Данная монография посвящена всеобщему, обще- и частнонаучному понятиям деятельности, а также их методологическому применению (принципам) в соответствующих теориях и на практике. Такой комплекс можно назвать активологией с её центром — теорией человеческой деятельности. Историзм и концептуальность, прошлое и Новейшее время, системно-уровневый и системно-хаосный подходы едины в контексте монографии.
Содержание
Предисловие 2
Глава 1. Из истории проблемы деятельности 4
1.1. Становление проблемы 4
1.2. Современные категория и принцип деятельности 21
Глава 2. Онтология человеческой деятельности 42
2.1. Самореализация общественного субъекта 44
2.2. Система целеосуществления 60
2.3. Общество как действующая система 84
Глава 3. Гносеология человеческой деятельности 93
3.1. Целеосуществление в иерархии уровней общества 93
3.2. Теории деятельности специальных наук 113
Глава 4. Методологизация принципов деятельности и активности 125
4.1. Принцип человеческой деятельности в теориях социальной философии 125
4.2. Активизация учебно-познавательного процесса 139
Заключение 160
Глоссарий 165
Литература 168
Предисловие
Во все переломные эпохи в истории человечества наблюдается обострённое внимание к проблемам деятельности и субъективного фактора. В особенности это относится к XX-XXI вв.: к научно-технической и информационной революциям, к единству глобализации и локализации культуры, к космическому и социальному динамизму.
Актуальность исследования деятельности людей усиливается ввиду многих пробелов, неясностей и дискуссий в научной литературе по данной проблеме, причём наблюдается и переоценка, и недооценка деятельностной проблематики.
Истинное систематизированное объясняющее знание деятельности (теория или наука как система теорий) служит эффективным методологическим инструментом для преобразования общества на научной основе, о чём издавна мечтали лучшие умы человечества.
Очевидно, психологическая наука добилась наибольших методологических успехов при изучении человеческой деятельности. Из остальных специальных наук на второе место надо, по всей вероятности, поставить изыскания эстетиков в философских аспектах деятельности.
Специальные науки дают возможность выявить объективные тенденции в направлениях человеческой деятельности, заложенные в иерархии форм движения и отражения, основные особенности нормальной деятельности людей и её патологии.
В центре внимания автора книги находится теория человеческой деятельности, которая разрабатывается в первую очередь социальной философией, тесно связанной с общефилософской и общенаучной концепциями, а также с рядом частных наук.
Изложение ориентировано на современность, т. е. на Новейшее время, которое принято отсчитывать с конца XIX века. И эта давно длящаяся современность сама становится историей. Исторический принцип (историзм) в тексте подчинён его обобщению — так называемому логическому (точнее: теоретическому) принципу.
Библиографическая база монографии глобальна, однако на первом месте стоят работы советских и российских исследователей-«шестидесятников». Это лидеры послесталинской «оттепели» во всей духовной культуре страны, а не только в художественной литературе. Философы-профессионалы и философствующие учёные питерской, московской, украинской, уральской, сибирской, нижегородской школ создали настоящий бум 70-х годов XX века в монографической и диссертационной разработке деятельностной проблематики. Некоторые итоги её подведены в монографиях [91], [224] — непосредственно, [268] — косвенно.
С 90-х годов прошлого века в сфере познания категории и принципа деятельности наступило затишье.
В новом столетии (и тысячелетии) началось возрождение деятельностной проблематики, но она развивается, преимущественно не «вглубь» (в сущность и закономерность деятельности), а «вширь» (в исследования многих видов человеческой активности: политической, предпринимательской, компьютерной, библиотечной, рекреационной и т. д.). Позитивно углубление деятельностного познания в современной культурологии [112], [118], [147], [292], в частности тюменской. Плодотворно теоретизируют и некоторые авторы другого профиля [25], [140] и т. д.
Глава 1. Из истории проблемы деятельности
1.1. Становление проблемы
Учение о действиях людей возникло не на пустом месте: оно — результат прогрессивных традиций в философском и специальном научном познании. В истории философии и социологии существовали и существуют позитивная и негативная преемственность.
Нельзя отрывать от других высказываний, а главное — от принципиальных положений создателей марксизма известные слова К. Маркса из первого тезиса о Фейербахе о том, что в прошлом деятельная сторона человека разрабатывалась не материализмом, а идеализмом. Если абсолютизировать эту фразу, то приходится делать вывод об отсутствии историко-философского, историко-социологического и историко-научного базиса у диалектико-материалистической концепции человеческой деятельности. Данный вывод противоречит всей истории гуманитарного познания.
Наличие в домарксовом знании метафизического материализма и идеализма и господство в учениях об обществе и человеке идеализма вовсе не означают, что не было попыток (пусть эпизодических и не по всему фронту философского познания) соединить материализм с диалектикой. Такие попытки осуществлялись материалистами Античности и эпохи Возрождения, восточными мыслителями Средних веков, И. Дицгеном, Герценом, Огарёвым, Чернышевским и др.
Некоторые выводы древних философов, очевидно, надо назвать стихийно-материалистическими и стихийно-диалектическими. Труд и его разделение называются основой жизни человека (Демокрит, Мо-цзы, Платон, Аристотель). Встречаются первые объяснения товарообмена (Аристотель), появления членораздельной речи из совместных действий людей (Демокрит).
Первые более или менее систематические объяснения деятельности складываются из замечаний Демокрита, но особенно — из высказываний Платона и Аристотеля.
В домарксовой мысли принцип человеческой деятельности был одним из средств «очеловечивания» философской и социологической тематики. С неба на землю философию спустили софисты Древней Греции и Сократ, но уже Демокрит обратился к важнейшим человеческим проблемам. Позднее происходило много поворотов в философии, но человеческая и деятельностная проблематика никогда уже не сходит с повестки дня и постоянно соседствует с космической.
В целом в указанный период, как и в более поздние, преобладает идеалистическая трактовка человеческих действий — одно из проявлений исторического идеализма мыслителей. Центром деятельности объявляются созерцание и познание мира, воспевается философское познание. Основное внимание уделяется действиям не больших, и даже не малых групп, а отдельных людей.
Этапы познания деятельности совпадают с периодами истории философского знания. Понятие деятельности в идеализме и метафизическом материализме имеет три степени общности: всеобщую (все существующее обладает деятельностью), общую (деятельность присуща всему живому), частную (деятельность характерна для человека). Материализм борется с идеализмом, кроме того, в однопорядковых с деятельностью понятиях: действие (которое даже более распространено, чем категория деятельности), деяние, действенное, деятельное, дело; и сталкиваются они тоже на трёх уровнях общности.
Материалисты пишут о деятельности материального, под которым до Маркса и Энгельса, открывших общественное бытие, а нередко и ныне, подразумевают что-либо природное. Например, Дидро считает, что «в природе все полно разнообразной деятельности», а каждое тело обладает свойствами и «преисполнено деятельности и силы само по себе» [10 : 2, 662, 664]. Л. Фейербах связывает деятельность с таким атрибутом природы, как энергия, в связи с чем В. И. Ленин выделил его выражение: «Энергия, т. е. деятельность» [153 : 29, 46].
Деятельность человека понимают в широком и узком смыслах, т. е. относят к ней или любые действия субъектов, или только некоторые из них. Первое понимание деятельности связано, в частности, с рассмотрением её в качестве движения. Например, Д. Бруно сделал вывод, что в обществе добро и зло пребывают «в движении, изменениях и превратностях» [33 : 44, 210-211]. Для правильного общего понимания деятельности людей было очень важным резюме П. А. Гольбаха: движение — способ существования природы и человека и определение деятельности К. А. Гельвецием как способа бытия человека. Категория человеческой деятельности употребляется в широком смысле и тогда, когда она подводится под другие, кроме движения, общефилософские понятия. Связь категорий «деятельность человека» и «состояние» отмечена Аристотелем, человеческой деятельности с понятием процесса — Герценом, с «преобразованием» — Гельвецием, с «жизненным процессом» — Чернышевским. Действия людей называют разновидностью взаимодействия, отражения, связей, самодвижения, самоорганизации.
Узкое понимание человеческой деятельности представляет собой признание авторами лишь её отдельных сторон, видов, качеств. Причём в этом случае берётся обычно практическая деятельность, или только внешняя деятельность, или действия людей в качестве природного, лишённого социальной специфики, процесса.
В деятельностных взглядах до Маркса и Энгельса превалировал идеализм, так как они опирались на идеалистическое понимание истории. Это понимание, общий идеализм «сверху» дополнялись отдельными материалистическими догадками, гипотезами, частично истинным знанием общества.
Метафизичность в форме субъективизма или объективизма, антропоморфизма или натурализма, созерцательности взглядов или, наоборот, признания всемогущества стихийных действий людей сближали методы мышления домарксовых идеалистов и материалистов.
Признавалась и познаваемость, и непознаваемость человеческой деятельности. Несистематизированные (эмпирические и обыденные) взгляды сочетались с идеалистическими и дуалистическими концепциями человека и деятельности.
Домарксова периодизация деятельности производится по аналогии с природой, например, живой, или с развитием человеческого духа, духовной культуры. Возникают зачатки классификации деятельности.
Наблюдается разрозненность и фрагментарность гуманитарного и естественного научного знания, с которым взаимодействует познание деятельности. Оно зачастую умозрительно, недостаточно прилагается к практике. О деятельности будущего общества выдвигаются утопии в сочетании с элементами истинных предсказаний и догадок.
Перевороте концепции деятельности, совершенный К. Марксом и Ф. Энгельсом, базируется не только на негативном основании, но и на позитивном материале, накопленном в истории философии и социологии.
Лучшими из домарксовых определений человеческой деятельности следует назвать дефиниции Лейбница, Гельвеция, Гольбаха, представителей немецкой классической философии, Герцена, Огарёва, Чернышевского. Вообще действием называется произведённое усилием нашей воли движение наших органов, приближающее нас к предмету или, напротив, удаляющее от него [74 : 2, 10-11]. На уровне индивида «действование — сама личность», ибо в сущности её заложено «стремление одействориться». В то же время, хотя действия человека — «результанта организма и его развития», но, главное, они социальны: «Я» в социологии — «первый, основной элемент, клеточка социальной ткани» [69 : 1, 70; 2, 281]. Применительно к обществу в целом «действование, рассматриваемое абсолютно и объективно, есть история»[282 : 351].
Если выбрать наиболее ценное в прежних подходах к человеческой деятельности и выделить её признаки, то получится следующий перечень: произвольная, контролируемая сознанием, целесообразная, направленная, предметная, продуцирующая, самопроизвольная, самодеятельная, нацеленная на самосохранение, благо и счастье, результанта многих факторов, целостная.
Фактически задолго до Лейбница, первого из идеалистов, открыто провозгласившего принципы деятельности и человеческой деятельности, Леонардо да Винчи, Дж. Бруно и Ф. Бэкон сделали это, но на материалистической основе, обратив особое внимание на практическую природу человека.
При изучении истории философии недостаточно показывается, что центральной проблемой механистического материализма является человеческий субъект [199 : 255], а не природное механическое движение.
Материалистическая трактовка принципа человеческой деятельности состояла в материалистических догадках относительно основных элементов и видов деятельности; сфер общественной жизни. Большинство таких догадок концентрировалось вокруг объяснения сознания, использования материальных благ, и лишь немногие авторы прошлого прямо приближались к основному вопросу социологии, как Н. П. Огарёв.
Принцип революционной активности был сформулирован революционерами-демократами и некоторыми социалистами-утопистами. В общем, у старых материалистов принцип человеческой деятельности нередко трансформировался в принципы практики, труда, экономики, революционной активности и тому подобные производные и частные виды исследуемого нами принципа.
Понятие и принцип деятельности одного возраста с философским и социологическим знанием, но нет полного тождества в их развитии: общий уровень знаний или отстаёт, или опережает учение о деятельности людей, которое живёт в определённой мере самостоятельной жизнью по сравнению с другими разделами мировоззрения. Так, есть некоторые основания говорить в целом о частичном опережении деятельностным познанием общесоциологических учений: в объяснении действий человека было больше здравого смысла и догадок, чем в учениях об обществе.
Как бы то ни было, по мере приближения к середине XIX в. в истории мысли все больше подчёркивается общественный, исторический и системный характер деятельности. Аккумулируется частичное истинное знание о практике, объективности деятельности, прогрессе активности людей, о росте их свободы, роли народа в истории, значении разделения труда, экономики, товарообмена и т. д. Знание о деятельности эволюционизирует от обыденного и эмпирического к теоретическому, от отсутствия концептуальности — к преимущественно идеалистическим концепциям; созревает потребность в научной концепции (теории). Причём учение о деятельности как всеобщем (о деятельности субстанций) оказалось вначале более разработанным, чем концепция действий людей. В XIX в. их соотношение выровнялось или даже стало обратным.
Социогуманитарное знание, категория и принцип человеческой деятельности в том числе, строятся по образу и подобию концепции всеобщего.
В домарксовом идеализме принцип деятельности и принцип человеческой деятельности как его вариант развивались от неосознанных к осознанным. Ранний античный идеализм включал в себя наивный и стихийный принцип деятельности. У Платона, и особенно у Аристотеля, он уже обозначается чётче при помощи понятий действия, деяния, деятельности, но принципом ещё не называется. Два платоновских положения: «Мир есть изделие, предполагающее наилучшую причину» и «боги надзирают дела человеческие» [94 : 170, 172], вывод Протагора, что человек есть мерило всех вещей, вразличных вариациях повторяются. Для любого идеалиста мир, вещи есть изделие или всемогущего человеческого субъекта, или мистического, надобщественного «субъекта».
Личности Средних веков присуще восприятие космоса как субъекта, и её идеал — человек «не посюсторонний, земной и практический, а трансцендентный и преодолевший земные связи» в результате умерщвления плоти и упражнения духа [82 : 48, 50, 223]. И все же она не полностью сливает себя с природой.
Становление капитализма активизировало восстановление и развитие деятельностных идей Античности. Все громче провозглашается Я и наша «необходимость действовать». Сила человеческого разума и воли [85 : 282, 407, 595].
Однако человеческий субъект приобрёл лишь частичную автономию, но не свободу относительно субъекта мистического. Это характерно и для философии Лейбница, в которой впервые обозначен принцип деятельности, или действия. В одном из писем Д. Мешэм Г. Лейбницу говорится: «Принцип действия, именуемый вами первичной силой, является, как вы сказали, субстанцией». Я так поняла, «что душа и эта первичная сила, или принцип действия — это одно и то же» [183 : 1975, 5, 138]. Фейербах таким образом разъясняет позицию Лейбница: «Деятельность — принцип его философии, существующее для него — лишь различные рода деятельности» [41 : 31].
По мнению А. П. Огурцова, принцип деятельности наиболее фундаментально осознан Кантом. Но следует уточнить, что не весь принцип, а такие его две стороны, как методологическое значение нравственной и гносеологической деятельности. А. П. Огурцов пишет, что в философии принцип деятельности до XVII-XVIII вв. в целом не переоценивался, имел низкий статус в античной философии и стал «первопринципом» у Фихте [175, 193-196]. Что касается античного идеализма, там принцип деятельности, действительно, не переоценивался, но он на равных с остальными принципами участвовал в создании философских систем. Поэтому не стоит говорить о его низком статусе в тот период.
Если различать действия и активность и последней назвать энергичную и действенную деятельность, то надо признать, что принцип активности в идеализме выделен впервые Фихте. Немецкий философ как бы возвёл принцип деятельности Лейбница в новую, более высокую степень. «Дело — действие» Фихте предполагает, что «всякая реальность действенна и всякая действенность реальна» [37 : 67]. Н. А. Спешнев назвал его философию антропотеизмом, некоторой религией человеческого субъекта и его активности, ввиду её иллюзорности, замеченной самим Фихте: «…Существует только беспрерывная смена… Бытия нет… Существуют образы. Я сам один из этих образов… Вся реальность превращается в удивительную грёзу без жизни» [115 : 139-140].
Грёзой без жизни является и идеализм Шеллинга, утверждавшего, что дух выше света, а «действование или деятельность выше понятия «вещь» [281, 59; 353, 32], и грандиозная система Гегеля, опиравшаяся на принцип деятельности в несколько меньшей степени, чем философия Фихте.
Субстанцией, т. е. чем-то активным, ни от чего не зависящим, «безосновным» (Шопенгауэр), само себя и все другое определяющим, в идеализме провозглашается нечто идеальное: Абсолютный дух, Воля, Жизненная сила, Сознание, Опыт, Потенциальность, или Вечная матрица всего реального, Универсальное, Бог [356 : 1, 64-65]. Сочетание «деятельность субстанции» близко с понятиями первопричины, первоосновы, перводвигателя, сущности вещей и т. п. Деятельность субстанции является самодействием, делающим, например, монады Лейбница «бестелесными автоматами».
Многие философы-идеалисты связывали деятельность с движением вообще: Платон обратил внимание на современное ему словоупотребление: движение означало то же, что и слово идти, или «идение», «двигидение», а существующее означало «шествующее» [207 : 457, 465-466]. В лингвистическом анализе Платона чувствуется веяние механистических и антропоморфических представлений того периода.
Исторический идеализм приводил и приводит к тому, что деятельность людей предстаёт в ней преимущественно в виде одностороннего, внутреннего для субъекта, духовного процесса. Деятельность сужается до её внутреннего зерна — воли — Шопенгауэром, до «самости» таинственного психологического центра человека — экзистенции — соответствующим философским течением, до похожих на физические кванты порций психических взаимодействий — «теле» — Морено. Деятельность людей лишается объективности в «социальном действии» Т. Парсонса, в «философии действия» неопозитивиста из ФРГ Г. Стаховяка [190 : 1970, 1, 46].
Бихевиоризм и сходные с ним учения раздувают в деятельности не внутреннее, а внешнее, и она порабощается средой. Фраза: «Среда чеканит индивидуальности, как станок чеканит монеты», соответствует такому подходу, забывающему, что не только нас чеканят, но и мы чеканим других личностей, среду и самих себя.
Тем или иным отдельным автором или философским течением нередко смешиваются разные узкие взгляды на деятельность людей. Фихте переоценивает духовную сторону деятельности и одно из субъектных качеств, ей сопутствующих, — поведение. Анархизм абсолютизирует единичность, определённую обособленность и свободу индивида в деятельности, А. Швейцер — благоговение перед жизнью и волю к жизни личности. Д. Белл чрезмерное внимание уделяет научной, политической, управленческой деятельности, образованию, потребительской и досуговой деятельности.
Принципы деятельности и активности реализуются через субъектные категории. Наряду с понятием субъекта и деятельности самым большим спросом у идеалистов пользуются категории «цель» и «целесообразное», а принцип человеческой деятельности при этом обращается в принцип телеологический, начало которому принято вести от Аристотеля и осуществление которого несёт в себе множество концептуальных и методологических затруднений, замеченных скептиками, Кантом, Гегелем.
