих слов приводится гегелевская классификация суждений в пределах восхождения от единичного к особенному и всеобщему (которое одновременно поддаётся анализу через систему: абстрактное — конкретное), критикуется использование формальной логики метафизиками, когда она занималась рядоположением логических форм в одной «горизонтальной» плоскости. Это не значит, что в формальной логике нет вообще ни грана диалектики. Кроме того, надо не цитатнически подходить к приведённому высказыванию и учесть: хотя в сложных и высших системах, к которым принадлежит и диалектическая логика, связи субординации доминируют над координацией, но последняя не ликвидируется субординацией, а только подчиняется ей.
Уровневый подход к логике фундаментальной и прикладной, общей и специальной вряд ли стал правилом, регулярным принципом. Монографии В. И. Чернова и М. И. Баканидзе 60-х годов [26] не получили должного продолжения. Справедлива неудовлетворенность Л. А. Калинникова однолинейным, только координационным построением систем философских категорий. Заслуживает внимания учёт Кантовой идеи различения двух уровней: предикаментов (категорий) и предикабилий (производных от категорий понятий) и попытка провести аналогию с ними современных философских и общенаучных (философско-научных) понятий. Вызывает возражение, что автор второй уровень понятий (понятия производные, дополняющие философские) ищет обязательно вне философии. Кроме выполнения этой задачи, необходимо изучать уровни категорий, принципов и законов внутри философии. А если учесть, что философия есть особая форма общественного, группового и индивидуального сознания, то в ней следует искать уровни мировоззренческого знания, мироощущения, соединяющей их интуиции и т. п. Приходится также учитывать контакты философских концепций с внефилософскими обыденными мировоззренческими знаниями, «здравым смыслом» и «нездравым». Автор, кроме того, не обратил внимания на разделение категорий философии В. Н. Сагатовским на исходные и производные (причём тоже не одного уровня) [27].
Из первичных логических форм выводятся вторичные, третичные и т. д., т. е. производные. Вместе с «логикой понятий» (В. И. Ленин) существует логика суждений и умозаключений. Например, вывод в умозаключении производен от его посылок, определение — от содержания понятия, сложные суждения — от простых.
Из понятий, суждений и умозаключений, как из кирпичей — здание, строятся анализ и синтез, абстрактное и конкретное знание, абстрагирование и конкретизация, все остальные формы и приёмы специально-научного и философского познания.
Сами по себе более сложные формы познания тоже «вертикально» упорядочены в качестве первичных и вторичных. Такова зависимость фактов и эмпирических законов; их и законов теоретических; исторического и логического; вопроса, проблемы, гипотез и теории и т. д.
Логические род и вид неодинаковы по степени общности, но родо-видовая субординация для философии и социологии даёт не очень много. Таковы зависимости: философия — российская философия, деятельность —практическая деятельность, бытие — бытие природы, реальность — объективная реальность, социальная группа — общественный класс, общественные отношения — экономические отношения, общение — материальное общение, обществоведение — социология, социальные институты — государство и т. п. Естественно, что логические операции ограничения и обобщения, деление понятий не охватывают все процедуры философского познания. Формально-логические операции не достаточны, чтобы раскрыть законы бытия, соотношение элементов в обществе и многое другое.
Однако нельзя впадать в крайность и сбрасывать со счетов родо-видовые зависимости. Не зря же Аристотель подчёркивал, что «род первее вида», он стоит выше вида по степени обобщения. В этом нетрудно убедиться и в примерах, приведённых нами. Но в этих же примерах видно, что не тот или иной род, а наоборот, вид (объективная или субъективная реальность как субстанция; государство, как важнейшее учреждение в формации) более существен для функционирования и развития философии и отражённой ею реальности. В общем, связи и понятия «всякие нужны», иначе придём к крайнему выводу, что, к примеру, в философии надо обходиться понятиями практической, трудовой, творческой и т. д. деятельности, а категория деятельности вообще излишня; что понятия материального производства и общественно-экономической формации годны для диалектического мышления, а от «производства вообще», «общества вообще», также, как категории человека вообще (а не трудящегося или пролетария) — сплошной концептуальный туман.
Словом, логика обслуживает диалектику и метафизику, материализм и идеализм. Уровневый подход имеет диалектический «заряд», таковы же уровнево-логические приёмы.
Диалектика уровней
В концепции уровневости употребляется ряд понятий, прежде всего категория уровня. Она используется в многообразных сочетаниях. Обобщим их.