В идеализме принципы деятельности и телеологический несут на себе печать субъективизма. Абстрактные положения «нет субъекта без объекта» и «нет объекта без субъекта» наполняются идеалистическим смыслом при разъяснениях: существует «абсолютное тождество субъекта и объекта в Я»; «Мы», как и «Я», — это «высшее понятие» [281: 263]. Данная идея Фихте повторяется у Шеллинга и Шопенгауэра. Далее центральная мысль субъективизма воспроизводится Р. Авенариусом и отголосками его «принципиальной координации» в неопозитивизме, экзистенциализме, «философии практики», «философии действия». Эмблемой субъективистских действий мог бы послужить Мюнхаузен Э. Распэ, который вытаскивал себя, да ещё и коня из болота, обходясь без каких бы то ни было объективных средств, заменяя их «чистой» субъективностью собственной косички.
Субъективизм — признак не только субъективного, но объективного идеализма, одна из важнейших метафизических предпосылок его. Метафизически и эклектически используемый принцип деятельности представляет собой гносеологический стимулятор для корней идеалистических воззрений.
Гносеологические детерминанты заблуждений не сводятся, как это часто трактуется, к одним концептуально систематизированным: они дополняются влиянием на ход познания некоторых моментов обыденных взглядов, психологии субъекта, а корни, заложенные в абстрактном мышлении, сопровождаются предпосылками, вырастающими на почве чувственного познания.
Самый общий механизм использования идеализмом деятельностных гносеологических приёмов таков. Во-первых, человеческая деятельность возвышается до всеобщей деятельности, а человеческая активность — до Активности. Принципы человеческой деятельности и активности становятся всеобщими мировоззренческими и методологическими принципами. Герцен прекрасно раскрыл такой переход: «Когда же деятельность… имеет в себе цель стремления, тогда движение становится деянием — энергия является, как ум; вещество делается субъектом» [69 : 1,173]. Во-вторых, деятельность и активность «субъектов» (субстанции, Бога или ощущений, воли субъекта, ставших «субъектами») безраздельно подчиняют себе действия людей, а вместе с тем — общественные и природные события.
Универсализация принципа человеческой деятельности приводит к человекоцентризму в виде теизма или «антропотеизма», объективного или субъективного идеализма. Эти рассуждения подтверждает весьма характерное признание Канта: «Если же исключить антропоморфизм (с его принципом человеческой деятельности. — К. Р.), то падает и теизм — и остаётся лишь деизм…» [122 : 144]. Да и деизм тоже падает без признания сверхъестественного производства мира.
Становление марксистской теории человеческой деятельности происходило одновременно с выработкой диалектико-материалистической концепции общества, которая прошла развитие от гипотез и набросков учения («Святое семейство», «Экономическо-философские рукописи 1844 г.», «Тезисы о Фейербахе», «Немецкая идеология», «Нищета философии», «Манифест Коммунистической партии») к сжатому изложению его сути («Экономические рукописи 1857-1859 гг.», «К критике политической экономии»).
Гипотетические высказывания о человеческой деятельности содержатся в самых ранних произведениях К. Маркса и Ф. Энгельса. Из них, как из зерна, вырастает новое учение. В упомянутых рукописях Маркса 1844 г. и «Тезисах о Фейербахе» мы уже находим наброски и начало изложения теории человеческой деятельности: здесь выделены основные признаки действий людей, дано их определение, человек раскрывается в качестве деятельного практического существа, единого с природой, показаны особенности экономической деятельности вообще, и в эксплуататорском обществе в особенности, единство действий людей с общественными отношениями и общением.
В работах «Святое семейство», «Эльберфельдские речи», «Немецкая идеология», «Нищета философии», «Принципы коммунизма», «Манифест Коммунистической партии» теория деятельности дополняется подробным анализом политических действий вообще и социалистического «революционного действия», главным образом; углубляется объяснение диалектики личности, класса, народа, «исторического действия» и экономических и иных общественных отношений, объективно-субъективного характера и «земной» сути человеческой деятельности, системы родов действий и исторических ступеней её развития. Начинается выделение в деятельности материального и идеального, но пока без чёткой формулировки понятия общественного бытия и закона об определяющей роли бытия субъекта по отношению к его сознанию. К. Маркс и Ф. Энгельс разрабатывают основные принципы критики субъективизма, объективизма, идеализма, метафизического материализма в понимании человека и общества, их деятельности и жизни. Марксовы произведения 50-х гг. «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» и «18 брюмера Луи Бонапарта» развивают новые для философии и социологии представления о связи деятельности и отношений классов с действиями и отношениями отдельных личностей. Впервые в истории общественной мысли в них осуществлено полное и глубокое рассмотрение общественных классов, дано диалектико-материалистическое определение их, предпосылки чего были заложены в более ранних произведениях классиков, особенно, пожалуй, в «Нищете философии», «Принципах коммунизма» и «Манифесте».
«Экономические рукописи 1857-1859 гг.» и «К критике политической экономии» Маркса вскрыли новые грани в деятельности и отношениях в обществе, благодаря научному пониманию общественного бытия, закона об определяющей роли его по отношению к общественному сознанию и открытию структуры и законов общественно-экономических формаций, в предшествующих работах, названных «ступенями общественного развития», «ступенями развития производства».
В поздних произведениях основоположников марксизма 70-80-х гг. научное объяснение общества обусловливает полную формулировку теории деятельности исторического материализма. В них обращено пристальное внимание на воздействие субъективного фактора на историю общества и природную среду, доказывается единство экономической и неэкономической деятельности и соответствующих видов отношений, теоретический и практический вред абсолютизации экономической основы общественной жизни, материального и объективного начала в ней, подчёркивается диалектический подход к связи первичных и вторичных сторон общественной системы.
«Капитал» — образец научного рассмотрения человеческой деятельности в целом, а не только экономико-трудовой. Здесь подробно раскрыты циклы деятельности и материального производства, дано их определение, показано их развитие и закономерности; подробно объяснена взаимосвязь производительных сил и производственных отношений, деятельности и общественных отношений, подчинённость действий людей специфике бытия общества, структуре формации, борьбе классов; значение действий, поступков, контактов, активности и пассивности субъектов для общества и состояния внешней природы и человеческого организма.
В итоге понятие и принцип человеческой деятельности приобрели последовательную научную трактовку, было открыто действительное, вместо мнимого в идеализме, место субъектов в общественной системе; были демистифицированы субъектные силы, движущие развитие общества; благодаря теории человеческой деятельности, история общества не выглядела больше ни хаотическим, ни телеологическим процессом; революционная деятельность была поставлена в центр внимания новой социологии, обращённой к человеческой практике, — кроме прочих характеристик, общество, его подсистемы и элементы, его история предстали в виде деятельности, состоящей из отдельных действий, элементов цикла, различных форм, порождающей различные деятельностные состояния и ситуации.
Таким образом, К. Маркс и Ф. Энгельс совершили переворот в общесоциологическом учении о деятельности одновременно с переворотом в общефилософском и социальнофилософском знании.
Научное объяснение решающей роли в обществе практики, труда, материального производства, действий народа, материальной культуры и жизни, открытие общественного, группового и индивидуального бытия вскрыли объективность и закономерность деятельности людей, наряду с давно известной и ранее господствовавшей в учениях субъективностью её. Был объяснён и научно решён «основной вопрос» теории деятельности о соотношении в действиях людей материального и идеального.
Последовательный материализм, дополнила всеобъемлющая диалектика. Новая интерпретация цикла деятельности как системы и социальной системы деятельности, состоящих из пар противоположностей (практического и непрактического, умственного, и физического, творческого и нетворческого и т. д.), внесла качественное изменение в учение о деятельности. Было объяснено взаимодействие первичного и вторичного в различных аспектах социального взаимодействия, чем, в частности, диалектика противостоит эклектике и метафизике. Была нарисована всесторонняя картина самодвижения деятельности и универсальной активности человека и человечества. Впервые научное объяснение получили общественные отношения, общение и поведение, единые с действиями людей. Историчность человеческой деятельности была показана в двух планах: в качестве высшей формы движения, связи и активности, имеющей объективные предпосылки в неорганической и органической природе, и в виде смены исторических типов деятельности по общественно-экономическим формациям, эпохам культуры и цивилизации.
Наиболее полную характеристику получили экономическая и политическая деятельность, а также эстетическая и нравственная. Было раскрыто единство и совпадение в принципе и тенденции законов диалектики материального и духовного, объективного и субъективного.
Познание деятельности человека трактовалось как вид социального отражения.
Благодаря всему этому человеческая деятельность была представлена в виде субъектного среза естественно-исторического процесса. В марксистской интерпретации она — предметная, организованная, саморазвивающаяся по объективным законам система действий субъектов.
Марксистский этап в развитии мировой философии нельзя ни абсолютизировать, ни игнорировать.
Идеи К. Маркса и Ф. Энгельса, касающиеся человека и деятельности, защищались и развивались их учениками и последователями: А. Лабриолой, П. Лафаргом, А. Бебелем, Ф. Мерингом, Г. В. Плехановым, а затем В. И. Лениным.
В ленинских общефилософских работах обращено внимание на связь и определённое тождество деятельности людей с природой и наличие в них объективных законов, на то, что деятельность является разновидностью движения, процесса.
Под влиянием изданных после Октября работ классиков марксизма деятельностный аспект появляется в первых советских учебниках 1920 г. по историческому материализму Б. И. Горева и М. Н. Покровского, в социологической литературе того времени. Были случаи, когда деятельность или труд превращали в предмет исторического материализма, а Э. Радлаев предметом всей философии называл процесс познания деятельности и красоты [205 : 1922, 5-6, 124], что было искажением теории, в которой деятельность и её отдельные виды никогда не абсолютизировались и не отрывались от общественных отношений, общения, поведения, бытия.
По Ленину, деятельность людей — это «самодвижение… движение жизни и духа», в котором кроме играющей решающую роль объективности, есть субъективный момент [153 : 29, 46, 210]. Деятельность чередуется с понятиями дела, работы, действия, революционной деятельности.
В экономической деятельности первейшее внимание уделялось союзу науки и техники, в первую очередь электрической. Развитие производства и воспитание нового человека сочетались с образованием и обучением. Теория соединялась с основными видами деятельности.
Революционная целесообразность в условиях мирного социалистического строительства есть, в частности, деятельность с предельной деловитостью и спокойствием.
Ленинской теории человеческой деятельности противостояла многочисленные течения, школки нуклоны.
Позитивистские веяния того времени наиболее отчётливо были выражены в двух статьях С. Минина: «Философию за борт »и «Коммунизм и философия» и выводах из них: «Философия — это полувера, полузнание, полуоткровение… опора буржуазии… Науку на мостик, философию за борт» [205 : 1922, 123, 126; 11-12, 197].
Э. Енчмен предлагал ликвидировать исторический материализм, так как он не соответствует биологической науке; профессор В. В. Савич абсолютизировал в жизни людей условные рефлексы, печально прославившись «перлами»: «Человек есть горилла, вооружённая пулемётом», а «революция есть дитя возбуждения» [205 : 1925, 1-2, 256-257]. Механицизм и экономизм выражались во взглядах, преувеличивающих роль производительных сил в жизни общества и придающих производственным отношениям «особую материальность, граничащую с вещественной материальностью» [205 : 1929, 12, 78, 85].
Статья В. И. Ленина «О значении воинствующего материализма» призывала к наступательности идеологических действий. В заметке 1922 г. за подписью «Материалист», в которой проглядывает ленинский стиль изложения [205 : 1922, 11-12, 243], говорилось: «Там где нужно было бы развернуть широкую государственную пропаганду материализма, пока что ничего не делается… Буржуазия лучше разбивала идеологию феодализма, чем мы — буржуазную». В подобной статье 1923 г. пишется: «Наша Академия наук должна быть Академией материалистической науки…» [205 : 1923, 1, 191].
Критический материал доминировал над позитивным изложением во многих книгах и пособиях 30-х гг. (С. Г. Гоникмана, М. Б. Митина и др.), был он значительным и в литературе 20-х г. XX в. Тем более что в первых учебниках по историческому материализму начальные разделы были посвящены общефилософским проблемам и критике современной буржуазной философии. Длительная борьба с идеями Троцкого, Зиновьева, философская революция в России начались, безусловно, до Октября, но заканчивались они в 1920-1930-е гг.
В рукописях К. Маркса была сформулирована идея сходства человеческой деятельности с изменением вообще и писалось о субъектах производства и их движении. В «Капитале» эта идея развёрнута: «…Труд постоянно переходит из формы деятельности в форму бытия, из формы движения в форму предметности» [168 : 23, 200].
В. И. Ленин в «Философских тетрадях» делает такой вывод о вкладе Гегеля, Маркса и Энгельса в диалектическое понимание мира и диалектическое и деятельностное видение общества и человека: «Идея универсального движения и изменения (1813, Логика) угадана до её применения к жизни и обществу. К обществу провозглашена раньше (1847), чем доказана в применении к человеку (1859)» [153 : 29, 127]. Действительно, «Наука логики» Гегеля была посвящена всеобщим выводам об изменении, в ней человеческие движении и действия, подавленные «абсолютной идеей», отошли на второй план. «Манифест» К. Маркса и Ф. Энгельса раскрыл диалектику общества, деятельность классов, активность пролетариата. И, наконец, в «К критике политической экономии» деятельность и отношения личностей, групп и общества были основательно рассмотрены Марксом в единстве.
Из определения деятельности людей через движение, из того, что классики о нём писали больше, чем о покое, борясь против той формы метафизики, которая паразитировала на проблемах покоя (в том числе равновесия и сохраняемости в развитии), вовсе не следует, что деятельность, труд, социальная активность — одно только изменение, где нет ни грана устойчивости, сохраняемости, равновесия. Например, продукт труда, если цитатнически подходить к приведённым нами фразам из «Капитала», целиком «состоит» из покоя и лишён какого бы то ни было изменения. Тогда такой же должна быть и техника и большинство средств деятельности. Критикуя релятивизм, марксисты показали связь двух противоположностей — изменения вообще и покоя, присущих диалектике мира, а значит, и процессу деятельности людей.
Деятельность людей, а больше всего труд соотносятся ими также с понятиями активности, свободы, кругооборота, самовозрастания, отношения, процесса и др. Строй общественного, исторического процесса выражается не только в процессе производства, процессе обращения товаров и денег, но и в том, что познание, истина, идея, борьба классов, семья — тоже процессы. Все это вместе составляет естественно-исторический процесс [153 : 1,166], аналогичный, в сущности, природному: «2 формы объективного процесса: природа (механическая и химическая) и целеполагающая деятельность человека» [153 : 29, 170].
1.2. Современные категория и принцип деятельности
Автор книги опирается на результаты работы научных групп по изучению человеческой деятельности. Назовём некоторые из них: ИФ АН СССР — проблемы деятельности и человека, познавательной, эстетической и культурной деятельности, вопросы деятельности в психологии; Всесоюзный научно-исследовательский институт технической эстетики — общие вопросы деятельности, эргономика; МГУ — понятие деятельности в философии, психологии, этике; ЛГУ — деятельность как система, труд, эстетика и деятельность; ИФ АН Украины — философия о деятельности, практике; Нижний Новгород —деятельность и человек, эстетическая деятельность; Новосибирск — познание и наука как деятельность; Екатеринбург — культурная, трудовая, познавательная деятельность, практика, деятельность и отношения, деятельность и индивид; Тюмень — научная и нравственная деятельность и т. д.
В книге использованы источники, которые делятся на несколько групп.
1. Источники, целиком или частично посвящённые общим проблемам деятельности людей.
Человеческая деятельность в качестве элемента реальности вообще изучается общей философией, без чего она не может быть теорией всеобщего. В этом разрезе деятельность исследовали К. А. Абишев, Г. С. Батищев, М. А. Булатов, Л. А. Зеленов, В. П. Иванов, С. Л. Рубинштейн, В. Н. Сагатовский, Э. Г. Юдин, многие психологи, специалисты по теории отражения. Человеческая деятельность освещается ими через систему общефилософских категорий.
До 70-х гг. XX в. в советской обществоведческой литературе была всего одна монография Н. Н. Трубникова о деятельности вообще, а но об отдельных её элементах или видах. В 70-е годы появилась монография А. В. Маргулиса, коллективный труд «Исторический материализм как теория социального познания и деятельности», книга и статьи М. С. Кагана (которые наиболее часто или поддерживаются, или критикуются другими исследователями), А. Н. Леонтьева (тоже очень популярные среди специалистов и неспециалистов по теории деятельности), монография М. С. Кветного, Л. П. Буевой, К. А. Абульхановой-Славской, сборник «Понятие деятельности в философской науке» и некоторые другие работы.
Разделами книги В. П. Тугаринова [248], брошюрой Б. А. Вороновича и Ю. К. Плетникова, книгами Г. С. Арефьевой и А. Д. Шершунова, отдельными статьями положено начало определению места понятия деятельности среди категорий социальной философии.
В них раскрывается во многом, но далеко не полностью специфика и структура деятельности человека, её классификация и социальное значение.
2. Работы, в которых рассматриваются частные проблемы деятельности людей. Наиболее освоены такие элементы человеческой деятельности, как субъект и объект, техника и другие средства действий, потребности, интерес, цель и предвидение, планирование, организация и управление, социальная технология. Марксистами больше (но вряд ли достаточно) изучены экономическая деятельность и материальное производство, профессиональные занятия и общественная деятельность людей, умственный и физический труд, становление социалистического труда. Есть работы, анализирующие общественную практику и социальную активность. Больше внимания стало уделяться изучению и регулированию деятельности в быту, в свободное время, в непрофессиональной сфере, при потреблении и т. п. Вследствие этого представления о социальной системе деятельности, действиях личности и социальной группы становятся более точными и завершёнными.
Вместе с тем в современной литературе до сих пор нет завершённой классификации деятельности, ясности в соотношении категории «деятельность» с понятиями поведения, общения, общественных отношений, активности, образа жизни, жизненной позиции и т. д. Понятия деятельности и человеческой деятельности имеют несколько пока что удовлетворительно не субординированных применений: философское, общенаучное, философско-социологическое, конкретно-социологическое, философско-культурологическое.
3. Для критики метафизически, эклектически и агностически деформированного принципа деятельности автором привлекается значительное количество зарубежных публикаций. Роль принципа деятельности прослеживается отчасти в философии, особенно в прагматизме и неопозитивизме, и в основном в современной социологии на примере учений о «постсовременном обществе», «индустриальной социологии», «философии практики», «философии труда», биологического и психологического направлений.
4. Для более глубокого и объективного освещения исторических тенденций в учениях о деятельности понадобился большой объем мировой философской и социогуманитарной литературы.
5. В книге производится дополнительное, специально-научное обоснование теории человеческой деятельности. В этом плане большой материал дают этология и зоопсихология, кибернетика и теория отражения, бионика и другие научные дисциплины. Системность, противоречивость деятельности помогают понять и аксиология, эргономика, науковедение, физиология и психология труда, прогностика, политическая наука, этика. Впечатляющие диалектико-материалистические аргументы даёт нам обучение деятельности и общению слепоглухонемых детей, методика и результаты которого заслужили Государственную премию СССР 1981 г.
Самым распространённым в работах современных российских авторов является подведение категорий «человеческая деятельность» под понятие активности (Л. П. Буева, Э. С. Маркарян, Ю. К. Плетников, А. В. Маргулис, М. С. Каган, М. В. Демин) и движения (В. П. Зинченко и В. М. Мунипов, Б. А. Воронович, В. А. Лекторский, С. Ф. Анисимов). Но этим не исчерпываются варианты понимания деятельности. Через взаимодействие и отношение её определяет С. Л. Рубинштейн, адаптивно-адаптирующие (приспособительно-приспосабливающие) действия —Э. С. Маркарян, М. С. Кветной, Б. А. Воронович и Ю. К. Плетников, через функции общественной системы — Л. П. Буева, способ бытия людей — В. А. Хотякова, Э. Л. Акопов.
Конкретность отношения делает действия людей и движением (осуществляющимся в чем-либо различием), и активностью, и развитием (направленным изменением, приближением в чем-то к высшей или низшей форме, одноплоскостным движением), и отражением и т. д.
Российские авторы выделяют следующие признаки действия людей: предметность, направленность, преобразующий характер, упорядоченность, организованность, целесообразность, опосредованность, произвольность, избирательность, планомерность, общественный и коллективный характер. Исходя из указанного и беря за начало категорию движения, человеческую деятельность, можно назвать предметным, направленным и организованным (т. е. происходящим на основе логического целеустремления, опосредованным техникой, технологией и знаками) движением субъекта. Термином «субъектное» (осуществляемое субъектом) мы обобщим понятия предметности и организованности, и определение примет новый вид: деятельность людей — это субъектное движение. Иначе её определим как субъектные самодвижение, развитие, взаимосвязи, детерминацию, отражение и т. п.
Возникает необходимость в понятии, которое в целостности выразило бы диалектику деятельности, диалектику в ней качества и количества, сущности и явления, движения и покоя, связи и обособленности и т. д. Возможно, в такой роли выступит категория процесса. «Возможно» потому, что в данное понятие в литературе вкладывается по крайней мере три значения: процесс — синоним изменения или развития, это нечто объективно закономерное, синтез диалектических черт реального. В двух первых вариантах понятие поцесса лишь дублирует другие философские категории, а в третьем оно имеет возможность проявить свою специфику. Если согласиться с этим, то деятельность человека мы определим как субъектный процесс, или, что то же самое, диалектику субъектного. Человеческая деятельность как вид существующего не может быть только движением, или только развитием, или только активностью — она их единство.
Деятельность людей объясняется по-разному. Во-первых, одни относят к ней все её элементы: субъект, объект, средства, методы, самою деятельность, её условия; другие же называют лишь самое деятельность, «вычитая» остальное. Во-вторых, существует иное разграничение мнений. В представлении одних авторов деятельность в широком смысле включает в себя объективное и субъективное, внутреннее и внешнее, материальное и идеальное, практическое и теоретическое, общественное и индивидуальное. Другие исходят из одного или нескольких узких определений деятельности как только практической, или внешней, или материальной, или объективной, или только общественной.
Конечно, перечисленные категории фиксируют первичное, ведущее в общественной жизни. Но ведь кроме первичного есть и вторичное в видах и сторонах деятельности, и без его рассмотрения ни материализм, ни диалектика не могут быть завершёнными. Да было бы нелепо пытаться «закрыть» эту категорию после нескольких тысяч лет её существования.
По нашему мнению, в содержании понятия человеческой деятельности имеются два центральных момента, каждый из которых,, как показано выше, представляет собой систему производных признаков. Первой особенностью деятельности людей является её принадлежность к процессам реальности. Процессность (диалектичность) обобщает совокупность всеобщих черт, присущих всему существующему, и деятельности в том числе. Специфической же чертой действий людей выступает их субъектность, осуществляемость субъектом, точнее, субъектно-производительность, когда кто-то или что-то (учреждение, организация, предприятие) в качестве социального субъекта действует в направлении потребного результата и производит нечто в социальной или природной среде.
В книге подчёркивается воздействие целеосуществления на общественные отношения, общение, поведение, бытие, образ жизни, выделяет их деятельностный характер, их единство с действиями людей, но не подчинение и не поглощение деятельностью всего и вся, вследствие чего оказалось бы, что в обществе нет ничего, кроме деятельности, или, что деятельность — самое главное в обществе. Вероятность последнего Г. С. Батищев назвал деятельностным редукционизмом и субстанциализмом [91 : 171].
Контрарно, диаметрально противоположно категории изменения понятие покоя (осуществляющегося тождества с другими или с самим собой); человеческой деятельности — понятие недеятельности (отсутствия какого-то субъектного процесса), деянию — недеяние, действию — бездействие, социальной активности — социальная пассивность. Последние пары категорий относятся к достаточно большой группе деятельностных понятий, входящих в более широкие категориальные системы.
Методологически действующие философские категории выступают в роли принципов, деятельностные категории, сформулированные в виде некоторых положений, — как принцип человеческой деятельности.
Принцип есть основание теории и сторона метода: принцип человеческой деятельности — сторона диалектико-материалистического метода, одно из оснований теории и её проявление через группу деятельностных категорий. Категория и принцип, теория и метод принадлежат действующему субъекту. «В природе методов нет. Методы есть только в голове в сознании человека» [202 : 23] и его практической деятельности.
«Общее положение (на котором «мы основываемся») — есть принцип» [151 : 77-78]. Принципы упорядочивают наши мысли; следуя «одному порядку с другими созданиями природы», мы вырабатываем принципы — привычки [290, 60]. Для выработки правильных принципов деятель должен следовать законам не только природы, но и общественной жизни.
Принципы создают устойчивость теории и методологии, являются результатом накопленных знаний и основой получения новых истин. Они служат началом и руководящим фактором в действиях субъекта.
Подобно тому, как «группа А» составляет основу экономики, создавая средства производства для производства материального, методология специализируется на производстве фундаментальных средств в духовной сфере.
Принципы есть работающие в социальной системе деятельности категории, это методологически (и, вероятно, методически) действующее знание. Принцип действует в собственной и смежных теоретических областях и в качестве направляющего момента практической деятельности. Так, принцип человеческой деятельности составляет стержень теории человеческой деятельности, участвует в формировании и развитии общесоциологической теории, специальных наук, а также в руководстве практикой.
Неуклонное следование принципам, избранным субъектом, называется принципиальностью, их нарушение — беспринципностью. Совместная человеческая жизнь, нормативность бытия и сознания общества выражаются, в частности, в том, что в их основе лежат принципы, над которыми надстраиваются производные нормы и правила, регулирующие действия, поступки и контакты людей. Принципиальность заключается в стабильности норм, правил и принципов жизни данного субъекта.
Беспринципность философская и социологическая состоит в эклектическом смешении полярно и неполярно противоположных понятий и положений по фундаментальным вопросам философии, по принципам, образующим всеобщий и социально-общий методы мышления. Идеалистическая система Гегеля на несколько порядков принципиальнее, чем, например, плюралистская социология П. Сорокина, Н. Кареева и др.
Эклектика служит свидетельством той или иной алогичности и непоследовательности концепций, она свидетельствует о хаотичности в бытии субъекта.
Принцип деятельности — необходимое и значительное звено марксистской общесоциологической теории и методологии.
Принцип человеческой деятельности концентрируется в положении : всё в обществе в одном из своих качеств есть или собственно деятельность, или её функция, следствие, проявление. Иными словами, отдельное в социальной реальности прямо или косвенно участвует в субъект-объектной диалектике. Принцип деятельности лишь категориально фиксирует социальную роль человеческих действий, их влияние на исторический процесс. Методология сжато повторяет, идеально выражает сущность общества как действующей системы и человека как деятеля.
В научной концепции не происходит онтологизации человеческой деятельности и активности, они не возводятся в ранг Деятельности и Активности, принцип деятельности не становится всеобщим, что является одной из гарантий подлинного детерминизма, диалектики и научности теории. Здесь объект не поглощается субъектом, общественное бытие — общественным сознанием, необходимость — свободой, общественное — индивидуальным, первичное — вторичным. Так преодолевается былой и современный эмпиризм, техницизм, экономизм, вещизм и другие вульгарно-метафизические крайности.
При этом нельзя следовать одному, изолированному принципу деятельности, не следуя одновременно всем остальным философским, политическим и научным принципам.
В обществе нет ничего, не обусловленного объективным и материальным, не обусловленного всесторонне и системно. И человеческая деятельность реализуется благодаря природной и социальной обусловленности. «Законы внешнего мира, природы… суть основы целесообразной деятельности человека» [153 : 29, 169]. Две формы объективных процессов — природа и деятельность людей и противостоят друг другу, и обусловливают одно другое. Но решающие детерминанты вытекают из того, что деятельность отдельного человека представляет собой функцию члена общества.
Детерминирующие факторы находятся как вне деятельности людей, так и в ней самой, как в субъекте истории, так и вне его. Субъект в обществе и вовлечённой в социальные отношения природе замыкает в себе, своей жизни и деятельности причинно-следственные связи, а события — в пространстве и времени [3 : 119]. Субъективное замыкает и как бы завершает общественную детерминацию, выражающуюся «в определяющей роли социальных законов и решающей роли деятельности людей» [47 : 22].
Если в физическом мире скорости, близкие к скорости света, рождают «соотношение неопределенностей» — невозможность одновременного точного замера импульса и координаты объекта познания, то в социальном мире человеческая самодеятельность создаёт трудности для социального познания, является камнем преткновения для социорелятивизма и идеализма. Только диалектика справляется с социологическим «соотношением неопределённостей».
Онтологический вопрос философии, преломляясь сквозь призму социологии, доходит до теории человеческой деятельности, становясь её «основным вопросом», вскрывая раздвоение деятельности на материальное и идеальное.
С первых советских учебников по философии принцип деятельности использовался для характеристики экономической и политической сфер формации, с недавнего времени — для раскрытия форм общественного сознания, досуга, быта, семьи, личности, духовного производства, культуры общества.
Субъект вообще, и личность в частности, начинается с того (не заканчиваясь этим), что он за деятель. «Тигрёнок родится хищным животным, а человек не родится охотником или земледельцем, воином или торговцем: он делается тем или другим…» [210 : 344]. Принцип деятельности широко применяется в теории личности советскими психологами и социологами. Марксизм изучает не индивида, а индивидуальную форму общественного бытия человека.
Формы общественного сознания и психики в целом имеют двойное подчинение: общественному бытию и социальной системе деятельности. Гносеологическая зависимость форм общественного сознания трактуется двояко: 1) как объяснение зависимости каждой формы от всего бытия или употребление нейтральной в данном плане фразы: «Общественное сознание определяется общественным бытием»; 2) как зависимость каждой формы от своей части (может быть, точнее: стороны) общественного бытия. Идея строго дифференцированного рассмотрения основания форм общественного сознания изложена в одной из статей Л. А. Зеленова и Ф. А. Селиванова [260 : 1963, 47, 31-32].
Бытие общества является саморазвивающейся системой некоторых объективно-реальных элементов. Оно взаимосвязано генетически и актуально с бытием природы. Материальные элементы играют различную роль в системе бытия общества: материально-производственное бытие определяет любое другое: семейное, бытовое и т. п. На втором месте стоит политическое бытие, которое упоминается Марксом в статье «Морализирующая критика и критизирующая мораль» в четвёртом томе сочинений.
Элементы бытия общества различны по своему характеру. Одни из них существуют благодаря отношению человек — природа, другие же — отношениям между людьми. Есть элементы вещественные (виды сырья, предметы быта и т. п.) и невещественные. Бытию присущи и объективные законы общества. Иногда различаются сущность бытия общества и его предметные элементы [183 : 1979, 49].
Формы общественного сознания, кроме того, «результаты и эманация человеческой деятельности… законы, императивы и принципы», выработанные в ней [145 : 119]. Это социологическая зависимость форм сознания, вскрывающая их место в жизни формации, субъекта эпохи и культуры.
Разработка философских категорий происходит в философской деятельности. Ещё «Эпикур говорил, что философия есть деятельность, доставляющая счастливую жизнь рассуждениями и диалогами» [231 : 2, 34]. Многие авторы подчёркивают связь основного вопроса философии с человеческой деятельностью. Философское освоение всеобщих и социально-общих черт и законов мира не менее важно, чем научное или эстетическое.
Философы пишут об «эстетическом поле человеческой деятельности» и анализируют состав цикла эстетической деятельности и т. д.
Признание существования в обществе экономической деятельности стало прописной истиной, но редко кто выделяет экономическое сознание как отдельную форму.
Давно и плодотворно исследуется политическая деятельность. В связи с НТР массовым стало рассмотрение науки в качестве особой деятельности. Начали появляться работы о нравственной, правовой и религиозной деятельности.
Принцип революционной активности как продолжение принципов человеческой деятельности и социальной активности оказывает воздействие на принцип идеологичности социогуманитарного знания.
Понятия приобретают деятельностный оттенок, когда их «гонят сквозь строй категорий» (Герцен) теории человеческой деятельности. Так, М. А. Булатов пытается пропустить категории через понятия общественной и индивидуальной деятельности, А. Д. Шершунов — через понятие образа жизни, В. М. Краснов исходными считает понятия социальных субъектов, общественных потребностей, человеческой деятельности, общественных отношений и культуры.
«Деятельность» «снимает» категории, обозначающие элементы цикла деятельности и в качестве родового понятия объемлет многие видовые понятия.
Остановимся кратко на взаимодействии понятий человеческой деятельности и практической деятельности и соответствующих принципов.
Если понятия труда, практики, материального производства покрывают отдельные стороны сущности субъекта, общества, прогресса, культуры, то категория деятельности нужна для их более целостной и динамичной характеристики. Понятие практики и сопоставление практической деятельности с духовной несут в себе прежде всего материалистическое значение, понятие деятельности — диалектическое. Одни считают, что проблема «теория — тактика» связана с основным вопросом философии не непосредственно (Т. Рожахедьи), другие (Г. С. Арефьева, Ю. Ф. Бухалов, М. Клейн) подчёркивают, что это происходит на основе и в органической связи с ним.
Но недопустима и переоценка практики, превращение её в центральную категорию философии. При таком подходе деятельностно-практический принцип заслоняет собой роль бытия, объективных законов, общественных отношений в социальном целом. «Неверно превращать вопрос о практике в основной вопрос, а категорию практики — в исходную категорию марксистско-ленинской философии [185 : 64].
Понятие практики нужно для раскрытия одной из граней сущности субъективного фактора истории и экологии, диалектики объективного и субъективного. Оно входит в «блоки»: социальная возможность, практика, действительность; живое созерцание, практика, мышление, истина, предмет познания и практики, заблуждение; практика, формы общественного сознания; теория и практика классовой борьбы, политической жизни; теоретическое и практическое в морали, искусстве, религии, праве и науке; практика, личность и группа; практика и прогресс, необходимость и случайность, практика, свобода и ответственность.
Категория «человеческая деятельность» (и, конечно же, «практика» и «практическая деятельность») связывала понятие объекта и субъекта, общества и природы.
Вряд ли можно согласиться с тем, что категория «общественное производство» — исходная в историческом материализме, как в диалектическом — материя, а в политэкономии — труд. Эта категория не относится к перечисленным «начально-конечным» понятиям социологии, её скорее стоит назвать «срединной» в общей социологии и начальной, исходной — в категориальном ряду способа производства.
Бесспорно, что о культуре человека, его всестороннем и гармоничном развитии, прогрессе и регрессе, счастье и несчастье и т. п. уместно говорить в заключительной части познания.
Понятие свободы субъекта имеет ярко выраженный деятельно-активный оттенок. «Одного только познания… недостаточно для того, чтобы подчинить общественные силы господству общества. Для этого необходимо прежде всего общественное действие» [168 : 2, 329-330]. Когда оно становится свободным? Когда она соответствует объективным тенденциям развития общества: «Тут все зависит оттого, составляет ли моя собственная деятельность необходимое звено в цепи необходимых событий» [210 : 2, 302] Поэтому всегда, при прочих равных условиях, «человек свободен в общем деле» [69 : 2, 108].
Понятия жизни общества и образа жизни содержат качественную интегральную характеристику общественной системы, с подходом к ней со стороны субъекта: «Жизнь = индивидуальный субъект отделяет себя от объективного» [153 : 29, 184]. Образ жизни формации, класса, личности, жизненная позиция человека объективны и субъективны.
Деятельностные категории одни из самых общих в социальной философии, но не самые главные, а принцип деятельности не является его каким-то первопринципом. Вопросы деятельности, пусть практической, трудовой, производственной, не могут соперничать по методологическому значению с основными философскими вопросами: онтологическим, гносеологическим, гуманитарным, аксиологическим. Тот, кто их переоценивает, искажает иерархию принципов и категорий философии и социологии. С. Козыр-Ковальский и Я. Ладощ (Польша) определяли исторический материализм как категорию труда, сопровождающегося разными типами общественных отношений [186 : 1973, 9, 34]. А. Лабриола применяет термин «социология» для общего обозначения науки о социальных функциях и изменениях [145 : 143] и таким образом переоценивает функционально-деятельную сторону теории общества. Если выражение К. А. Абишева не понимать метафорически (а философия не клуб искусств), то оно тоже следствие абсолютизации деятельностной проблематики: «Деятельность есть… предметный аналог основного вопроса философии» [1, 52]. Современную «моду» на деятельностные принципы, аспекты, распространённую среди части марксистов, заслуженно, но, пожалуй, излишне резко критиковал М. Я. Ковальзон в своей статье.
Многогранность общества-объекта, многоаспектность социологии ведут к тому, что разные ряды и группы категорий тяготеют к разным социологическим принципам и их взаимодействиям.
Все систематизации категорий в марксизме опираются на принцип материализма. У Г. Г. Караваева и В. С. Барулина они выступают как довлеющие над остальными. Первый из них в докторской диссертации выделяет три группы категорий: отражающие моменты материальной жизни общества, стороны духовной жизни и фиксирующие такие общественные явления, которые сочетают в себе материальное и духовное (общество, класс, нация, личность и т. п.). Второй разнимает абсолютное противопоставление материального и идеального в основном философском вопросе (категории ряда общественного бытия) и относительное их противопоставление в категориях ряда способа производства. Естественно, акцентируя принципы материализма, оба автора не становятся материалистами без диалектики: диалектика, познаваемость и др. подчинены материализму, который исследуется преимущественно и специально.
Систематизация понятий, произведённая П. Гиндевым, основывается главным образом на принципах материализма, диалектики и партийности. И, конечно же, он использует принцип познаваемости, диалектико-материалистического детерминизма и т. п.