Во-первых, понятие уровня связывается с особыми иерархическими, многоуровневыми системами. В них фиксируются уровни .элементов, или субстратные, структурно-субстратные уровни. Многие советские и зарубежные авторы пишут о структурных уровнях систем, структурных уровнях мифов и духовной культуры вообще, структурных уровнях материи [28]. Структурные уровни дополняются уровнями функционирования, т. е. воспроизведения качества, основных параметров данной системы, Г. Башляр в книге 1940 г. от «идеи многослойной реальности» естественно перешёл к идее уровневости функционирования: «существование — не монотонная функция», в частности, в химии констатируется, «вертикальный плюрализм… который открывает под поверхностью особой субстанции множественные динамические .состояния» [29]. Иерархичности функций .систем посвящена докторская диссертация Ю. Г. Маркова, основные идеи которой изложены в журнале [30]. Вслед за Р. Селларсом, Г. Брауном, И. Геррипом, П. Уилёром А. В. Новиков продолжил разработку концепции интегративных уровней и в статье 1945 г. ввёл понятие «уровни организации» [31]. Организация, организованность систем итожат уровни субстратные, структурные и функциональные. Организация есть единство структурного, динамического и регуляционного аспектов [32], т. е., к перечисленным нами уровням добавляются уровни развития (динамики) и информационного регулирования, которое предполагает существование в системе органов управления. Общественные системы требуют многоаспектной характеристики уровней [33].
В данном контексте уровень иногда определяется как плоскость системного объекта. Её вариантами являются: подсистема в системе; система в метасистеме, т. е. в сложноорганизованной среде, системе большего масштаба, прямо противоположных среде как хаосу, «шуму»; часть в целом, основная структура и инфраструктура в системе, базис и надстройка в общественной системе и т. п.
Во-вторых, указанное понятие уровня дополняется историческим, временным и сочетается с ним. Всякая система, её подсистемы и элементы имеют какую-то последовательность во времени, уровни генезиса, те или иные ступени-уровни развитая.
В-третьих, авторы постоянно обращаются к уровням сущности и вертикальному соотнесению явления и сущности, причём обычно не в статике, а в динамике.
В-четвёртых, в теоретическом и обыденном сознании люди постоянно производят простую количественную градацию уровней, пространственную и непространственную, при упорядочении некоторого множества, в частности, качества как системы или системы качеств.
Четыре подхода к уровням, выделенные нами в качестве «общего знаменателя», содержат в себе объективно-системную и условно (идеализированно)-системную стороны. В последних трёх подходах объединены идеализированные системы, имеющие в материальном мире объективные предпосылки, но не объективные аналоги. Действительно, исторические ступени, явление и сущность чего-либо отдельного, количество и качество вещи существуют объективно относительно философствующего субъекта. Но их градацию, вертикально-системное расположение, и связанную с этим горизонтальную упорядоченность, координацию осуществляют мышление и логика субъекта, а не вещи сами, по себе. Иной характер уровней в объективных системах. Четыре подхода к уровням и две содержащихся в них стороны, обобщённые нами, итожат известные взгляды на уровни. Так, они исчерпывают девять понятий уровней Дж. ван Гига: степень, разряд, слой, система свойств и т. д. [34].
Что же общего между любыми уровнями? Каков признак (система признаков) уровня вообще? Уровень представляет собой отдельное скоординированное внутренне и в рамках некоторого множества образование, участвующее в вертикальных связях, взаимодействиях. Отдельность уровня предполагает его определённую автономность, тождественность самому себе, однородность.
Кроме того, каждый уровень связан с другим (другими), зависит от них, является значимым для них. Уровень не бывает один, он принадлежит к конкретному множеству и вертикально соотносится с другими уровнями как особыми противоположностями. Минимальное количество уровней два: ядро и протоплазма клетки, «нулевая» линия Мирового океана и одна точка земной поверхности, природное и социальное в человеке, его первая и вторая сигнальные системы. Верхнего предела количества уровней в бесконечном и изменяющемся мире нет.
В наше время кибернетики, системологи и некоторые философы сопоставляют координационные (на одном уровне, «горизонтальные») и субординационные — между неоднородными и неравнозначными уровнями, «вертикальные» связи. Координация покоится на сходстве уровней в определённом отношении, а субординация — на их различии, что подчёркнуто для сложных самоорганизующихся систем понятием «необходимое разнообразие» или «закон необходимого разнообразия» (У. Р. Эшби), в социологии — понятием «единство многообразного» (К. Маркс). С точки зрения «диалектики природы» и биологии, «жизнь есть сохраняющееся единство многоразличия, единство целого и частей». (А. И. Герцен) [35].
Понятие уровня произошло от славянского слова «ровный», которое было однокоренным со словом «равный». Оба они подчёркивают однородность уровня или пространственно, в горизонтальной плоскости, или однородность и равнозначность вообще, в самом широком значении. Недаром одногодков, ровню и даже дружков славяне называли суровнями. И современное «уравнивать» означает равнять, приводить в одну меру, вес, число.
Уровень тождествен и однороден не только сам в себе, но и как представитель единого множества. Он обладает двумя видами (уровнями) однородности: внутри себя и внутри соединения, в которое уровень входит.
Связи субординации, иерархии, доминирования наиболее показательны для уровней. «Иерархический порядок» предполагает следующие характеристики:
— «последовательное вертикальное расположение подсистем, составляющих данную систему (вертикальная декомпозиция),
— приоритет действий или право вмешательства подсистем верхнего уровня,
— зависимость действий подсистем верхнего уровня от фактического исполнения нижними уровнями своих функций» [36].