Г. С. Арефьева, поддерживая идею В. С. Барулина о рядах категорий общей социологии, к двум выдвинутым им рядам добавляет третий, соединяющий их, ряд практической деятельности.
Принцип деятельности представлен в основном второй из четырёх групп категорий, по классификации Э. Хаана: группой, отражающей динамику объективных и субъективных элементов общественного целого. А в основу построения системы автор из ГДР брал материальные общественные отношения [266 : 12, 99]. Принцип деятельности объединяется с остальными социологическими положениями Т. Выловым. Он присутствует в концепциях польских социологов, в частности под воздействием праксеологии Т. Котарбинского. Вопросами практики, труда, человека были насыщены работы и вузовские учебные программы по философии в Польше, Венгрии и ГДР. Понятие человеческой деятельности имеет большое значение в работах В. П. Тугаринова, Ф. Купы, Н. Стефанова.
Следовательно, принцип деятельности и группа деятельностных категорий влияют на систему категорий и принципов социальной философии, но в то же время ещё больше зависят от неё. Их место в системе должно определяться без крайностей: или деятельность — все (единственный предмет и основной вопрос социологии), или — ничто (понятие деятельности излишне).
Последовательное и эффективное использование принципа человеческой деятельности и активности (и, возможно, более общего и фундаментального принципа человеческого субъекта) усиливает научность и гуманистичность теории.
Благодаря, в частности, этому принципу не «теряются» человек и личность за рассмотрением законов, сфер бытия.
* * *
Очень много разночтений по проблеме деятельности не только в марксистской, но и в немарксистской литературе.
Снижению философской и социологической культуры с конца XIX в. способствуют махизм и неопозитивизм. Они абсолютизируют силу человеческой активности: «Активность фундаментальна» все, что обозначается активностью, «есть живущее и делающее» [365 : май 1918, 250]. Диалектика сводится к субъективистскому способу «саморефлектирующего мышления и деятельности» [190 : 1979, 6, 33].
В капиталистической эпохе соотношение двух видов идеализма меняется в пользу субъективного, что отмечено ещё Штирнером: движение философии выразилось в смене изучаемых проблем: Бога как таинственного существа, человечества и гуманности такой проблемой, как «единичная, конечная личность как единственный» [313 : 110]. Говоря словами Шеллинга, Я возводится при этом во все новые и новые степени. Но, несмотря на такую тенденцию, на большое сходство видов идеализма, объективный идеализм не прекратил своего существования.
Прошло время господства гегелевского вывода: «Человек стал на голову, т. е. опирался на свои мысли и строил действительность соответственно им» [1 : 413]. Теперь субъект становится идеализмом на какие-то иные детали своего организма и элементы духа. Бессознательное, «нейтральные элементы» вроде опыта, информации, структуры и т. п., помогают ликвидировать объективность и материальность деятельности людей. Да, не в большом городе, а в субъективном идеализме чувствуется «смрад от зарезанного духа» (325 : 207], от уничтоженной логики.
Активность людей выводится «за пределы детерминизма» [316 : 46, 363], в ней случайное и мистическое высятся над каждой вещью. Вследствие такой методологии субъект заключает: «Все права и все полномочия я черпаю в самом себе» [343 : 43]. И оказывается, что реальность подчинена формуле: «существовать — значит, быть объектом человеческих интересов» [365 : 1975, апрель, 264].
Поиски в активности людей биологических основ, одних психологических законов, механических или физических принципов создают псевдодетерминизм. К примеру, такой: «В духе, как и в механике; детерминирование является равнодействующей нескольких восприятий и склонностей», самодвижением духа [151 : 171]. В натурализации действий людей подчёркивание объективности их сочетается с вульгарным материализмом в форме механицизма, «физицизма», биологизма и добавлениями идеализма. Яркий тому пример — биологизм Г. Спенсера, популярный в XIX в. и усиленно оживляемый в наше время.
Субъект и деятельность (точнее: активность) ныне являются центральными категориями социологии. В её интерпретации история есть результат, главным образом, потребительской и нравственной деятельности — и, может быть, нескольких других. Например, по предположению Г. Уинтропа, индивидуальная нравственность станет первичной в будущем, когда «постиндустриальное» общество сменится «внутренне ориентированным» [345 : 1976, 4, 381-388].
Принцип деятельности присутствует во всех немарксистских направлениях и школах независимо оттого, называется он или не называется. Прагматизм оперирует понятиями цели, успеха, ценности, выгоды, средств человеческих действий, измеряя их результат в значительной степени рыночной ценой [190 : 1974, 12, 47, 48].
Психологическое направление рассматривает единицы, нормы и законы духовных контактов субъектов в процессе деятельности. Технологические и (частично) экономические действия и отношения людей являются предметом анализа «индустриальной социологии». У технического, технологического детерминизма, который до недавнего времени буквально захлёстывал идеологию буржуазии, наметился некоторый спад, что отмечено участниками IX Всемирного конгресса социологов 1978 г.
Эти и некоторые другие направления замысловато сплетаются в работах какого-либо автора, в западных учебниках, словарях, энциклопедиях.
У. У. Ростоу, нашумевший своими «стадиями экономического роста» свыше десятилетия назад, к пяти прежним стадиям, выделенным на основе индустриальных, менеджериальных и особенно абстрактно-потребительных показателей, добавил сейчас шестую — «постиндустриальную», которая в перспективе должна сменить «зрелость» и «массовое потребление» [353 : 1976, июнь, т. 228, № 1325, 308].
В «Энциклопедии социологии» при характеристике социальной структуры общества упоминаются действия и статус групповой, этический, социоэкономический (М. Вебер), профессиональный (марксизм) [355 : 44-46].
Г. Маркузе в книге «Контрреволюция и восстание» пишет о монополистическом государственном капитализме (!), у которого закончилась буржуазно-демократическая и началась контрреволюционная фаза. «Прото-фашистский синдром» и другие черты общества способствуют появлению скептицизма и «массовой базы для социального изменения». Употребляя деятельностную терминологию и политэкономические понятия, Маркузе добивается большого впечатления. Рецензент его книги С. Уэйтман пишет о красноречии и радикализме автора и считает: похоже, что книга «написана самим К. Марксом» [351 : 1973, март, 2, 2].
На грани 60-70-х гг. XX столетия в европейских странах прокатилась волна «младо-, или «неомарксизма», построенного на антропологическом субъективизме, защищающего «праксизм» и «гуманизацию диалектики» [190 : 1975, 1, 39]. Если в прежних обществах, по Беллу, подлинной реальностью была природа или техника, то в «постиндустриальном —только люди… социальная жизнь» [348, 378].
Давно произошёл переход, считает А. П. Огурцов от принципа деятельности к парадигме деятельности. Понятие Т. Куна «парадигма», имеющее у его автора свыше 20 значений, объясняют как основные формы научной деятельности и качественно определённое видение мира (Э. М. Чудинов), как организующий принцип, навыки и технический инструментарий науки [52, 150-151]. Иначе говоря, парадигма представляет собой новый самодовлеющий методологический шаблон, господствующий в определённое время и сменяемый позднее очередным шаблоном, инвариантом мышления. Проблема человеческой деятельности стала средоточием всех мировоззренческих и гносеологических проблем, «деятельность оказывается инвариантом всей культуры и истории». Увеличивается число работ, где открыто подавляется предметный характер деятельности: «Человеческое действие» Л. фон Мизеса (1949 г.); сборник «Реабилитация практической философии» (ФРГ, 1972 г.) и т. д. [175 : 191, 206, 207, 226].
По всей вероятности, развитие буржуазной социологии шло по следующей схеме: принцип человеческой деятельности (он же одновременно всеобщеонтологический принцип деятельности) — принцип человеческой активности (и активности вообще) — парадигма человеческой деятельности и активности (и деятельности и активности как интегрирующего фактора реальности). Конечно, без строго очерченных границ на каждом этапе.
Растёт внимание к труду, практике, умственной и физической деятельности, материальному производству, действиям народных масс, их прогнозированию, управлению ими и всей жизнью субъектов. Однако вторичные элементы, виды и сферы деятельности людей превращаются в первичные. В «постиндустриальных» («постсовременных») утопиях Д. Белла теоретики ставятся выше практиков, труд инженеров и социальных управленцев — материального производства, отдых — труда, потребление — материального и духовного производства. Подобная картина складывается и в представлениях Дж. Гэлбрейта.
Из уровня общественных отношений ряд социологов выхватывает индивидуальность отношений, поведение — в психолого-бихевиористском толковании, психологическое общение, особенно в малых группах. Из уровня бытия общества даются лишь некоторые материальные, в основном вещественно-механические, элементы: техника, предметы быта и т. п. В результате появляются вещизм, техницизм, технологизм, биологизм, механицизм и множество иных видов вульгарного материализма, смешанного с субъективным идеализмом. Целостность общества при неполном и непоследовательном учении об уровнях они пытаются рассматривать односторонне или эклектично. Получается единство механическое, анатомо-физиологическое, уравнительно-биологическое, конструируемое нашим «опытом», «единством факторов», единством в рамках математических или кибернетических формул и описаний.
От объяснения многообразия и сложности системы человеческих действий легко (сознательно и бессознательно) переходить к эклектической трактовке общества. А в море глупости нужен именно «синтетической философии челнок» [308 : 14]. Эклектик в своих суждениях искажает гармонию связей объективного процесса, мысленно соединяет входящее в данное объективное отношение и не входящее, относящееся к делу и не относящееся, возможное в данной логической системе и не возможное, истинное и ложное.
Сведение предмета социологии к деятельности в целом или к каким-нибудь её элементам и качествам, закрепляет центральное положение в ней категории «человеческая деятельность». В учении Т. Парсонса утверждается: главным предметом социологическое анализа является институциональный аспект «социального действия; т. е. область, где выявляются «нормативные экспектации (от англ. «ожидать», «надеяться»), коренящиеся в культуре…». В конечном счёте речь идёт о мотивации индивида на личном уровне. В других трактовках — это групповое действие («от замеров, делавшихся до и после группового действия… перешли к наблюдению и анализу процессов, происходящих во время этого действия») [296, 91, 365, 369]; труд; выбор действия [351 : 1973, март, т. 3, № 2, 161 ]; поведение.
Деятельностные категории могут занимать если не центральное то привилегированное положение, подкрепляя предмет социологии. Одни авторы считают, что предметом социологии выступают «рост, развитие, структура и отправления общественного агрегата», но не сами по себе, а «как они порождены взаимными действиями отдельных индивидов» [333 : 50]. Другие доказывают, что сущность человека и общества — воля, но она обнаруживает себя только в деятельности, поэтому их следует изучать вместе [342 : 713].
Иногда группа деятельностных категорий формально, но не по существу игнорируется в социологии.
В философии и социологии модернизма и постмодернизма не только социальная, но и вся природная реальность соотносится с субъектно-объектными и межсубъектными процессами, всё рассматривается открыто или скрыто как произведённое прямо или косвенно какими-либо субъектами, действия и контакты которых становятся субстанциальными, подчиняющими себе объективные законы. Таким образом, принцип человеческой деятельности и принцип социальной активности как бы возводятся во всеобщую степень. В «концепте», по Ж. Делезу, самое субъективное оказывается самым объективным, а он подчинён «различию». Значит, он абсолютизирует нестабильность и субъективность. Ж. Деррида через «различание» освобождается от «классического дискурса» и находит «немотивированные» знаки, «следы». А, напомним, движем вообще и человеческое (деятельность) и есть реализующееся различие с самим собой и/или с другими.
Глава 2. Онтология человеческой деятельности
Деятельность в главе раскрывается лишь в масштабе общества, она является субъектной стороной социальной реальности и естественно-исторического процесса; качеством, рождённым отношением субъекта и объекта, качеством, которое оставляет свой след и в межсубъектной диалектике, во взаимосвязях субъектов действий, социальных контактов, поступков, общественных событий. Качество — непосредственная определённость чего-то отдельного в реальности, порождённое данным отношением с другим реальным, в частности, отношением отдельного действующего субъекта и отдельного объекта или предмета как элемента, части объекта деятельности.
Всё и каждое в обществе есть или собственно и непосредственно деятельность людей, или нечто, опосредованное ей. Деятельность же имеет общественный характер. Вместе с тем всё в обществе обладает другими, кроме деятельностных, качествами.
Субъект способен реализовать себя, обнаружить свою общественную сущность и содержание только через деятельность: благодаря циклу и социальной системе целереализации (собственно человеческой деятельности), которые опосредуют такие субъектные качества, как общественные отношения, общение, поведение, социальная активность и пассивность, образ жизни, свобода и несвобода, счастье и несчастье, и опосредуются, определяются ими, в первую очередь общественными отношениями. Именно зависимость от общественных отношений придаёт деятельности и субъекту общественный характер, а вслед за ней идут социальные влияния на деятельность остальных субъектных качеств.
Наличие в обществе структур общественно-экономической формации и цивилизации, общественного развития, различные аспекты социальной жизни создают у общественных феноменов особые качества, отличные от деятельностных.
В обществе существуют носители деятельности — субъекты. Субъектом называется разумное, практически действующее, познающее, чувственно-волевое, иррациональное существо или объединение таких существ, включая общество в целом. Любой субъект оказывает какое-нибудь влияние на ход истории, не влияющих на неё своим действием или бездействием не бывает.
Функционирование является воспроизводством обществом самого себя вследствие действия его элементов и частей, а также разнообразных субъектов. Общее понятие функционирования означает действовать, быть в действии, работать, исполнять обязанности, оно и в таком смысле применимо к человечеству и индивиду. В обществе в каждом конкретном случае воспроизводится тип деятельности, отношений, базиса. Разделение труда, и вообще деятельности, входит в число наиболее показательных признаков функционирования общества.
Деятельностный момент присущ и общественной системе, и целостным общественным подсистемам: нации, классу, морали, региону и т. д.
Когда пишется об обществе в процессе деятельности, обычно применяется формулировка: история есть результат деятельности людей. Такой формулировке соответствует давняя историко-социологическая традиция, по которой человеческую жизнь принято сравнивать с театром и драмой, где люди — и зрители, и активные участники истории, и слепки социальной среды, и её ваятели.
Однако элементы и части общества выступают не только в виде результата деятельности человека, но и её внутренних и внешних условий, цели, средства (в особенности орудия), метода, объекта. Деятельностный момент присутствует в отдельных социальных контактах, поступках, событиях, состояниях и т. п. Поэтому верна «формула»: история — это нечто, происходящее с субъектами, субъектная диалектика. Деятельность есть часть и сторона социального целого, момент его существования и организации. Современное системное объяснение человеческой деятельности вытекает из философского принципа системности и общенаучного системного подхода.
Соединение принципов деятельности и системности осуществляется по-разному. Объясняется связь исторических типов деятельности, элементов цикла целеосуществления, видов в социальной системе действий. Принцип системности состоит в обнаружении пар и множеств противоположностей, входящих или в отдельные виды деятельности, или в деятельность в целом.
Деятельность людей является и системой отдельных актов, действий, операций. Действием (актом) мы называем отдельное проявление человеческой деятельности, операциями — составляющие действия. Свидетельством системности деятельности служит также её общественный характер, т. е. включённость в общественную систему определённого типа, общественная самореализация субъекта деятельности.
2.1. Самореализация общественного субъекта
Самоосуществление субъекта начинается с цикла человеческой деятельности. Начальные, конечные и «срединные» элементы деятельности взаимодействуют между собой, образуя на каком-то отрезке времени некоторый цикл. В следующем периоде образуется новый цикл. Определённая повторяемость в деятельности, прямые и обратные связи в ней, целостность и т. п. поддерживают её цикличность. Циклы не замкнуты и выстраиваются в спираль. Каждый цикл является воспроизводством основных элементов человеческой деятельности и все циклы вместе — их расширенным воспроизводством.
Понятие субъекта отсутствует в мифолого-мировоззренческом сознании Древнего Востока и своё начало берет в античной Греции. Первый этап развития понятия — его спорадическое употребление в работах Демокрита, Бруно, Гоббса, Лейбница, Беркли, Толанда. Тогда оно явно уступало категориям человека и деятеля. В немецкой классической философии, начиная с Канта и за исключением Фейербаха, понятие субъекта превращается в одно из основных. Социалисты-утописты и революционеры-демократы им почти не пользуются. В марксистской философии и социологии оно занимает видное место. Что касается современности, то понятийная пара объект — субьект стала обязательной для всех типов мировоззрения.
Категория «субъект» по содержанию близка, но не совпадает с понятиями: деятель, следящий за действиями, разумный агент, действующее лицо, актор (от «действие»).
Говоря о потребностях, интересах и целях, внутренне движущих субъектом, как правило, приводят ставшее классическим выражение Н. А. Бернштейна «образ потребного будущего». Этот образ есть сплав чувственно-волевого и логического, холодного рассудка и «пылающего страстей пожара» (О. Хайям), какого-то осознания целей и бессознательных импульсов. Мышление играет решающую роль в духовном мире субъекта, в связи с эмоциями. Когда в данной книге употребляется понятие целеосуществления, оно не предполагает, что действия людей целиком корректируются мышлением. Следует поддержать мнение, что «у людей наряду с целевыми установками формируются также и установка на определённые комплексы эмоций» [98 : 99].
Субъекты отличаются по их уровню, характеру, прочим признакам. Возьмём различия в уровне. Субъект-всеобщее, отождествлённый с субстанцией, признавался и признается идеализмом и метафизическим материализмом. Такое понятие, естественно, отсутствует в историческом материализме. Общество в целом есть субъект наибольшего масштаба, относящийся определённым образом к природе. В иерархии субъектов от всеобщего до индивидуального на уровне общества у многих недиалектиков обнаруживается пробел. Понять, что общество представляет собой единый субъект, оказывается труднее, чем создать в человеческой фантазии богов- субъектов. И представление о единой истории единого человеческого общества сложилось где-то в Новое время.
Общество образует не простую, а упорядоченную совокупности единиц, понимаемую по-разному, в зависимости от философской методологии. И совокупность действующую, в которой люди определённым образом относятся к природе и друг к другу. Если провести мысленный эксперимент и представить себе человечестве собранным на минимально возможной необитаемой площади оторванным от повседневной жизни и лишённым всех своих отношений и цивилизации — того, что опосредует субъект-объектные и субъект-субъектные связи, то это нечто совокупное перестанет быть обществом.
Научное объяснение общества-субъекта складывается в работах Сен-Симона, Конта, Маркса и Энгельса 30-50-х гг. XIX в., а завершённую трактовку оно получаете «Капитале». Общество есть подчинённая объективным законам, взаимодействию материального и идеального и развивающаяся система отношений людей в процессе их деятельности. Конечно, помимо людей и окружающих их вещей нет никакого внечеловеческого общества-субъекта как некоего сверхсубъекта, но все же общество является субъектом высшего уровня, и, возможно, заслуживает наименования «подлинной субъекта» [12 : 61].