И добавим: зависимость всех, верхних и нижних, подсистем от систем, её интегрального качества и интегральных, общих законов.
Следовательно, уровень однороден, равнозначен и неоднороден, неравнозначен в разных отношениях, включён одновременно в связи координации и субординации, «снимает» другие уровни или «снимается» ими.
Субординация в иерархических системах.
Для характеристики специфики (возможно, сущности) данного класса систем в философии и специальных науках охотно используется понятие субординации, менее широко — иерархии и (со)подчинения, очень редко и как правило, узкими специалистами — понятие доминирования. Эти понятия близки; Под иерархией мы понимаем подчинение верхним нижнего, под субординацией — нижнего верхним, т. е. это взгляды с двух сторон на одну и ту же связь. Без ущерба для точности все перечисленные понятия допустимо обозначать сложносистемным подчинением, или системным доминированием.
Уровни и уровневые связи Л. фон Берталанфи находил во всех системах; М. Месарович и учёные, сотрудничающие с ним, — в иерархических, многоуровневых; кибернетики — в самоорганизующихся; биологи — в целостностях живой природы; геологи — в сложной системе планеты Земля или в планетах вообще. Словом, преобладает стремление искать и исследовать уровни не во всех, а лишь в особых системах.
Если системы классифицируются на простые, целостные и органические [37], то, по нашему мнению, уровни присущи двум последним классам.
Своя картина при дихотомическом делении систем [38 ]. Уровней нет в суммативных системах, но они есть в целостных. Из органических и механических систем уровни характерны только для первых, хотя вторые тоже имеют центр и периферию. Уровневые системы могут быть как среди динамических, так и статических, как «открытых», так и «закрытых» для обмена с окружающей средой. Самоорганизующиеся и «управляемые» системы тоже обладают иерархичностью. Из «несамоорганизующихся» и «неуправляемых» систем, по всей вероятности, существуют некоторые достаточно сложные, чтобы включать в себя уровни, например, планетарные системы.
Понятие иерархии было введено в обиход не ранее второй половины V века Псевдо-Дионисием Ареопагитом в трактатах «О небесной иерархии» и «О церковной иерархии» и до XIX в. характеризовало только организацию христианской церкви [39], Затем понятием иерархии стали обозначать уровневые зависимости в социально-классовой и политической системах, а в середине-конце XX в. — сложносистемное подчинение вообще.
Приставка «суб-» совпадает с «инфра-» и означает внизу, под, около. Противоположное значение имеют «супер-», «архи-» (от греческого «архе») и «мета-». Так, в составе термина «метафизика» «мета-» вначале обозначала особый характер мышления, особый оборот «вопрошания», затем — место сущего: за («транс-», «пост-») другим сущим или поверх него. Новая метафизика стала одной из соподчинённых друг другу философских дисциплин [40]. В наше время «мета-» обычно переводится «поверх», «над» в понятиях метафилософии, метаэтики, метасистемы и т. п.
Долгое время под субординацией подразумевали воинское и вообще служебное подчинение нижестоящих вышестоящим. С появлением кибернетики и общей теории систем субординация как вертикальные связи стала противопоставляться горизонтальным системным связям, координации. Субординация и координация стали парными, оппозиционными понятиями.
Буквально в последние годы в официальную и научную информацию, в социальную философию проникло и быстро распространяется в них понятие инфраструктуры («подструктуры»), противоположной основной структуре, дополняющей её, подчинённой ей в конечном счёте [40а]. Считают, что оно заимствовано из фортификации , где оно обозначает совокупность вспомогательных сооружений и объектов (склады и т. п.) [41].
Появление системного подхода к реальности свидетельствовало о диалектичное человеческого мышления и углубило диалектику. Углубление системного мышления произошло при обращении особого внимания исследователей на сложные системы, содержащие уровни и требующие различения в них субординации и координации. Дальнейшей диалектизации специальных наук и философии способствовало изучение системного «фона» какой-либо системы, метасистемы. «Иерархический порядок» складывается, во-первых, внутри системы и, во-вторых, в связи системы со средой [42]. «По существу, сейчас происходит процесс, сравнимый с революцией в математике, произведённой введением координатной системы, когда мысль человека оторвалась от плоскостного представления и вышла в третье измерение». Исследователь не может ограничиться внутренним анализом единого. Он рассматривает характер взаимодействия единого со средой, дифференцированной на множество систем и в то же время целостной [43 ]. Причём метасистемность среды не следует абсолютизировать: нельзя забывать, что среде присуща и хаотичность, бессистемность.
Субординация вырастает из различия уровней и, следовательно, из дифференциации системы, диаметрально противоположной её интеграции, что отражается в познавательных и практических процедурах декомпозиции и агрегатирования. Дифференциация как бы обслуживает интеграцию системы, для которой жизненно важны интегральные качества, сущность, закономерность.
В иерархической системе имеется два сходных направления, отличных по масштабу:
а) субординация подсистем системой и частей целым,
б) субординация одних подсистем другими и одних частей другими. Подчиняет себе другую (другие) та подсистема, которая больше представляет специфику, «интересы», механизм всей системы, более существенна для неё.
На ступени информационного отражения в системах появляются органы управления, и выстраивается иерархия: система как единство — орган управления — другие подсистемы. Например, в биологических системах есть центральный и частные «непосредственные организаторы». ЦНО «оформляет и поддерживает уровень и тип динамической структуры главных видов деятельности организма как целого» и сам является «относительно крупной подсистемой» [44 ]. В государстве ЦНО и ЧНО — это центральная и местная власть. Иерархия усложняется: целое — ЦНО — ЧНО — «рядовые» части.
Координация в многоуровневых системах представляет собой «воспроизводство» однородности и равнозначности, иначе говоря, горизонтальной упорядоченности. Координация, подобно субординации, бывает постоянной и временной, длительной и кратковременной, непрерывной и эпизодической, пространственной и непространственной, непосредственной и опосредованной. В обществе реализуется координация личностная, вещная, знаковая, институциональная и смешанная (промежуточная). Личностная распадается на связи соратников, или позитивную, и связи соперников, негативную. Личностная координация присутствует в кооперации и разделении деятельности, технологических и социальных отношениях различных видов, имеет прогрессивный и регрессивый характер.
Координация складывается из отдельных недоминантных действий и контактов, как набор координационных связей, имеющий свой минимум и максимум, слабую и сильную зависимости.
Равнозначность изображается наглядно в виде схемы равновесия, математического равенства, логического тождества, — в общем, наглядного сходства; однородность — как линия, Отдельная плоскость, ряд чётных или нечётных чисел, «дурная бесконечность» одинакового вообще.
В одной из книг, опубликованной группой М. Месаровича, координация представлена как «внутриуровневая и межуровневая согласованность», координируемость — как способность к согласованию, а координирование — в качестве действия, вызывающего согласование. Принципами координации выступают обратная коррекция и оптимальность. Координатору и координации в последней главе книги [45] приписываются функции как координации, так и субординации, свойства организованности вообще. Перед нами случай расширительной трактовки координации, общепринятой до недавнего времени.
Непосредственные и опосредованные уровневые связи тяготеют к трём группам:
а) первая:
— непосредственная координация элементов в данном уровне,
— его непосредственная координация с нижним и(или) верхним уровнем;
б) вторая:
— опосредованная и непосредственная координация подсистем на уровне системы в целом,
— опосредованная субординация данного слоя с более удалёнными уровнями этой же системы,
— его опосредованная субординация со средой, т. е. с окружающими метасистемами и их уровнями;
в) третья:
— непосредственная синхронная координация на протяжении данного исторического этапа,
— непосредственная диахронная субординация со смежными периодами развития,
— опосредованная диахронная (полихронная?) субординация с более удалёнными этапами: природной или общественной истории.
Применительно к объективным системно-уровневым связям понятия иерархии, субординации и координации необходимо употреблять в прямом смысле, а в остальных случаях — в переносном, заключая в кавычки или подразумевая таковые,
«Субординация» и «координация» уровней.
Раскроем уровневые связи в трёх больших группах идеализированных систем.
Первая группа распадается на три подгруппы, свойства которых идут как бы по нарастающей: особенности первой входят во вторую, а их обеих — в третью. Это все уровни истории природы и общества.
1. Количественно-хронологическая градация уровней: уровни прошлого, настоящего и будущего или только предшествующего и последующего. При этом так называемая субординация происходит или по «старшинству» (позднее доминирует над ранним, «младшим»), или в направлении от «основы» (предшествующего) к временной «надстройке» (последующему).
Координация же оборачивается синхронными связями, сосуществованием событий в один период времени.
Многие авторы просто обходят вопрос о системности и уровневости или несистемности истории и в лучшем случае утверждают единство истории, а в худшем — её атомарность, неповторимость, незакономерный характер. Лишь часть специалистов утверждает, что этапы истории — разновидность системных образований [46].
На наш взгляд, систему в полном смысле слова образуют только одновременные множества и их связи. Связи разновременных этапов имеют некоторый интегральный эффект, но более слабый по сравнению с одновременными состояниями, когда возможны прямые и обратные связи внутри системы и межсистемные —со средой. Но ни того, ни другого нет в истории, несмотря на тщетные, какие-то не научные, метафорические попытки некоторых философов найти обратные связи между предшествующим и последующим.
2. При генетических связях основа-предшествующее субординирует надстройку-последующее, производное; координация же возможна между сходными состояниями одного генетического уровня. Так, при происхождении жизни различается иерархия «разделительная» — от уровня атома — до Вселенной и выше, и генетическая упорядоченность малых биологических таксонов: вида, рода, семейства, и больших: отряда, класса, типа [47]. При генезисе структуры нижележащего уровня переносятся в структуру вышележащей системы, и когда предшествовавшие формы не исчезают, в новых формах генетические связи соединяются с субстратными, структурными и функциональными. Последние субординируют генетические уровни. Интересно, что мифы построены на раскрытии генетических связей в мире: мышление ещё не доросло до вскрытия каузальных и субстанциальных зависимостей.