Субъектом следующего уровня выступают социальные общности, организации, учреждения. К ним примыкает малая группа-субъект, а также пары, «двойки», (двое друзей, бездетная семья и т. п.). И, наконец, наукой изучается индивид-субъект, личность.
Понятия и определения субъектов (и объектов) всех уровней имеют троякий характер:
а) объективистский: объект — все, субъект — ничто или простое дополнение к нему, объект поглощает субъекта;
б) субъективистский: субъект — все, объективное растворяется и субъективном;
в) объективно-субъективный: объект и субъект взаимодействуют на основе объективных законов и при активности субъекта.
По социологической характеристике, субъекту принадлежит «сама деятельность», т. е. расходование сил энергии, способности к деятельности. С развитием истории сама деятельность изменяется вместе с изменением субъекта.
Прогресс общества применительно к человеку заключается во взаимодействии двух тенденций: человеческой интеграции и индивидуализации. В масштабе субъектов-общностей это означает рост двух одновременных требований: увеличения целостности и усилении контактов людей, как в их множествах, так и между множествами, а также увеличения автономности, самостоятельности и активности коллективных субъектов. Интегральным показателем прогресса служит всестороннее и гармоничное развитие субъекта, «для которого различные общественные функции суть сменяющие друг друга способы жизнедеятельности» [168 : 23, 499].
Субъект и объект являются двумя крайними точками цикла человеческой деятельности. Проведение демаркационной линии между ними понадобилось философам для понимания сущности познании, чувств, воли, конечно же, практики человечества. В античной философии, например, у Аристотеля, понятие объекта более редкое явление, чем термин «предмет»; в немецкой классической философии они, очевидно, меняются своими ролями; у других мыслителей данные понятия взаимозаменяемы; наконец, встречаются авторы, обходящиеся без этих категорий, но не без их идеи: они заменяются категориями «вещь» и т. п.
Понятия объекта и предмета применяются или эпизодически, или постоянно. По мнению одних, они идентичны, другие их различают. С нашей точки зрения, правы те авторы, которые называют предметом сторону объекта, изменяемую субъектом.
Объект и предмет противоположны субъекту, они начало и страдательное, и определяющее; они одновременно и вещь, и процесс; и что-то обособленно-самостоятельное; и средоточие всех законов диалектики. К примеру, предмету труда присущи функции сопротивления субъекту, поглощения труда, преобразования под влиянием субъекта [273]. Они характерны и для любого предмета деятельности вообще.
Человек суть универсальное существо, в частности, потому, что каждое отдельное в реальности может в принципе стать предметом его действий. Субъект преобразует, кроме природных, и общественные предметы. Они делятся на материальные (вещественные и невещественные), идеальные и «синтетические», проявляющие в разных отношениях свою духовность и материальность: человек, класс, формация, революция и т. п. В ряде деятельностных ситуаций предметом действий является часть или сторона самого субъекта, та происходит при самопознании, самочувствовании и практическом самопреобразовании.
П. Гиндев, смешивая две самостоятельные пары категорий: субъект — объект и идеальное — материальное, называет объектом часть объективной реальности, а субъективным — специфику сознания. Объект, однако, лишь то, что подвержено действию субъекта, и ничего более. Объективное — значит, зависящее от объекта принадлежащее ему, не зависимое от субъекта. Субъективно же то, что принадлежит субъекту и зависит от него.
Деятельность субъективно-объективна, в ней соразмерны и диалектичны влияния объективного и субъективного. Сама деятельность людей, сам по себе субъект были бы бессильны в их противостоянии с объектом (или предметом) без некоторых элементов реальности, целесообразно преобразованных субъектом в средства деятельности. Одно из важнейших умений субъекта есть его способность в своих целях направлять одни элементы среды против других.
Орудие представляет собой основное среди остальных средств и наиболее показательное по сравнению с ними. В каждом виде деятельности применяются свои особые орудия, но им присущи и некоторые общие признаки, которые можно назвать на основе марксовых признаков техники материального производства [68 : 23, 190]. Техника деятельности в данном аспекте — это: 1) нечто материальное; 2) специально подготовленное объектом для использования с учётом своих целей и специфики предмета действий; 3) служащее продолжением и усилением сущности и возможностей субъекта помещённое между ним и предметом деятельности, непосредственно обеспечивающее быстрое получение результата. Второй и третий признаки подходят для всех орудий деятельности, а все три признака — только для техники (материальных орудий).
По желанию деятеля и в зависимости от условий орудие находится или в потенциальном, или в актуальном состоянии, в действии. Орудия бывают простыми и сложными, машинными и немашинными, автоматическими и неавтоматическими. Существуют и другие основания для классификации орудий и техники.
В духовном производстве, в управлении обществом и т. п. субъекты нуждаются в специальных орудиях, отличных от многих средств экономики: по-особому материализованных эстетических образах объективного мира, научных идеях, средствах духовного творчества, политической информации и т. п. По мере сближения умственного и физического труда будут сближаться и орудия, средства материального и духовного производств. Слово как орудие подобно челноку у ткача (Платон), философская революционная теория — динамиту (Дицген), перо соперничает по значению со штыком и т. д. В воспитании человека участвует весь комплекс орудий и средств деятельности.
Индивид, общность, организация выполняют функцию не только субъектов и объектов, но и орудий, средств чьей-то деятельности. Ненаучная интерпретация средств деятельности обобщается тремя основными вариантами: технический, технологический и т. п. детерминизм; более или менее последовательный идеализм; колебания в вопросах между ними.
Научное понимание средств деятельности предполагает их диалектико-материалистическое объяснение в связи с рассмотрением производительных сил материального и духовного производств, средств общественной деятельности, воспроизводства человека, внепроизводственной деятельности.
Н. Н. Трубников, первым из советских авторов посвятивший книгу анализу цикла деятельности, выделяет вслед за Гегелем трёхзвенную систему: цель — средство — результат. К средствам он относит и методы действий, что вслед за ним делают и многие другие. С нашей точки зрения методы по своему значению и положению в цикле деятельности заслуживают самостоятельного статута. Методы действий неотделимы от применяемых орудий, и методы не в меньшей, а в большей степени являются показателем развитости и могущества субъекта. О прошлых эпохах надо судить не только по тому, что давала и чем осуществлялась деятельность, но и по тому, какими способами.
Метод соответствует объективным сущностям вещей, но и в то же время он есть установление субъектом правил для себя самого, а значит, и рефлексивное познание [244 : 106-111], и самореализация.
Правильной, или хорошей работой польский праксеолог Т. Котарбиньский назвал такую, которая отвечает грамматике действий Он идёт в русле прежней традиции: ещё Лейбниц мечтал о правильной организации науки, Кант ввёл в научный обиход понятие императивов умения, Ф. Бэкон говорил о трёх видах мудрости: в делах общении и правлении. Последнее, говоря современным языком есть технология, методика управления.
Различаются методы духовной деятельности, практики и единой, целостной жизни субъектов. Индивидуальные особенности субъектов придают неповторимый вид технологии действия, стилю мышления, манере практической деятельности и образу жизни.
Понимание методов весьма существенно для мировоззрения и одновременно определяется его содержанием. Учение о методах раздваивается на методологию (мировоззренческий, общий аспект) и методику — (специальный, частный подход). Ряд учений о методах занимает особое положение. Это относится к этологии, кибернетике, праксеологии, общей теории систем, синергетике. Праксеология формулирует основные требования эффективности деятельности людей. Разные (до двух десятков) способы действий Т. Котарбиньский подводит под наиболее общие: автоматизацию (минимизацию вмешательства субъекта), активизацию и интеграцию (комплексность) [138 : 125]. Автор хорошо использовал технологический опыт, спрессованный в пословицах, поговорках и наблюдениях, но увлёкся анализом деятельности на уровне обыденного сознания, в ущерб новейшим научным открытиям и практическим выводам. Кроме того, у него нет, фактически, попыток подсказать читателю пути перехода от абстрактных «грамматических» ситуаций к конкретным, от внеисторических обобщений к определённым историческим и классовым, от теории к практике.
Помимо пограничных, обобщающих методологий, в настоящее время сложилась и бурно развивается общенаучная «технология» весьма влиятельная во всем комплексе «социальной технологии».
Технологическая грамотность — необходимая черта современного специалиста любого профиля.
Метод есть: а) способ соединения субъекта с его средствами б) их всех — с объектом; в) способ достижения некоторого результата. Результат служит границей деятельности: она начинается с устремлённости к нему и заканчивается в каждом цикле получением некоего подобия потребного, желаемого.
Любая деятельность устремлена к благу. «У всех действий цель одна — благо» [207 : 326]. Потребное благо оказывается либо действительным (общественным), либо кажущимся, либо даже злом. Результат действия не всегда адекватен его цели. Блага классифицируются по многим основаниям, в том числе в зависимости от видов труда и сфер общества.
Обладание благом в пределах меры создаёт подлинное благополучие. Вследствие связи вещей с потребностями субъектов одни из них обнаруживают качества благ, другие неблаг (Плотин, III в.). Благам Гольбах противопоставляет бедствия, Диоген Лаэртский — зло. Общим для вторых является их бесполезность или вред для людей.
Результат завершает цикл деятельности, выражает противоположности социальной действительности: блага и неблага — добра и ила, прекрасного и безобразного, истины и заблуждения, свободы и порабощённости обстоятельствами.
Субъект стремится к наибольшему благополучию и счастью и к наименьшему страданию (желательно к «нулевому»): «воля направляется к большему благу или же избегает наибольшего зла» [207 : 83, 164]. Настоящая или будущая безуспешность действия нисколько не вдохновляет субъекта. Целесообразность деятельности предполагает её результативность. «Целесообразное» по смыслу близко с древнегреческими понятиями подходящее, полезное, прибыльной [207 : 335, 339, 459], разумное, гуманное. Субъекты, как правило, нацелены на эффективность деятельности, экономное расходование предметного и личностного потенциала общества, на какую-то пользу.
Польза деятельности истолковывается или без указания, чья это польза, или сточным указанием субъекта полезности, или с элементами индивидуального и группового эгоизма, или без него. Понятие пользы в классовом обществе всегда классово.
Польза культуры, цивилизации, прогресса, труда есть единство материального и идеального. «… .Труд всегда рассматривается в связи с его полезным эффектом» [168 : 23, 50]. В. И. Ленин о выводе, что от практики и действия переход происходит только к благу, замечает: «Это узко, односторонне! А полезное? Несомненно, полезное тоже входит» [153 : 29, 193].
Эффективность деятельности всегда — но особенно в условиях НТР и других революций — служит предметом специальной заботы субъектов. Видимо, надо первоначальные экономические понятия максимизации, экономности, стоимости, себестоимости превратить в общетеоретические, расширив их частно-социальное значение до общесоциального, чтобы точнее измерять эффективность и полезность любых действий субъектов. Эффективная деятельность отличается наличием в ней своеобразного двигательного ритма, сходного с музыкальным [150 : 46].
Современная деятельность людей по данным критериям ещё далека от идеала. Низко- и безрезультативная деятельность высмеяна народом и многими сатириками; это и нагревание моря шилом, и скрещивание ежа с ужом, и действия жителей из «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина: они строили плотину на реке из мусора, «Волгу толокном замесили… в кошеле кашу варили, блинами острог конопатили… потом небо кольями подпирали».
Результат может быть отделён в социальном «хронотопе» (М. Бахтин) от всего цикла деятельности или слит с ним, результат снимает специфику остальных элементов действий. Это то, что субъект привносит в природу, и то, что «остаётся людям», современникам и потомкам.
Нами не затронуты специально внутренние (принадлежащие субъекту) и внешние для цикла деятельности условия (природная к социальная среда). Часть условий в цикле превращается в цели идеалы, методику, методологию действия, самое деятельность как расходование сил субъекта, в объект и средства действий, а остальные условия помогают или мешают его протеканию. Большая и сложная проблема условий деятельности восходит к принципу социального детерминизма.
Категории по-разному улавливают непосредственную включённость социально-реального в те или иные элементы цикла деятельности. Во-первых, часть категорий выражает какой-то один элемент деятельности. Например, общество и государство в обществознании преимущественно представлены как деятели особого рода и уровня. Личность, нация, класс и некоторые другие понятия обозначают, главным образом, субъекта. Кроме того, применяют понятие предмета труда, объекта воли, предмета познания, объекта революционной деятельности и т. п. Идеал, потребность, интерес, план, совесть являются внутренними для субъекта условиями и побуждениями к деятельности, общественное мнение, психологический климат и т. п. — внешними.
Во-вторых, ряд категорий обозначает, в основном, несколько элементов деятельности: природа — условие и объект действий счастье — результаты деятельности и самое деятельность, культура объемлет всё, чего коснулись действия и жизнь человека, внутреннее для субъекта, цивилизация — внешнее.
В-третьих, понятия материального и идеального в деятельности, умственного и физического, профессионального и непрофессионального, прогресса, свободы, ответственности в действиях затрагивают все без исключения моменты деятельности людей.
* * *
Субъекты самореализуются, кроме цикла целеосуществления, в социальных качествах, сопровождающих его. Данные субъектные качества свидетельствуют о том, что многие социальные феномены не непосредственно, а лишь косвенно подключаются к человеческой деятельности, её циклу и видам, оказывают на них сильное влияние.
Среди этих качеств — практическое и непрактическое в жизни субъекта. Обычно практику рассматривают как только целеосуществление, изменение материального объекта. При таком подходе понятия практической деятельности и практики идентичны. Однако в воздухе носится идея различения данных понятий. «Общественная практика как бы «сплавляет» деятельность и общественные отношения в единое целое» [56 : 21-22]. Если деятельность — первый элемент практики, то практические отношения — второй: отношении по поводу средств (особенно орудий), организации и результатов практической деятельности.
Как деятельность одновременна с человеческим общением, так практическая деятельность — с практическим общением. «Общении не только духовный, но и материальный, социально реальный процесс… Менее всего изучен социально-практический аспект общения» [35 : 110; 205]. Во время преобразования материального объекта субъекты нуждаются друг в друге как партнёры и обмениваются, главным образом, материальной культурой, общаются.
Поведение тоже представляет собой практическое соблюдение или нарушение каким-либо субъектом социальных норм, норм данной социальной среды. Духовная сторона жизни субъекта содержит в себе не само поведение, а лишь его установки, оценки и т. п.
Практическое и непрактическое присутствуют, кроме того, в социальной активности и пассивности, свободе и ответственности субъекта, — словом, вся общественная жизнь дифференцируется ни практическое и непрактическое. Первое из них состоит в преобразовании материального и субъектных качествах, его сопровождающих, а второе — в умственной деятельности и духовных моментах, духовном «аккомпанементе» субъектных качеств. Соотношение практического и непрактического демонстрирует частный случай первичного и вторичного в общественной жизни.
Удовлетворяющаяся человеческая потребность в себе подобном не как в объекте, средстве и т. д., а как только в субъекте представляет собой общение. Оно наиболее близко к общественным отношениям, так как является взаимозависимостью субъектов и служит одним из системообразующих факторов общества. При товарообмене вещь переходит от продавца к покупателю взамен на адекватное благо; в общении субъект — и «продавец», и «покупатель»: поделившись с партнёром некоторой субъектностью (чувствами, знаниями, умениями, культурой, образом жизни), он не теряет данное благо. Общение приводит к взаимообогащению благами (обмен же псевдоблагами разрушает общение).
Как свидетельствуют социальные наблюдения и эксперименты отсутствие и нехватка общения есть одно из тяжелейших испытаний для субъектов, которое выдерживает не каждый. Трудным бывает и избыток общения. Соблюдение меры, оптимума в общении — совместная забота личности и общества. Общение необходимо регулировать не меньше, чем какой-нибудь технологический процесс в производстве.
Расчленённость деятельности и общественных отношений на виды, собственные законы развития общения создают его многоликость. Философы всех времён акцентировали своё внимание на политическом общении в «гражданском обществе». В обществе существовало и всегда будет существовать «морально тяготение друг к другу» [184 : 74]. Различается общение подчинения и соподчинения [10 : 1, 1, 522], родственников и чужих, единоверцев и иноверцев, солидарное и антагонистическое, нормальное для общественного организма и ненормальное, формальное и неформальное, производственное и бытовое, между индивидами и группами и т. д.
Общение на уровне социального целого, в коллективе, большой группе, общение товарищеское, дружеское, любовное вбирают себя все или многие виды связей, характерные для данной фазы развития. Это, видимо, сложное, или комбинированное общение.
При общении в товариществе, дружбе, любви перед субъектом находится соратник; при зависти, ненависти, ревности и т. п. — соперник, но оба они для него «партнёры», без которых невозможна общественная жизнь.
Деятельностный характер общения подчёркивается различными способами: оно рассматривается как специфическая, коммуникативная деятельность, или сторона деятельности, или форма общественных отношений, связанных с деятельностью в едином процессе жизни и т. д. Не углубляясь в слабо разработанную социологами проблему, только отметим связь общения с целеосуществлением. Если труд направлен на получение блага, практика — на свой результат (преобразование материального объекта), игра — на сам процесс действия, то общение ориентируется на другого субъекта при обмене социальностью, сопровождая труд, практику, игру, служащие для него толчком. Механизм действия совести, ответственности, некоторые другие личностные процессы предполагают также самообщение. Свобода субъекта заключается в умении и возможности господствовать над внешними обстоятельствами и над самим собой, в том числе над процессами общения и самообщении, дисциплины и самодисциплины.
Общение едино с целеосуществлением потому, что нет особых субъектов только действий, или поступков, или социальных контактов, или только свободы, а каждый субъект постоянно и одновременно совмещает перечисленные амплуа.
Осуществляя то или иное действие или бездействие, субъект в это же самое время затрагивает основные системы общественных координат-норм, и действие становится поступком, а деятельность — поведением, социальный контакт — поступком, а общение — поведением. С момента рождения человек движется, без каких бы то ни было перерывов и выходных, в многосферной и многоуровневой совокупности норм общества. У субъекта нет разновременной деятельности, отношений, общения, поведения, бытия, а есть нечто, совершаемое им, интегральное и многоликое: действие — контакт — поступок — событие, некоторая жизненная целостность.
Нормы — это правила, регулирующие жизнь множеств субъектов: связи субъект — объект дают технологические нормы, а субъект — субъект порождают социальные нормы, вместе составляющие нормы общества. Нормы отражают точно или неточно, полно или неполно законы объективного общественного и группового бытия. Главным законодателем норм выступает субъект более высокого, по сравнению с данным, уровня. Непосредственно они вызываются совместностью жизни общества, типом культуры и цивилизации, устойчивостью и цикличностью социальных процессов — системностью общества.