3. Уровни развития. В уровне развития нам важны: его ступенчатость, дифференциация между высшим-верхним и низшим-нижним, интеграция ступеней-этапов в едином природном или общественном естественно-историческом процессе, объективные и субъективные критерии градации развития. Этапы историй едины с пространственными уровнями: «динамика и иерархический порядок могут представлять собой одно и то же» [48.]. Принято сравнивать архитектуру с застывшей музыкой; тогда можно представить пространственную иерархию как застывшую иерархию этапов процесса, их фиксацию и закрепление.
Вторая группа — это уровни количественной градации, которые не ограничены количественно-хронологическими. Объективной предпосылкой любой количественной градации является соотношение количества со «своим» качеством в пределах меры, сама же градация — идеализированная модель объекта, созданная субъектом.
Субъекты осуществляют количественную градацию одного или нескольких качеств. «Качества допускают большую или меньшую степень. Об одном говорят, что оно более или менее бело, чем другое, и об одной справедливом — что оно более справедливо или менее справедливо, чем другое. Да и самому качественно определённому доступно приращение…» [49]. Объективная мера играет роль границы количественной градации. Например, мера справедливого распределения по труду объемлет много количественных уровней. Чрезмерный количественный рост за верхнюю границу или чрезмерное уменьшение минимального уровня означают переход в несправедливость. Но уравниловка и «выводиловка» тоже несправедливы.
Количественная градация разных качеств, их количественное сопоставление производятся одно- или разновременно.
Уровни количества выражаются числовыми или нечисловыми средствами. Числовые уровни (числа как уровни множества) — не что иное, как сопоставимые значения в числовом ряду, расположенном вертикально: снизу, от меньших значений — вверх, к большим величинам.
Нечисловые количественные уровни строятся по схеме: «больше» (выше) — «меньше» (ниже), с множеством, несколькими или одним переходами между двумя количественными полюсами. Самая распространённая схема — трёхзвенная, уровни: низший, средний и высший применительно к темпам технического движения, сознательности, активности или пассивности субъектов.
Науками, главным образом математикой, доказана бесконечность промежутков между любыми двумя уровнями количества, бесконечность дифференциации количества.
Количественные уровни делятся на пространственные и непространственные. При помощи непространственных уровней создаётся хронология событий, уточняются аналитические операции духовных состояний личности и вообще её качеств, качеств общения. Качественный анализ, скажем, наркомании или хищений неполон без применения количественных уровней.
Связи субординации между различными величинами заключаются в том, что большее доминирует над меньшим и меньшее иерархизируется большим. Связи, координации складываются между одинаковыми (тождественными) величинам, которые и однородны, и равнозначны по количественной оси.
Количественные уровни, степени качества человечество выработало, исходя из теоретической и практический потребности» Например, для Аристотеля степени качества были нужны при разработке категориального аппарата философии, закона взаимоперехода количества и качества. Для советских космонавтов и наземных космических служб несколько лет назад был создан специальный альбом с подробнейшей гаммой цветовых оттенков и их названиями в целях детализации космической информации о покровах земной поверхности, в частности, о степени созревания хлебов, состоянии лесов, горных пород и т. п.
Вообще, использование в познании количественных уровней повышает степень адекватности отражения мира человеческим мышлением, степень истинности теории и эффективность её практического приложения. Частично с неразработанностью именно этого момента связаны трудности определения этапа развития и специфики качества советского общества.
Третья группа уровней идеализированных систем — пространственно-количественные уровни. Пространственное расположение выше-ниже издавна интересовало человечество. Тысячелетиями люди изучали небесные сферы, рассчитывали траектории Солнца и планет, комет и других естественных космических объектов. Сейчас — естественных и искусственных объектов. Хозяйственная деятельность, географические путешествия и т. п. положили начало исследованиям структуры нашей планеты и наукам «земного» цикла. Пространственное выше-ниже присутствует как в мега- и макромире, так и в микромире.
Пространственные уровни «первой» и «второй» (искусственной) природы в «чистом» виде в жизнь общества вовлекаются только частично. Они присутствуют в материальном производстве: в добывающей промышленности, строительстве, речном и морском деле, деятельности авиакомпаний и т. д. Они существенны при создании селезащитных дамб и плотин ГЭС, особенно высокогорных, строительстве шахт и угольных разрезов и т. д.
Для общества пространственные уровни имеют значение преимущественно не самостоятельно, а в системе со многими другими факторами, детерминантами. К примеру, строительство и эксплуатация сверхглубоких скважин — это не просто непривычные для теории и практики метры и километры проходки, но и качественно новое оборудование, материалы, технология и многое другое.
В общественно-экономической формации в целом пространственный компонент слабо представлен в связях: базис — надстройка, материальное производство — духовное производство, общественное производство — быт, труд — нетрудовая деятельность. А функционально-ролевая «вертикаль» в них просматривается определённо.