Соблюдение общественных норм означает поведение со знаком «плюс», а их нарушение — со знаком «минус». Массовое и убеждённое соблюдение норм, их совершенствование способствуют устойчивости и жизнеспособности социальной общности; массовое нарушение норм и их неупорядоченность и нежизненность ведут к разрушению данной системы (аморализм, правонарушения, эстетическая дисгармония и т. п. сопутствуют кризису общества).
Общественные отношения являются разновидностью отношений вообще, взаимозависимости и взаимообусловленности отдельного в реальности, которое «должно находиться в себе самом, и в ином» [206 : 48]. Вещь включена в одно и много отношений [207 : 483], и многие философы считают, что троп «относительно чего» есть самый общий [231 : 2, 214-215]. Отношения в обществе регулируются нормами.
Для человечества отношения между субъектами столь же неизбежны, сколь и деятельность. На примере общественных отношений хорошо видна зависимость всех субъектных качеств от деятельности и решающее влияние их на человеческие действия.
Для выявления деятельностной специфики общественных отношений воспользуемся выводами на этот счёт из истории человеческой мысли и приёмами анализа производственных отношений, классовых отношений. Основные различия классов охватывают сферу производственных отношений: это различия по отношениям собственности, по роли в организации труда, по характеру разделения результата производственной деятельности — продукта труда. Значит, любой вид отношений имеет сходную с другими видами структуру: взаимосвязь субъектов по поводу средств (особенно орудий), организации (распределения и координации), результатов деятельности (благ и их подобия). Допустим, политические отношения. Они концентрируются вокруг политических орудий, связанных с ними технологией, организацией деятельности, и, наконец, отношения завязываются вокруг результатов действий — революции, реформы, политического строя и т. д. Отношения в какой-то степени связаны и с самой деятельностью как реализацией способности субъекта к действиям, в большей мере относящейся к производительным силам и общественному разделению труда.
Отношения людей рождаются одновременно с деятельностью и не бывают вне её: мы, стремясь к благам, действуем и «по совместительству» вступаем в общественные отношения. Появившись же, они становятся одним из решающих факторов общественной жизни. Утверждение принципа единства деятельности и общественных отношений подчёркивает деятельностный характер последних и общественная суть целеосуществления; а отмечая, что отношения — сущность социальной системы деятельности, больше выделяют зависимость целеосуществления от отношений, чем обратную зависимость.
Человеческие действия придают деятельностный оттенок общению, поведению, свободе, счастью, жизненной позиции, в свою очередь, приобретая от последних социальность: содейственность, кооперативность, нормативность, зависимость от общественных структур. Внутри социального целого происходит обмен системной упорядоченностью.
* * *
Деятельностный аспект не единственный в обществоведении. Аспектом общепринято называть точку зрения, момент знаний какого-либо субъекта. Но аспекты содержатся и в объекте. Подсказывает это и происхождение понятия аспекта (от лат. «вид»), и его применение в некоторых науках для характеристики объектов познания.
Многокачественность, «многопредметность» (для разных наук, субъектов, познавательных ситуаций) каждого объекта свидетельствуют об объективной многогранности бытия. Она и есть онтологическая основа для многоаспектности теории познания и понимания.
Многоплановость социогуманитарного знания связана и с влиянием на него других отраслей знания. Например, диалектический принцип системности и общенаучный системный подход находят себе место во всех аспектах социологии. Наличие в обществе социальных функций партии, коллектива, системы образования, лидера и т. д., современный общенаучный функциональный подход, обобщение данных специальных наук о функционировании общества ведут к появлению деятельностного аспекта, учения о воспроизводстве целостного цикла и социальной системы деятельности.
Многие авторы выделяют в общей социологии два аспекта — гносеологический и социологический. В философии помимо деятельностных переплетаются также онтологический и гносеологический, гуманистический, аксиологический и праксеологический моменты, научность и партийность, диалектика, логика и гносеология, и философское знание в разных планах выполняет мировоззренческую и методологическую роли.
НТР стимулирует экологизацию теории и практики. Исходя из исторических тенденций, можно предсказать, что прогресс науки и техники будущего возможен лишь в тесном контакте научных и технических революций. НТР требует нового отношения общества к природе в процессе деятельности.
Социальная философия испытывает на себе воздействие экологии, культуроведения и т. п., но, питаясь их фактами, проблемами, формами и методами, она не делает буквальных заимствований, перерабатывает материалы частного знания и практики на основе философских принципов.
Из названных нами аспектов теории деятельностный и экологический не являются ведущими; зато экономический аспект воспроизводит один из решающих общественных факторов, а гуманистический интегрирует и завершает все остальные аспекты и факторы. Велико значение и политического аспекта.
Какие же виды деятельности участвуют в жизни общества?
2.2. Система целеосуществления
Совокупная деятельность общества, социальных общностей индивидов распадается на виды, подвиды, сферы, стороны. Выяснение их соотношения является задачей классификации деятельности, интерпретации общества как системы деятельности. Основные моменты совокупной деятельности выступают одновременно в качестве видов деятельности, когда они становятся явно преобладающими у субъекта над другими моментами их действий (например теоретическое в некоторой совокупности деятельности и деятельность того или иного теоретика, физическое в деятельности и физическая деятельность, творческое в действиях и творческое действие, политическое или этическое в деятельности и политическая или этическая деятельность и т. д.).
Поясним сразу, чтобы к этому в дальнейшем не возвращаться, правомерность выделения во всей деятельности умственного и физического. Общепринято разделение труда на умственный и физический. Но трудовая деятельность лишь разновидность деятельности людей. Значит, человеческая деятельность в целом раздваивается на умственный и физический моменты и виды. К тому же умственное лишь момент духовного.
Советские авторы насчитывали от трёх до десяти видов, родов или форм деятельности. Среди них деятельность экономическая, социально-политическая, духовная [201 : 270-271], материальная, социально-управленческая [165 : 21], преобразовательная, познавательная, оценочная, художественная, общение [159 : 84], материально-производственная, экономическая, политическая, социальная, культурная, историческая, идеологическая, воспитательная, управленческая, научная [4 : 140-141].
Выбор авторами базовых видов деятельности, помимо влияния общества-объекта, зависит от целей исследований и от принципов классификации. Мы выделим из последних четыре наиболее важных.
1. Наиболее подробно в советской литературе разработана классификация видов деятельности по их принадлежности к сферам формации. Называются виды деятельности, соответствующие выделенным К. Марксом областям общественной жизни: экономическая, социальная в узком смысле слова, политическая, духовная [254 : 40]. Перечисляются виды, соотносящиеся с профессиональной сферой: профессионально-трудовая, общественно-политическая, в сфере быта и досуга [19 : 102].
Сюда примыкает членение деятельности, раскрывающее всесторонность субъектов и их включённость в сферы общественной жизни Это следующие виды деятельности: экономическая, экологическая, общественно-управленческая, педагогическая, познавательная, художественная, медицинская, физкультурная (Л. А. Зеленов). Это действия, входящие в материальное производство, воспроизводство общественных существ, управление, освоение географических комплексов, духовное производство (В. Н. Шевченко).
2. Существует классификация, учитывающая характер основных элементов цикла целеосуществления (одного, нескольких, всех). Длительность разнообразна вследствие различия её субъектов по масштабу и характеру, в зависимости от специфики своих объектов, или средств, или методов.
Виды деятельности отличаются из-за характера нескольких элементов её цикла. Например, творческая и нетворческая деятельности, направленные на один и тот же предмет, качественно отличны по всем остальным элементам.
Профессиональная и непрофессиональная, умственная и физическая деятельности выделены в результате их различий во всех элементах цикла целеосуществления.
3. Социальная система деятельности расчленяется также в зависимости от специфики связей элементов в цикле целеосуществления. Если в деятельности воспроизводятся блага, она становится трудовой, нет — нетрудовой. Действия бывают внешними, когда изменяются внешние по отношению к субъекту предметы, и внутренними, когда действия не выходят за пределы субъекта. Деятельность неодинакова при изменении материальных предметов и духовных преобразованиях.
4. Классификация деятельности осуществляется и по отношению к историческому прогрессу: выдающаяся — рядовая, прогрессивная — реакционная и т. п.
Когда логические основания классификации перемешиваются берутся произвольно, в классификациях допускаются ошибки. К примеру, освоение географических комплексов нельзя выделять в особую сферу деятельности, так как оно входит в материальное производство. Нестрогим выглядит разделение деятельности на труд, общение и познание [6 : 322], получившее широкое распространение в психологической науке. Следует ещё обсуждать, относится ли к труду обыденное познание, но бесспорно, что научная деятельность является приносящей общественные духовные блага, истины в теоретической форме. В упомянутой десятичленной системе деятельности тавтологично упоминание материального производства и экономики, идеологическая деятельность пересекается с воспитательной, а культурная и историческая — с остальными восемью видами. Классификация стала эклектичной.
Четыре выделенных выше принципа классификации деятельности эффективны при определении её места в системе общества и социальном развитии. Когда же виды деятельности изучаются и как нечто самостоятельное, и взаимосвязанное в социальной реальности, то более надёжно, по нашему мнению, её дихотомическое разделение на пары полярных, диаметральных противоположностей. В книге речь идёт о таких базовых видах деятельности, как трудовая и нетрудовая, практическая и непрактическая, умственная и физическая. Диадичность классификации будет в какой-то степени дополнена триадичностью (М. С. Каган) и многомерностью, т. е. выделением промежуточных видов для отдельных пар деятельности.
Трудовая и нетрудовая деятельности — первая такая пара. Назовём три присущих изложению проблем труда в современных изданиях недостатка: увлечение описанием трудовой деятельности такого субъекта, как общество; политэкономическая интерпретация труда человека или социальной общности (ограничение проблем труда сферой материального производства допускается и при ошибке первого рода); труд не соотносится со своей полярной противоположностью — не трудовой деятельностью. Эти недостатки вполне объяснимы. Они коренятся в необходимости борьбы с идеализмом и доказательства первичности экономики по отношению к внеэкономическим феноменам. Порой острое отношение общества и природы тоже привлекает внимание социологов к глобальным вопросам труда и материального производства. В работах основоположников марксизма-ленинизма экономико-трудовой проблематике отводится больше места, чем другим разновидностям труда и нетрудовой деятельности. Но в них учение о труде не сводится к одной экономической стороне, никогда не игнорируется и нетрудовая деятельность. Недостатки объяснимы, но непростительны и нуждаются в обязательном исправлении.
Труд является деятельностью, в результате которой (и не только экономической или практической) созидается благо, потребительная стоимость [168 : 23, 51, 83, 188], это труд вообще. Кратко труд называется Энгельсом деятельностью, созидающей стоимость, Марксом — в качестве «производственной деятельности» и «как полезный труд» [168 : 23, 51, 81].
Для философии труд в материальном производстве — частный случай трудовой деятельности. Кроме общества-субъекта, изменяющего природу, есть и другие субъекты труда: социальные общности, организации и индивиды, изменяющие как природу, так и общество. Кроме того, труд общества-субъекта может быть направлен не только на природу, но и на себя самого.
Труд есть продуктивное изменение как природы, так и общества. К нему подойдёт выражение «строительство культуры» [27 : 89]. Н. С. Новоселов одним из первых советских авторов выступил против сведения труда к деятельности в материальном производстве. Примечательно, что политэкономы тоже признают существование непроизводственных видов труда, для которых объектом служит человек или общество.
Труд — это созидательная, непосредственно воспроизводящая общественные блага деятельность. В труде непосредственно подготавливаются, создаются, перерабатываются, перемещаются, сохраняются и распространяются блага общества. Труд объединяет в себе не только созидание, но и потребление и разрушение продуктов предшествующего труда в качестве предпосылки создания новых благ [35 : 66]. Труд есть преимущественно, но не полностью созидание. Производственное потребление, модернизация имеющихся элементов производства, определённое разрушение природы и т. п. сопровождают и как бы оттеняют созидательность труда и позитивность его общественных функций.
Многообразие труда определяется разнообразием общественных субъектов и объектов, спецификой общественных сфер и другими факторами, общими для социальной системы деятельности. По уровню созданных в деятельности благ труд подразделяется на два вида: 1) общественным трудом (в производствах и внепроизводственной общественной деятельности) создаются блага общественного характера; 2) любительским, домашним, досуговым, семейным (как называют различные авторы) трудом зачастую создаются блага индивидуального характера, ценности личного порядка блага, предназначенные субъектом для собственного потребления Если в первом случае «… люди так или иначе работают друг на друга», их продукты «входят в общественный круговорот… стоимость превращает каждый продукт труда в общественный иероглиф», то во втором создаётся нечто похожее на «самодельное богатство Робинзона [168 : 23, 67, 81, 84, 87]. По данным конкретной социологии, второй вид труда занимает значительное количество времени у современного человека. На ведение домашнего хозяйства тратится до пятой — четвёртой части недельного времени.
Трудовой процесс подчиняется объективным закономерностям и синтезирует в себе множество противоположных моментов.
Существующие понятия труда отличаются своей мировоззренческой и методологической сутью. Редкостным, но не единственным выглядит представление сапожника-философа, немецкого пантеиста Я. Бёме о всеобщности труда: труда земли, дерева, его веток, труда в раю и аду.
В современной социологии часто применяются абстрактно-расплывчатые суждения о человеческом труде. «В экономике, как и в обычной речи, слово труд используется» для обозначения любого процесса получения заработка. «В более специальном и техническом смысле труд означает… некоторую полезную службу, исполняемую человеческим агентом в производстве богатства» [352 : 13, 535]. Исходя из приведённой цитаты, в обществе, основанном на частной собственности, на денежных отношениях, почти любого можно назвать трудящимся. К примеру, любого капиталиста. «Капитал обладает чистой производительностью, с его помощью производится дополнительное количество продукции… Бизнесмен, как и всякий другой человек, стремится получить возможно больше за те ресурсы, которые находятся в его распоряжении. Это ничем не отличается от поступков рабочего, когда рабочий меняет свою профессию или вступает в профсоюз» [328 : 527, 633]. Подробная критика отождествления понятия труда и деятельности, труда и работы в научном смысле дана в книгах О. Н. Жеманова.
Биологизаторский подход к труду, ставший в 70-е гг. прошлого века довольно популярным, заключается в обыгрывании понятий борьбы за существование, (само)сохранения, жизненной энергии, организма [306], корпоративной жизни и работы особей одного вида [352 : 19, 971]. Биологизаторство настолько заразительно, что с ним приходится иметь дело и в обыденных рассуждениях (бандиты и жулики тоже «трудятся», так как тратят энергию, применяют фантазию и изворотливость, используют новейшие достижения науки и техники), и даже в научных книгах авторов, когда упоминается разделение труда у насекомых, позвоночных [287 : 23, 33] и т. п.
Категория «труд» активно эксплуатируется психологическим направлением социологии. Для него труд — это психический процесс, основанный на подражании [302 : 115]. Маркс якобы в анализе производства и товара «упустил из виду, может бессознательно, более глубокие силы, без которых самый трудовой процесс не мог бы быть осуществлён». Социометрия, «философия момента», смогла «исправить» такой недочёт, изучила влечения и отвращения «лиц к лицам и лиц к предметам» и ввела понятие «телеэлемента… для обозначения простейшей единицы чувства, передаваемой от одного индивида к другому» [323 : 30, 40, 50, 70]. Т. Парсонс, психологизируя деятельность людей, тоже выхолащивает из неё экономическую основу.
Наука психология по-своему доказывает точность материалистического понимания труда и решающую роль его в жизни общества: «В отличие от потребности в движении потребность в эмоциональном насыщении даже в принципе нельзя удовлетворить чисто искусственным (нетрудовым. — К. Р.) путём… Занятия физкультурой могут сохранить высокий мускульный тонус и у бездельников, но не существует никакой гимнастики чувств, которая могла бы полностью компенсировать эмоциональное голодание, вызванное бесцельностью жизни» [98 : 86-87].
Психическое, природное, техническое и т. д. каждое в отдельности не исчерпывает трудового процесса, хотя и входит в него, снимаясь социально-закономерным.
При обсуждении значения труда в жизни общества высказывается мнение, что первобытные люди могли обходиться без него, беря всё готовым в природе, счастливые и свободные. Но гораздо больше распространено воззрение о решающем значении труда во все исторические эпохи. И эмпирические исследования обыденного сознания показывают, что труд признаётся основой общества. Это же косвенно подчёркивается концепцией «трудового общества», якобы сменившего ныне капитализм без какой бы то ни было революции. В выступлении Дж. Бернарда (США) на III Конгрессе социологов мира говорилось, что благодаря тенденции «изобилия в направлении равенства», вместо понятия трудящихся масс мы теперь имеем понятие рабочей силы, включающей бизнесмена и рабоче [370 : 26-31]. Несколько позже Стэнли Янг утверждал об исчезновении классового современного общества вследствие роста зарплаты, улучшения условий жизни и смены капитализма «трудовым обществом» [345 : 1964, 23, 4].
Весьма влиятельна в наши дни социология труда как раздел зарубежной «индустриальной социологии».
Переоценка социальной роли труда ничуть не лучше её недооценки. Субъективный идеализм абсолютизирует значение труда. Его кредо: существовать — значит, быть созданным в человеческом труде.
Марксов вывод, что всемирная история есть порождение человека человеческим трудом, должен получить дальнейшую разработку и в социологии труда, и в специальных разделах социальной философии о труде и деятельности, в учебных планах и программах вузов и системы среднего образования.
Труд — фундаментальная для общества деятельность, и нет науки без этой аксиомы. Но логическая точность, диалектический принцип раздвоения обязывают нас находить у трудовой деятельности её полярную противоположность — нетрудовые действия. Если же перелистать учебники по марксистской философии, про нетрудовую деятельность там фактически ничего не найдёшь, лишь кое-что обнаружишь в научной литературе. Такая «забывчивость» тем боле странна на фоне быстрого роста бюджета свободного времени современного человека. Может быть, некоторые материалисты считают для себя зазорным изучать что-то вторичное, но тогда нарушается принцип всесторонности мышления. Данный, так сказать, сверматериализм ведёт к замалчиванию или формальному упоминанию в философии проблем покоя, заблуждения, субъективности истины, в социологии — вопросов быта, досуга, физкультуры, социальной пассивности, ошибок в поведении, антиподов здорового об раза жизни и многого другого, находящегося в действительности
Отрицательное отношение к проблемам нетрудовой деятельности вызвано ещё необоснованным сужением этого понятия до обозначения только негативной, социально вредной деятельности. Но в обществе существовала и существует также позитивная нетрудовая деятельность. Вполне естественно предположить не только сохранение, но и дальнейшее развитие позитивной нетрудовой деятельности в будущем обществе. По-видимому, там сохранятся в качественно ином виде и некоторые непреднамеренные отрицательные действия личностей, в частности, формирующихся.