Пространственные уровни могут быть одним из показателей развитости или неразвитости общества. Об этом свидетельствуют километры подъёма «потолка» летательных аппаратов, глубины хода подводных лодок, высота небоскрёбов и телебашен, глубина исследованной человечеством земной коры, сантиметры габаритов компьютеров и радиоаппаратуры.
В данной связи прав и неправ А. Н. Аверьянов: «Мнимые противоречия между противоположностями, как-то: день-ночь, правое-левое, верх-низ, внешнее-внутреннее и т. д. не являются имманентно развивающимися системами… Это «мёртвые» противоположности с «жёсткой» связью. Противоречие между ними не выступает источником развития объединяющей их системы» [50]. Сказанное во многом истинно лишь, для связей пространственно-количественных уровней, искусственно устанавливаемых субъектов. Однако отношение «верх-низ» при субординации уровней в иерархических, многоуровневых системах являются внутренним и существенным, более существенным, чем горизонтальные взаимодействия, в пределах координации. Оно реально и специфично для сложных систем. Философов интересует не просто правое и левое, а правое и левое полушария головного мозга, правые и левые партии в политике и государстве. Это уже не мнимые противоположности.
Количественная градация необходима для познания объективной действительности, обобщения эмпирического материала, выведения эмпирическиx и теоретических законов и закономерностей, существенных для физики, географии, статистики, социологии, экономики, демографии, психологии и т. д., для управления сложными и динамичными общественными процессами, их преобразования.
Знание уровней, субординации и координации как в прямом, так и в переносном смысле имеет ценность для мировоззрения и идеологии, теории и практики, внутренней жизни стран и существования человечества в целом.
Итак, проблема уровней развивалась от историко-философской идеи и идей специальных наук к концепциям частнонаучным, междисциплинарной и философско-диалектической, от всеобщего принципа властвования, открытого Аристотелем и уходящего корнями в первобытную мифологию, к современному принципу уровневости с его «подпринципами» координации и субординации. Сложноорганизованные состояния реальности обладают уровневостыо, а уровневость этих состояний реальна. Формирующиеся концепция и принцип уровневости органично вписываются в диалектику не только посредством концепции и принципа системности, но и принципов: всеобщей связи отдельно-обособленного, противоречия, детерминизма, историзма, ведущей роли сущности относительно явления, материально-идеальности и обьективно-субъективности человеческой и общественной реальности.
Уровневые зависимости в диалектической концепции есть, во-первых, отражение уровней мира и, во-вторых, выражение связей координации и субординации в самой диалектике. Кроме связи «ядро» — «периферия», в диалектике ещё предстоит осознать многие другие уровневые зависимости. Одно из направлений таких исследований — определение системы аспектов философии в целом и составляющих её теорий, в том числе теории диалектики.
Отшумевшие, но вряд ли завершённые дискуссии об аспектах философии и социологии перерастают в размышления о градации аспектов общей философии и социальной философии, т. е. о их координации и субординации. Аспектный подход — подготовка уровневой методологии. О степени зрелости концепции и методологии могут свидетельствовать ступени развития знания: доаспектная, аспектная, уровневая, а сама уровневая ступень развивается от 2-уровневой к 3-уровневой, а затем к многоуровневой. Ныне философия и специальные науки «достраиваются» сверху самосознанием, метасистемами: науками о науках и философией о философии. Вероятно, теория диалектики имеет как минимум аспекты онтологический, гносеологический и диалектикологический; праксеологический и аксиологический; общефилософский и социально-философский; мировоззренческий, мироощущающий и методологический.
Благодаря концепции уровневости усложняется и углубляется системная картина мира и социальной реальности, она из однолинейной становится «двухвекторной»: горизонтальной и вертикальной. Укрепляются аргументы в пользу единства мира, единства общественных систем и процессов, даже несмотря на имеющиеся противоречия системности и бессистемности, организованности и дезорганизованное, «логоса» — закономерности и хаотичности реальности: субстанция и её производные пребывают в противоположных состояниях. Философский монизм прямо связан с признанием единства мира. Принцип уровневости реальности служит составляющей сложной причины философского монизма и одновременно одним из его следствий.
Концепция уровневости (или системности и уровневости) даёт дополнительное видение диалектики, упорядочивает её. Концепция и принцип уровневости способствуют росту адекватности диалектики своему предмету, росту методологической эффективности диалектического инструментария.
Усложнение и динамизация общественных и природно-общественных процессов развивают потребность в уровневой методологии. Идея уровней все больше овладевает философией и общенаучным знанием. Есть определённые успехи в международном практическом использовании подсистемно-системно-метасистемно-сверхметасистемной методологии. Однако она неполно и неумело применяется во внутренней политике нашей страны и России: экономике, связях больших, средних и малых групп, социальных регионов, республик и т. д. Демократизация общества, обновление бывшего Союза должны опираться не только на законы политики, права, но и на законы метасистем, больших систем, на сбалансированность координации и субординации, центробежности и центростремительности.
Современное советское общество представляет собой деформированную систему с дисбалансом в деятельности и отношениях, субординации и координации социальных противоположностей, с вытеснением демократической субординации бюрократической и нарушением целостности образа жизни. В нестоящий критический период нашей истории специалисты-прикладники просто обязаны разработать системно-уровневые модели общественных феноменов в содружестве с философами, системологами, математиками-теоретиками и другими представителями фундаментального знания.
При этом надо иметь в виду, что системно-уровневая методология не безмерна. Она ограничивается обращением к объективным и идеализированным иерархическим, многоуровневым системам. За её пределами остаются простейшие системы: не-системы (коллапсы), дезорганизация, хаос как до- и послесистемные, а также самостоятельные состояния. Последние должны иметь существенное и несущественное, а также различную интенсивность, т. е. степень существования, как и всё в мире. Но тогда и они подвержены градации, и к ним позволителен частичный уровневый подход.
На повестке дня стоит задача создания всеобщей концепций уровней, детальной разработки соответствующей междисциплинарной теории и, конечно же, их прикладного инструментария.
Системно-уровневая методология XX в. прошла два этапа. Назовём первый двух-, а второй — трёх (много) уровневым. На первом, в основном, исследовались системы; их подсистемы и внешний фон, среда, учитывались или в виде несистемного состояния, «шума» для информационных систем, или системного, но внешне и слабо связанного с системой состояния. На втором этапе фрагменты природной и социальной среды или среда в целом считаются системно упорядоченными, метасистемными, что создаёт подсистемно-системно-метасистемную картину реальности.
Уточняется кибернетическое видение мира; медицина последней трети-четверти века стремится лечить не отдельные части или человеческий организм как целое, а человека, вписывающегося в конкретную природную и социальную «надсистему» или экологическую метасистему; лингвистика и филология обращаются к системным зависимостям не только внутри языка и литературы, но и к межсистемным связям в обществе. Реалистическая политика тоже нуждается как минимум в трёхуровневой методологии. Нельзя понимать современный мир и эпоху как только процессы, базирующиеся на взаимоисключении систем. Всё больше даёт о себе знать единство социальных противоположностей, которое возрастает, в частности, за счёт взаимозависимости стран и народов в вопросе сохранения мира и выживания человеческой цивилизации, а также при решении прочих глобальных проблем современности.
Из сказанного следует, что ныне складывается или самостоятельный уровневый анализ (подход), или некоторый комбинированный системно-уровневый анализ (подход), который тесно связан с диалектикой и её методологическими приложениями ко многим известным областям современной теоретической и практической деятельности, уже сегодня доказывая свою высокую эффективность. В дальнейшем эта эффективность должна возрасти.
Литература
1. См. Бэкон Ф. Соч. в 2 т., т. 1.— М., 1971 — С. 220; Антология мировой философии. Т. 3. — М., 1971. — С. 203; Шеллинг Ф. В. И. Философские исследования сущности человеческой свободы. — СПб, 1908. — С. 32. 1а. История античной диалектики. — М., 1972. — С. 83.
2. Гегель Г. В. Ф. Философия религии. Т. 2 — М., 1977. — С. 380; Соч., т. 8. — М. —Л., 1935. — С. 17.
3. Цит. по: Стрельцова Г. Я. Б. Паскаль. — М., 1979. — С. 130.
4. Кондильяк. Соч. в 3 т., т. 3. — М., 1983. — С. 122.
5. См. Лейбниц Г. В. Соч. в 4 т., т. 3. — М., 1984. — С. 24; 221, 224. 5а. Бердяев Н. Человек и машина // Вопросы философии. — 1989. — №2. — С. 150.
6. Аристотель. Соч. в 4 т., т. 4. — М., 1984. — С. 382-383.
7. См. Башляр Г. Новый рационализм. — М., 1987.— С. 203—231; См. также: Уемов А. И. Системный подход и общая теория систем. — М., 1978; Рожко К. Г. Принцип деятельности. — Томск, 1983. — С. 106-137; он же — Уровневая методология: сущность, значение. / Тюм. ун-т, 1988. Деп- в ИНИОН АН СССР, 1988, №34641.
8. Сен-Симон. Избр.соч. — М.-Пг., 1923. — С. 56.
9. Писарев Д. И. Избр. философ, и общ.-полит, статьи. — М., 1949. — С. 50; Огарев Н. П. Избр. соц.-полит. и философ, пр. Т. 1. — М., 1952. — С. 104, 198, 315, 94.
10. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 37. — С. 395.
11. Аристотель. Афинская полития. — М.-Л., 1936. — С. 205.
12. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1. — С. 271-272.
13. Герцен А. И. О социализме. — М., 1974. — С. 411.
14. Лабриола А. Очерки материалистического понимания истории. — М., 1960. — С. 110-111, 80.
15. См. Кондильяк. Соч. в 3 т., т. 3. — М., 1983. — С. 192-193, 245.