Итак, антиподом и обязательным дополнением труда является нетрудовая деятельность. Её центральным признаком выступает непричастность действий к непосредственному воспроизводству благ. Стопроцентное, как и «нулевое», занятие человечества и индивида нетрудовыми действиями противоестественно сточки зрения и законов природы, и законов справедливого общественного строя. Нетрудовая деятельность или вообще не связана с созданием материальных и духовных благ, или чисто внешне воссоздаёт их; или безразлична для благ, или влияет на них несозидательным образом; происходит в рамках юридических и прочих законов общества или за их пределами; она или положительна, или отрицательна для личности и общества. По нашему мнению, нетрудовая (несозидательная) деятельность наиболее чётко делится на неразрушительную (развлечения, спорт, физкультура, игра, «чистое» потребление и т. п.) и разрушительную, деструктивную (Э. Фромм). Последняя распадается, во-первых, на три вида в зависимости от характера разрушения благ: уничтожение, повреждение или одновременное уничтожение и повреждение их; во-вторых, на два вида в зависимости от установки субъекта на производимое разрушение: преднамеренное разрушение (несправедливые войны, бандитизм, браконьерство, хулиганство и т. п.) и непреднамеренное (по незнанию или по заблуждению, по отсутствию практического опыта и навыков или по ошибкам в этих навыках или опыте).
Гуманисты критикуют тунеядство и потребительство (чрезмерное потребление), но научно объясняют нормальную и закономерную потребительскую деятельность. К. Маркс подчёркивал, что личность должна быть всесторонней и гармоничной «и в своём производстве, и в своём потреблении» [168 : 46, ч. 1, 38]. Он отмечал их взаимодействие: «…С первого дня своего появления на земном шаре человек должен потреблять ежедневно, потреблять, прежде чем он начнёт производить и в то же время, как он производит» [168 : 23, 179]. Потребление подготавливает и обеспечивает производство благ, подчиняясь ему.
Потребительство — идеал реакционных социальных утопий прошлого и настоящего, созданных Платоном, Штирнером. Потребительство и гедонизм присутствуют и в утопиях У. Ростоу и Д. Белла.
Особым видом деятельности назвали питание Аристотель и Гегель, особым, но не самым главным. У социалистов-утопистов питание и потребление вообще не доминируют над созиданием и творчеством. Надо согласиться со старой истиной, что человек не может жить и действовать (особенно активно) без питания, но живёт не для питания, и тем более не для чревоугодия.
Половая жизнь — обычное условие взрослого человеческого состояния, семейной жизни и воспроизводства человечества. Это вдвойне особая, интимная деятельность. «Удовлетворение половой потребности — такое же личное дело каждого человека, как удовлетворение всякой другой естественной потребности», это свобода, но под контролем разума и образования [29 : 129], культуры и цивилизации. «Усердная и беспорядочная половая любовь» так расточает людей, так их поглощает и отвлекает от основных социальных функций, что они превращаются в рабов собственных страстей [39 : 24]. Обыденные представления и концептуальные спекуляции, придающие первостепенное значение половой деятельности, содержат большой объективный и субъективный вред. К примеру, следующие: «Похоть… как самое ясное выражение воли, — зерно, компендиум, квинтэссенция мира» [342 : 690].
Научное и популярное освещение интимных сторон жизни людей должно быть свободным от ханжества и любования. Наука в наше время соединяется не только с производством, но и с бытом, досугом, семейной жизнью.
Физическая культура и спорт издревле считаются неотъемлемыми элементами человеческой деятельности и культуры. Проведение олимпиад, уроки спартанской закалки людей, опыт йогов, запечатлённые в художественных произведениях и научных трактатах, говорят сами за себя. Физкультурно-спортивную деятельность надо развивать тоже в пределах меры, преодолевая имеющиеся переоценку и пренебрежение к ней. Акселерация в развитии современной молодёжи нуждается в хорошем физкультурном обеспечении, «сутулые аполлоны» не соответствуют требованиям ни НТР, ни гуманизма. Распространённые в нашу эпоху погоня за рекордами, престижем, «бонусами», подмена любительского спорта профессиональным подрывают самую суть его — родство с игрой.
Игра непосредственно не направлена на создание благ, не является продуктивной деятельностью. Не выиграть, а играть — таковы центральные мотивы игры (А. Н. Леонтьев). В формуле игры Б. И. Додонова привлекательность процесса оценивается высшим баллом, а стремление к вознаграждению и давление на субъекта со стороны — нулём [98 : 162]. В игре субъект искусственно упражняет свои силы. Речь идёт о подлинной игре, а не об игровом бизнесе, индустрии игры и т. п.
Для теории общества важна точка зрения, согласно которой «игра есть дитя труда» (В. Вундт). Это положение разъясняется Плехановым: «С точки зрения отдельного лица, игра, действительно, старше утилитарной деятельности… с точки зрения общества, утилитарная деятельность оказывается старше игры» [210 : 5, 338, 342]. По данным археологии, древним культурам принадлежат не только предметы труда, но и игры: бабки, игральные кости, погремушки и т. п. Игры детей (да и взрослых) тренируют людей, готовят их к труду и иной серьёзной деятельности, и они заслуживают серьёзного отношения к своей организации.
«Что наша жизнь? Игра…» Такой вывод мог бы быть эпиграфом буржуазной «социологии игры», в которой игровая деятельность низводится в сущность человека и двигатель истории, часто формализуется. Ей созвучно мнение, что в современной культуре время игры, отдыха и развлечений является доминирующим [347 : 250].
Социологи-марксисты явно отстали от психологов в области изучения игры. Игровой момент включается в любую деятельность тогда, когда она захватывает и увлекает субъекта, когда, например, работник «наслаждается трудом как игрой физических и интеллектуальных сил» [168 : 23, 189]. В коммунистическом идеале трудовая деятельность в массовом порядке станет не обычным трудом, «а как полное развитие самой деятельности» [168 : 46, ч. 2, 281], именно процесса её осуществления, а не преимущественной устремлённости к благу. Внедрение в деятельность игрового момента сопровождается и поддерживается её эстетизацией, психологизацией, онаучиванием и т. п., игровое взаимодействует с эстетическим.
Любая деятельность, кроме того, подходит под законы кибернетики, теории вероятностей, математической теории игр, что придаёт ей ещё один «игровой» момент. Видимо, все это привело к разработке модели «человека играющего» Й. Хейзинги.
Показанные выше разновидности нетрудовой деятельности в различном событийном контексте выполняют положительные или отрицательные функции. Есть же такие виды несозидательных действий, которые полностью или преимущественно играют отрицательную историческую роль. К ним В. Мономах относил ложь, пьянство, блуд, Аристотель — злорадство, бесстыдство, зависть и сопровождающие их действия. Называют их порочной жизнью, суетными наслаждениями, осуждают.
«Яма» А. И. Куприна, «Блеск и нищета куртизанок» О. Бальзак «Тереза Батиста, Уставшая Воевать» Ж. Амаду и другие художественные произведения очень убедительно критикуют социальную болезнь общества — проституцию.
Порочно пустое времяпрепровождение «хронофагов»: римского рабовладельца, польской шляхты, русского дворянства, прочих представителей «белой кости» и «голубой крови», их прислужников. Оно бичуется в произведениях Гоголя, Чехова, Стендаля Лондона, Диккенса, на полотнах Репина, Федотова, Перова, в карикатурах Кукрыниксов, М. Абрамова, Б. Ефимова, X. Бидструпа. Фиктивную деятельность осуществляют персонажи А. Райкина. Бессмысленны действия курильщика опиума и фанатика мистики. Переход глуповцев от оргий к мистике описывается Салтыковым Щедриным словами: они «от бездействия веселобуйственного перешли к бездействию мрачному».
Преступная деятельность осуществляется деклассированными элементами и строится по законам антикриминалистики и подпольной алгебры (А. Адамов), она олицетворяет не функции, а дисфункции общества [296 : 100]. Зародилась данная деятельность в лоне частной собственности и рынка. Остапу Бендеру пришлось бы ныне повышать квалификацию, чтобы освоить новейшие приемы вымогательства, запугивания и обмана. Годами устанавливала антирекорд к 2008 г. глобальная финансовая пирамида Б. Мэдоффа (США), нанёсшая инвесторам ущерб в 50 млрд. долларов.
Для полного и всестороннего отражения общественных событий в теории недостаточно важнейших понятий производства, практики, труда. В учении об обществе, например, необходимо раскрыть сущность семьи, быта, свободного времени, чему способствуют понятия нетрудовой и досуговой деятельности, человеческой деятельности. Изучение прогресса общества и революций связано с представлениями о регрессе, реакции, которые зачастую выходят за пределы созидания. Некоторые типы и подтипы личностей, малых групп и т. д. складываются отнюдь не на трудовой основе. На подобной же основе происходит деградация паразитирующих групп и отдельных личностей.
Формирование человека, корпорации, народа осуществляется на основе трудовой и при помощи нетрудовой деятельности.
Переоценка внепроизводственной, непрофессиональной и нетрудовой деятельности представляет собой ошибочную точку зрении. Но недооценка указанных сторон деятельности была бы тоже ошибкой, только, так сказать, с другим знаком.
Умственная и физическая деятельности тоже выступают противоположностями в существований субъектов и общественной системы, противоположностями, борющимися на основе их исторически меняющегося различия и едиными на базе их изменчивого сходства.
В первобытном обществе наблюдается естественное неантагонистическое соотношение названных двух сторон деятельности отдельного человека и группы, диктуемое естественным различием духовного и физического начала в человеческом организме, сложившимися историческими и природными условиями. Соотношение умственного и физического было тесно связано с первобытной коллективной формой собственности на средства производства и предметы потребления, с всеобщим характером трудовой и нетрудовой деятельности. Физическая и духовная стороны были органично слиты в примитивном материальном производстве и соединены в масштабе общностей. Мышление человека было конкретным и вплетённым в процесс сиюминутного действия, оно не было способно обособиться хотя бы частично и нарушить монолитность связи действие — мышление. «Первоначальное многообразие… занятий» [168 : 23, 496] делало человека универсальным ремесленником в широком смысле слова. В труде и всей деятельности общества явно преобладали затраты физической энергии. Мускульная сила одного человека составляет несколько десятков ватт, значит, несколько миллионов человек времён неолита обладали силой в сто-полтораста тысяч киловатт. Для сравнения: в мире имеется искусственных длительно действующих источников энергии мощностью около миллиарда кВт, а через 200 лет их будет по меньшей мере 1013 кВт [143 : 1966, авг.-сент., 18]. Орудия того времени в основном продолжали и копировали органы человеческого тела. Умственная сторона труда и всей деятельности имела, так сказать, эмпирико-обыденно-психологический вид, концептуально систематизированный слой в ней отсутствовал долгое время. Существовавшее тогда географическое и половозрастное разделение труда не было общественным разделением, ведущим к существованию классов и социальных слоев.
Вследствие общественного разделения труда и появления частной собственности при рабовладении складывается первая форма антагонистической, социально-классовой противоположности умственной и физической деятельности. «Разделение труда делает возможным, более того: действительным, — что духовная и материальная деятельность (пометка Маркса на полях: «Деятельность и мышление, т. е. лишённая мысли деятельность и бездеятельное мышление — Ред.), наслаждение и труд, производство и потребление выпадают на долю различных индивидов» [168 : 1, 41-42]. Обособление умственного от физического произошло больше вне материального производства (государство, быт, зарождающееся духовное производство), чем в нём самом, оно вызвано не столько выделением малочисленных «интеллигентов», сколько появлением служащих с обычно неквалифицированной духовной деятельностью. Кстати, многие из них выполняли и физическую деятельность, которая была угодна рабовладельцам и которая находилась в антагонизме с физической деятельностью рабов и низших свободных. В материальном производстве у трудящихся были изъяты административные функции, планирование и организация труда в масштабе всего производства (так сказать, макрооперации, макротехнология), но микрооперации, по ремесленному соединяющие умственное и физическое, ещё оставались вплоть до капитализма в ведении самих работников. Производственная функция науки тогда практически отсутствовала. Первоначальные знания и опыт «никогда не выходили за пределы издавна осуществлявшегося… собирания рецептов. (Эмпирическое изучение тайн каждого ремесла). Рука и голова не отделены» [168 : 1, 22]. Противоположность умственной и духовной деятельности созревает достигает апогея при капитализме.
В «Капитале» об отношении двух интересующих нас видов деятельности говорится: «…Они разъединяются и доходят до враждебной противоположности» [168 : 23, 516]. Представляется правильным понимать противоположность как комплекс противоречий, включающий в себя два момента: антагонистические противоречия (определяющая сторона) и неантагонистические противоречия (дополнительный, подчинённый момент). Противоположность двух видов труда и деятельности в материальном производстве и обществе в целом вытекает из классовой природы капитализма: преимущественно умственным и физическим трудом заняты различные социальные группы, духовная деятельность служит в руках хозяев орудием эксплуатации трудящихся, всякий труд переплетается с наживой и торгашеством, возможность массового органического соединения умственного и физического труда в материальном производстве и сближение этих видов деятельности во всём обществе исключены.
Если бы противоположность двух отмеченных групп была тождественна полностью антагонизму, то никто из интеллигенции не был бы союзником пролетариата в борьбе с буржуазией.
При социалистическом эксперименте между умственным и физическим трудом и соответствующими группами работников, между видами деятельности остаются ещё существенные различия в сфере производительных сил, производственных отношений, во внепроизводственной жизни. Они названы социологами существенными, потому что порождают социальные грани между большими группами людей. Но социальные группы при этом объединены экономическими, политическими, идеологическими общими чертами, которые образуют общность, и тоже существенную, придающую неантогонистический характер действиям, отношениям, общению, поведению и образу жизни этих групп.
В 50-60-е гг. XX в. советская литература была переполнена работами об умственном и физическом труде, причём в основном построенными на эмпирическом материале.
Выступая против теории труда, идеологи господствующих классов не только констатируют отделение умственных функций людей от физических, но и пытаются его обосновать.
Одна из крайностей — это когда умственный и духовный труд противопоставляются друг другу и отрываются один от другого. А. Ч. Вольский доводил до абсурда различия двух видов труда. Он отождествляет умственный труд и образование с деятельностью господствующих классов (в частности, буржуазии, в состав которой включает и интеллигенцию), а физический труд отождествляется с угнетёнными, в том числе с пролетариатом. Отсюда нигилизм по отношению к духовному производству, недоверие к интеллигенции, «махаевщина». Аналогично отмеченному и рассуждение Ницше: «Остерегайтесь также учёных. Они ненавидят вас, ибо бесплодны! У них холодные, иссохшие глаза, перед ними всякая птица лежит ощипанной» [325 : 333].
Очень разнообразные мнения зарубежных социологов о соотношении умственной и физической деятельности группируются по двум направлениям. Представители первого доказывают естественность, неизбежность и непреодолимость разделения этих видов деятельности. Сторонники второго высказываются за возможность решения данной проблемы при капитализме.
К первому относятся взгляды Г. Спенсера, исходным положением для которых служит утверждение: «Общество есть организм», похожий на другие организмы. Причём в обоих видах организмов, животных и общественных, степень жизненности растёт прямо пропорционально степени специализации функций, т. е. разделение труда имеет тенденцию к углублению, как и деятельность всего общества.
Согласно Э. Дюркгейму, в прежних обществах существовала «солидарность механическая, или по сходству», а в условиях капитализма устанавливается «солидарность, происходящая от разделения труда, или органическая». Правда, при капитализме «анормальные причины» мешают установить идеальную гармонию, но в будущем обществе, которое останется буржуазным, можно будет «прекратить анемию, найти средство заставить гармонически сотрудничать органы, которые ещё сталкиваются в несогласованных движениях» [300 : 55, 88, 138, 151, 328-330].
П. Сорокин, критикуя Дюркгейма в деталях, поддерживал его в целом. Г. Зиммель и Э. Бернштейн, каждый по-своему, доказывали естественность разделения труда и связанного с ним классового расслоения. Д. Белл социальное «расщепление» на белые и синие воротнички называет, возможно, самым фундаментальным для США [347 : 249].
Расширяя сферу подобных выводов, Г. Зиммель и Л. Лабедц пытаются доказать неспособность общества преодолеть разделение на умственный и физический труд.
Ж. Фридман и А. Мюрдаль «решают» эту проблему через перестройку досуга и семейной жизни [217 : 47,50]. Дж. Гэлбрейт признаёт изнурительность и однообразие физического труда на ранних стадиях индустриальной системы, но надеется сделать его приятным и похожим на умственный труд в «новом индустриальном обществе» одними технико-экономическими средствам [309, 422-423].
В соединении ручного труда с умственным, и наоборот, писал П. Кропоткин, «лежит спасение человечества от жестоких войн… и от ещё более жестоких внутренних потрясений». Соединением же он именовал чередование каждым субъектом работы по пять часов в материальном и духовном производстве. Но разновременное выполнение двух видов, действий не есть их соединение, так как оно лишь по-своему закрепляет отделение умственного (и в целом духовного) от физического.
Практическая и непрактическая деятельности — ещё одна пара противоположностей, имеющая основополагающее значение для социальной системы целеосуществления и общества в целом.
Выделение в деятельности практического обусловлено социально и гносеологически: практическими задачами в хозяйстве, многосторонними практическими интересами классов и других социальных групп, партийностью философии и социологии, практическими потребностями научного знания, практической сущностью любого субъекта и т. д.
Привычные для нас понятия теории и практики на заре философской мысли заменялись сходными парами понятий: речь и поступки людей, истина и дело, знание дороги и путешествие по ней. Обычным было разграничение созерцания и действия. Противопоставление теории и практики в собственном смысле слова начинается с эпохи Возрождения: практики и науки —Леонардо да Винчи, практики и истины — Ф. Бэконом, практики и теории — Ломоносовым.
Предвидения современной НТР — важнейшие высказывания о союзе теории и практики. Среди них такие: происходящее в производстве движение возглавляют «учёные и индустриалы» [237 : 172], а теория принимает «могущественнейшее участие в производительном труде общества» [277 : 68].
Современная мысль во все более возрастающих масштабах использует материалы для размышления, поставляемые ей НТР. Происходящее на наших глазах в индустриально развитых странах коронное взаимообусловленное изменение науки и техники в системе производительных сил объясняется частью идеологов не как союз научной и технической деятельности, а как неограниченное господство одной из них над другой и над всем обществом. Тогда НТР подменяется индустриальной, технологической, технотронной, кибернетической, технической, «образовательной» (скачок в системе образования, изменяющий социальные структуры), информационной революциями, а все они призваны заменить социалистическую революцию. Технику, науку или боятся, или относятся к ним неопределённо, или возлагают на них все надежды. Их влияние рассматривается на многие элементы общества. Такое «специализированное» изложение последствий НТР сопровождается универсальной характеристикой её влияния на общество. Например, Д. Белл предполагал, что к 2000 году появится «постиндустриальное общество», где решающее слово будет принадлежать науке, университетам, НИИ, политической администрации и некоторым другим факторам. Характерно, что Белл отошёл от своего прежнего утверждения, что противоречие труда и Большого Бизнеса есть одно из главных в американской жизни [347 : 206-207]. Близка по своему духу к мнению Белла и позиция Дж. Гэлбрейта. Универсальна по приложению к сферам общества и концепция «конвергенции» капитализма и социализма, защищавшаяся П. Сорокиным и другими социологам
Обобщающим по отношению к отдельным интерпретациям НТР выступает учение о «народном капитализме», более старшее, чем названные выше концепции и чем сама НТР.