16. См. Локк Д. О воспитании — СПб, 1913, — С. 291.
17. Шеллинг Ф. В. И. Система трансцендентального идеализма. — Огиз, 1935. — С. 54.
17а. Антология мировой философии. Т. 1, ч. 1. — М., 1969. — С. 387.
18. Бэкон Ф. Соч. в 2 т., т. 2. — М., 1972. — С. 63.
18а. Диоген Лаэртский. — М., 1979. — С. 118-119, 121.
19. Омельяновский М. Э. Диалектика в современной физике. — М., 1973. — С. 176.
20. Кремянский В. И. Очерк теории интегративных уровней // Системные исследования. Ежегодник. — М., 1970. — С. 394, 396.
21. Вижье Ж. П. Теория уровней и диалектика природы // Вопросы философии. — 1962.— № 10. — С. 99-100.
22. См. Месарович М., Такахара Я. Общая теория Систем: математические основы.—М., 1971.—С. 21,53.
23. См. на этот счёт: Пригожий И. От существующего к возникающему.— М., 1985; Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. — М., 1986; Шушарина О. П. Диалектика единства системности и несистемности. // Философские науки. — 1983. — № 2; работы И. Н. и С. М. Семёновых.
24. Украинцев Б. С. Самоуправляемые системы и причинность.— М., 1972. — С. 17.
25. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т. 20. — С. 538.
26. См. Чернов В. И. Анализ философских понятий. — М., 1966; Баканидзе М. И. Проблема субординации логических форм. — Алма-Ата, 1968.
27. Калинников. Л. А. Об уровнях понятий диалектической логики; эпизоды истории и современность // Философские науки. — 1990. — № 9.
28. См. некоторые из работ: Атаев Д. Идея уровней в научном познании.— Ашхабад, 1985; Леви-Строс. Структура мифов // Вопросы философии. — 1970. — № 7; Проблема уровней и систем в научном познании. — Минск, 1970; Сариев Г. Дж. К проблеме целостности и уровней в системном подходе // Вопросы философии. — 1980. — №5; Системогенез. — М., 1980; Структура и формы материи. — М., 1967; Структурализм: «за» и «против». — М., 1975; Югай Г. А. Проблема целостности организма. — М., 1962; Фуко М. Слова и вещи. — М., 1977.
29. Башляр Г. Цит соч. — С. 203, 216.
30. Философские науки. — 1985. — № 2. — С. 67-74.
31. См. Хакимов Э. М. Моделирование иерархических систем. — Казань, 1986. — С. 26.
32. Принципы организации социальных систем / Под ред. М. И. Сетрова.— Киев — Одесса, 1988. — С. 22.
33. См., например, Афанасьев В. Г. Системность и общество. — М., 1980;, Барулин В. С. Диалектика сфер общественной жизни. — М., 1982; он же — Исторический материализм: современные тенденции развития. — М., 1986; Алексеев П. В., Барулин В. С. Актуальные проблемы марксистско-ленинской философии. — М., 1989.
34. См. Хакимов Э. М. Цит. соч. — С. 27.
35. Герцен А. И. Избр. философ. пр., т. 1. — М., 1946. — С. 98.
36. Месарович М., Такахара Я. Цит. соч. — С. 21, 53.
37. Максимов А. А. Концепция структурных уровней материальных систем: становление, сущность, методологические функции: А/реф. дис… к. философ. н. — Свердловск, 1984. — С. 10.
38. Аверьянов А. Н. Системное познание мира. — М., 1985. — С. 39.
39. Философский энциклопедический словарь. — М., 1985. — С. 201.
40. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики // Вопросы философии.— 1989. — №9. —С. 144, 147.
40а. Котилко В. В. Производственная инфраструктура. — М., 1986; Тощенко Ж. Т. Социальная инфраструктура. — М., 1980.
41. См. Шавель С. А. Социальная сфера общества и личность. — Минск, 1988. — С. 19.
42. См. Берталанфи Л. Цит. соч. — С. 44, 50.
43. Аверьянов А. Н. Цит. соч. — С. 113-114.
44. Введенов М. Ф., Кремянский В. И. Критерии структурных уровней биосистем // Проблемы методологии системного исследования. — М., 1970. — С. 238, 241.
45. Месарович М., Мако Д., Такахара И. Теория иерархических многоуровневых систем. — М., 1973.
46. См., к примеру, Аверьянов А. Н. Цит. соч. — С. 53-56; Зелькина О. С. Системно-структурный анализ основных категорий диалектики.— Саратов, 1970. — С. 36; Сетров М. И. Организация биосистем. — Л., 1971.— С. 245.
47. См. Айдинян Р. М. Методологические основы системологии. — Л., 1978. — С. 107.
48. Берталанфи Л. Цит. соч. — С. 50.
49. Аристотель. Соч. в 4 т., т. 2. —М., 1982. — С. 77.
50. Аверьянов А. Н. О природе взаимодействия. — М., 1984. — С. 42-43.