Что же подразумевают под практикой философы и социологи? Она, по мнению Беркли, Фихте, Шеллинга, махистов, современной «философии практики», представляет собой некую единую духовную жизнь, активность сознания. Прежде господствовали трактовки практики либо как познания или морального сознания, либо биологического функционирования. С конца 60-х гг. XX столетия они все чаще противопоставляют практику как материи, так и труду и логике. Иначе говоря, практика лишается ими не только материал ности, но и целесообразности.
Нередко категория практика подменяется субъективистским аморфным понятием опыта, «чистого опыта… к которому не применено ничего, что, в свою очередь, не было бы опытом» [295 : 1, 2] Изложение в духе «чистого опыта» попало в зарубежные академические издания и считается одним из достижений XX века.
Понятие опыта никак не исключается понятием практики и имеет права гражданства. Такой вывод можно сделать на основании ленинской работы «Материализм и эмпириокритицизм» и некоторых современных исследований.
Практическая деятельность есть изменение природы, считют Леонардо да Винчи, Кондильяк, Эйнзидель и очень многие другие материалисты. Практика состоит в том, «чтобы производить и сообщать данному телу природу или новые природы» [44 : 2, 83]. В таком высказывании под природой подразумевается система тел, вещественных образований.
Практика является изменением общественной жизни, по мнению Герцена и Огарёва: преобразованием не логики, а мира социально-исторического, нравственного, деятельного, общественного строя В противоположность революционной практике Спенсер желал бы «сделать малое» в изменении общественных учреждений и человеческой природы.
Наконец, практикой называют переустройство и вещей природы, и социальной системы. Таковы некоторые высказывания Герцена или высказывание (за вычетом идеализма) Гегеля, что в действиях «моя форма служит знаком того, что материя принадлежит мне».
До К. Маркса и Ф. Энгельса господствовало представление о практике как об изменении внешней природы или человеческой природы, однопорядковой с биологическим движением. Догадки о большом значении преобразования орудий труда, экономических отношений, социального и государственного строя не меняли сути дела: без открытия классиками общественного бытия даже гениальные догадки и намётки не могли превратиться в стройную и завершённую теорию практики.
Ясно, что в практике происходит изменение. Но чего? — Самого человека и всей предметно-социальной среды (Л. П. Буева), отношений между вещами и внутри них (Т. Павлов), общественной жизни (Ю. Ф. Бухалов), вещей, материи, бытия, объективной реальности (многие авторы), внешнего субъекту (Ф. А. Селиванов).
По-видимому, в теории наиболее точно подчёркивать, что в практической деятельности субъект производит изменение материального; объективной реальности. Абстракция «преобразовательная деятельность» (М. С. Каган, М. С. Кветной) имеет смысл для выделения активности субъекта, объективации субъективного, при которой изменяется объект любого вида. Но для философского материализма необходимо ещё и понятие практической деятельности, обозначающее материализацию духовного: чувств, воли, сознания, знания теории. Практика заключается в непосредственном и преимущественном изменении бытия, духовная же деятельность приводит к непосредственным изменениям духовного мира субъекта. Познание самого мышления не выходит за пределы духовного, хотя и сопровождается использованием некоторых материальных посредников: букв, формул, чертежей. Знание субъекта о материальном предмете противоположно практическому преобразованию этого же предмета, соотношение практического и непрактического всегда однозначно по своему предмету.
Научная философия постоянно подчёркивает единство теории и практики. В связи с этим вполне обоснованно Т. Рожахедьи и М. Н. Руткевич выделяют в практике два основных момента — материальность и целенаправленность, Т. Ярошевский — предметность и целенаправленность материального преобразования. Помимо этих черт практике присущи: социально общий характер (так как её общим и предельно возможным предметом является социальное бытие, включающее в себя и преобразованную природу), непосредственность, активность, протекание в пространстве и времени, а также другие особенности, отличающие человеческую деятельность вообще.
Непрактическое — это идеальное, духовное освоение предмета при помощи эмпирического и теоретического, обыденного и научного знания, чувства и воли, сознательного и бессознательного, интуитивного.
По характеру объекта практическую деятельность принято делить на изменение природного и преобразование социального. Правильнее сказать, что в практике изменяется та сторона бытия общества, которая соединена с бытием природным, или та, которая непосредственно с ним не соединена. Второй вид практики подразделяется в зависимости от форм общественных отношений, организаций и учреждений и других элементов общества. Например, различается деятельность по преобразованию: производительных сил, производственных отношений и «политических форм социальной артикуляции» [294 : 186]. Практику разделяют на механико-, физико- и химико-техническую, селекционную и социальную [57 : 159].
Практическая и трудовая деятельности связаны, но не тождественны: в практике главное — изменение материального объекта, в труде — получение благ общества; практика может быть и созидательной и разрушительной, труд — только созидательным; труд имеет практический оттенок при создании материальных благ, но в нем созидаются и духовные блага.
* * *
Специфика субъекта и социальной системы деятельности как чего-то обособленного в социальной реальности и интегрального, системность общества создают возможность существования промежуточных видов деятельности, которые соединяют в себе черты каких-либо пар противоположностей и как бы заполняют промежутки между ними. У практической и духовной деятельностей есть свой переходный вид — духовно-практическая деятельность. Этот термин широко используется советскими эстетиками для характеристики искусства и эстетической деятельности. Есть робкие попытки применить указанное понятие для объяснения специфики нравственной деятельности и политической жизни. Целостное изменение одного человека другим или самого себя, преобразование социальной общности или общества относятся к деятельности промежуточной, или смешанной.
Множество действий люди совершают на стыке трудовой и нетрудовой деятельности (созидания и несозидания благ). К примеру, на грани труда и потребления. Социальная группа учащихся, количественно и качественно прогрессирующая в современную эпоху, потребляя знания, создаёт и частично возвращает обществу уже во время учёбы духовные блага. Материальное и духовное производства созидают общественные блага, одновременно осуществляя потребление средств производства. Потребление здесь явно подчинено трудовому производству благ, отчего и такое название этих сфер общества.
Художественно-спортивная деятельность (фигурное катание, художественная гимнастика, праздничные, спортивно-массовые «спектакли» и шоу и т. п.) находятся на рубеже труда и игры. Игровое, научно-математическое и эстетическое соединены в шахматах.
Некоторые действия людей представляют собой единство создания и разрушения. Такова экологическая деятельность — единство разрушения, сохранения и воспроизводства внешней природы. Таковы справедливые войны: созидая некоторый социальный строй как особое благо, они одновременно уничтожают и разрушают другие виды благ, в том числе самое высшее — человеческую жизнь.
Профессиональная деятельность самой квалифицированной части работников органически (одновременно) соединяет духовный и физический труд в преимущественно духовном и в преимущественно материальном производствах.
Многие любительские занятия-хобби наших современников поднимаются выше уровня обычной непрофессиональной деятельности, действий неспециалистов, и приближаются к профессиональной деятельности: певческой, танцевальной, сочинительской, в изготовлении чеканки, в вышивке, моделировании, гончарном деле, во многих ремёслах, особенно национальных и местных.
Бывают ситуации, когда есть возможность разграничить творческую — нетворческую деятельности, даже на уровне профессиональных действий. Но наблюдается и такая деятельность, в которой творческое и репродуктивное, творческое и обыденное соединены поровну. Это промежуточный вид действий, не имеющий пока своего названия.
Таким образом, выделение промежуточных деятельностных состояний, качеств подчёркивает больше не различия видов человеческой деятельности, а их единство в границах социальной системы и жизни отдельного субъекта.
2.3. Общество как действующая система
Задача настоящего параграфа — подвести краткие итоги изложения материала о месте деятельности в общественной целостности. Для этого перейдём от анализа общества как действующей системы к его характеристике в качестве действующей системы.
Общество-система осуществляет внешнюю и внутреннюю деятельности. Во внешнем плане оно противостоит в качестве единого субъекта природной среде. Внешнюю совокупную деятельность человечества особо учитывают экология, теория НТР, космология и т. д. Учитывается она и социальной философией. Внешние общественные действия участвуют в создании и разрушении подсистем природной среды, являясь необходимым условием, дополнением и обнаружением действий внутренних.
Внутренняя деятельностная целостность общества слагается из уже раскрытых выше элементов. Она имеет нечто общее для всех общественных стадий и что-то специфическое для каждой из них.
Человеческая деятельность системна и по своей общественной зависимости, и по своим общественным влияниям в силу ряда обстоятельств.
Действия субъектов, деятельность общества являются «пусковым» (хотя и не основным) социальным состоянием. Общественные события начинаются с деятельности, но не исчерпываются ею и включают в себя другие детерминирующие факторы.
Элементы и части общества прямо или косвенно вовлекаются в единый цикл человеческой деятельности. Цикличность общественной жизни, её воспроизводство и развитие как системы невозможны без спиралеобразного движения деятельности людей. Каждый исторический виток идентичен конкретному социальному качеству, единству и борьбе противоположностей, содержанию и форме, структуре и функции и т. д., а смена витков незамкнутых циклов — системе этапов общественного развития. Непрерывность и прерывность развития, сохранение и разрушение, повторяемость и неповторяемость, старое и новое в человеческих действиях, в их средствах и результатах, в деятельностной технологии и опыте субъектов создают определённые условия для существования социальной системы.
Общество зиждется не на разрозненных действиях робинзонов, а на трудовой, практической и иной деятельностной кооперации людей. Объединение и координация усилий субъектов истории возникают при достижении поставленных ими целей, при овладении определёнными предметами действий. Деятельностная кооперация сопровождается совместностью в общении, производстве, поведении, образе жизни. Философией показан дополнительный (относительно качеств отдельных элементов множества), интегральный эффект производственно-трудовой и других видов человеческой кооперации. Интегральные, системные качества общества — следствие данного феномена.
Виды деятельности, каждый по-своему, играют в обществе системосозидательную роль. Какая-либо пара деятельностей вместе с примыкающими к ней промежуточными видами в одном, своём отношении придаёт социальной системе строго определённый облик. Все пары и возникающие вокруг них группы деятельностей исчерпывают возможные отношения, существующие деятельностные превращения общественной системы.
В каждом из ответвлений деятельности общества складываются специфические связи первичного, ведущего (например трудового и практического) и вторичного, ведомого (соответственно нетрудового и непрактического), т. е. в соответствии с законами систем и принципами диалектики. Координация элементов и частей (зависимости однородного и равнозначного) дополняется их субординацией (зависимостями неоднородного и неравнозначного, то есть вертикальными буквально и «вертикальными» в переносном смысле, виртуальными).
Даже отдельный вид человеческой деятельности вносит определённый вклад в образование социальной системы, потому что он функционирует и развивается как множество отдельных действий, состоящих, в свою очередь, из системы операций. Операции же и действия обеспечивают воспроизводство деятельности в её циклах.
Кроме того, развитие деятельности в обществе представляет собой систему исторических этапов и фаз. В плане раздвоения социальной системы на практическое и непрактическое общество обнаруживает такое своё качество, как способность к преобразованию окружающего и самого себя. В данном ракурсе общество есть преобразованная система и система преобразований, и ничего более. В нем раскрывается соотношение субъекта и среды, субъекта и объекта.
Одним из самых типичных признаков социального является практический характер общественной жизни. Общество как система существует на основе того, что оно производит внешнее и внутреннее материальное преобразование. На этом базируются совокупная человеческая культура и цивилизация, возможность самоутверждения субъектов в природной и социальной среде, социальный прогресс. Именно благодаря практике человек стал Человеком и поддерживается на уровне Человека.
Материальное преобразование объекта едино с его духовным освоением при помощи разума, чувств и воли субъектов; сознательного, бессознательного и интуитивного. Непрактическая деятельность придаёт всей социальной системе одухотворённость, целесообразный и осознанный характер. Она порождает систему идеальных преобразований материального, его отражения и моделирования в сфере сознательного и бессознательного, создаёт некоторый духовный потенциал общества. Непрактическое дополняет, сопровождает и как бы завершает практическое в обществе.
Практически-духовная и духовно-практическая деятельности (каждая — во множестве вариантов), в качестве промежуточных заполняют стык практического и непрактического со стороны первого и второго, исчерпывают систему общественного преобразования, целостность человеческого могущества.
В конечном счёте взаимодействие практического и непрактического обусловлено дифференциацией общественной жизни на бытие и психику и деятельностно обнаруживает раздвоение этой целостности.
Общество в качестве созидания и несозидания проявляет себя системе трудовой и нетрудовой деятельности, в отношении к системе благ общества. Блага — своеобразный центр и системообразующий фактор общественной жизни. К ним устремлены действия, поступки и контакты людей, блага опосредуют их. Все в общественной действующей и живущей системе замыкается на благе. По отношению к благу разграничиваются производственная и непроизводственная, трудовая и нетрудовая сферы.
Общество выделяется среди других сложных систем реальности воспроизводством благ в процессе совокупного труда, отличается некоторым созидательным потенциалом. Тип, уровень и степень целостности последнего свидетельствуют о той или иной ступени общественного развития. Трудовая деятельность тяготеет к системе общественных производств, хотя возможна также во внепроизводственной сфере, к примеру, в общественной (волонтерской, самодеятельной) работе.
Наоборот, нетрудовая деятельность концентрируется во вне производственной сфере, в области досуга, быта, обслуживания жизни. Несозидательный срез общественной системы представляет собой как бы периферию человеческой деятельности по сравнению с центром — трудом, перерыв в созидании, разрядку от труда, систему сохранения, восстановления и накопления сил для трудовой деятельности, т. е. оборотную сторону общества как системы созидания.
В ином плане, через отношение к специфике и возможностям социальных субъектов, общество выглядит в качестве системы духовных и физико-физиологических сил и потенций, действий и операций.
Умственная деятельность как сторона духовной есть не что иное, как мышление и его непосредственные результаты, выраженные в логической форме. С их помощью общество может осуществлять целеполагание. Сущность мышления составляет творческая умственная деятельность. Гуманистическое творчество выступает как высший уровень (а в ряде ситуаций как высший этап) умственной деятельности. При творчестве создаются идеальные модели некоторых качественно новых состояний элементов или частей общественной системы, взаимодействующих между собой и с внешней природой. Затем эти модели объективируются, материализуются в ходе человеческой деятельности и социальной активности.
Добродетельное творчество — высшее качество в постановке, осуществлении, корректировке и развитии целей человеческих действий. Оно, кроме того, способствует перестройке и всех остальных компонентов цикла деятельности: техники, технологии, результата. Творчество проникает во все, за некоторым исключением, виды действий людей, оно не ограничено рамками преимущественно умственной деятельности или так называемых творческих профессий. Общество возникло и сохраняется благодаря тому, что человек — так сказать, «гомо креативус».
Творчество служит отличительным признаком и одним из серьёзных стимулов и средств развития целостной и многообразной культуры общества, важным показателем общественного прогресса.
Определённая самостоятельность преимущественно физических действий людей порождает систему физических сил и деятельных возможностей общества. Она демонстрирует обязательную «заземлённость», телесность деятельности, делает наиболее очевидной близость действий человеческого организма, всей нашей деятельности с природой, взаимосвязь социального с природным. Телесность человеческая — одна из самых популярных в постнеклассической науке тем.
Выведение состояния умственной деятельности в итоге, в конечном счёте не из общественного и индивидуального бытия, а из физиологического функционирования было бы не диалектическим, а вульгарным материализмом, не диалектическим, а натуралистическим обоснованием системности общества.
Таким образом, различные состояния социальной системы деятельности по-особому действуют на общественную целостность, создают те или иные деятельностные срезы её. Деятельность выполняет системосозидательную общественную функцию ещё и потому, что элементы, входящие в цикл деятельности, задействованы одновременно в других циклах общественной жизни и других формах общественной кооперации.
Общественное разделение деятельности людей на виды и подвиды и т. д. представляет собой основу социальной системы действий. Но, кроме того, разделение деятельности (через её средства, организацию и результаты) подключается к системе общественных отношений. Оно соединяет две эти подсистемы общества и не может существовать только в одной из них. Именно поэтому возникновение и существование общественных классов и наций, социальная структура непосредственно связаны с общественным разделением труда и иных видов деятельности. В доклассовом обществ разделение деятельности имело (и, возможно, будет иметь) неклассовый, профессиональный характер. Данный феномен вызвал выработку советскими и российскими учёными (на основе идей К. Маркса) принципов единства деятельности и отношений, деятельности и общения, деятельности и жизни людей.
Наличие единого субъекта-носителя социальности приводит к отношению соответствия между системами бытия общества и духовности общества, системой бытия и системами деятельности, отношений, производств, общественной жизни. В связи с этим есть однозначное соответствие между отдельным действием и отдельными социальными контактами, поступками, событиями, отдельными образованиями в объективной и субъективной реальности. Тип бытия и базиса формации, цивилизации и культуры реализуется посредством человеческой деятельности в типах остальных общественных феноменов.
Социальная целостность поддерживается и взаимодействием уровней общественной системы, в том числе уровнем сил. Каждый из первых (идя от менее глубоких к более глубоким) пяти уровней: уровень эмпирического, сил, отношений, производств и уровень бытия — выступает частным проявлением общественной системы, и все они «снимаются» последним слоем — уровнем интегрального, некоторым итогом предыдущих общественных уровней. Отдельный уровень есть своеобразное скрепление как общества, так и входящих в него частей, например, сфер. Своеобразие вызвано однотипностью скоординированных и субординированных элементов конкретного слоя системы.
Так, уровень эмпирически-конкретного подобен внешней оболочке общества, он представляет собой поверхностную целостность общественной системы, специфическое соединение чувственно-эмпирических элементов.
В противоположность внешней целостности уровень интегрального образует как бы внутреннюю мембрану общества, его глубинную, не постижимую чувственным познанием целостность. Сюда входит всё общественное, т. е. типичное и характерное для жизни отдельных личностей и социальных групп, для функционирования и развития отдельных учреждений и организаций и т. д. Тип общественно-экономической формации, культуры и творчества, социальной активности и прогресса, интегральное качество и общие законы системы, по-видимому, дают главное представление об уровне интегрального. Другие уровни «поставляют» в него общественно-типичное из отдельных действий, поступков, контактов людей, из циклов производств, бытия и сознания общества. Иными словами, к уровню интегрального относится не единичное, а только общее, присущее всему социально отдельному и частному, особенному, на основании чего его можно было назвать уровнем типичного.
В уровне сил соединено то, что в обществе действует и подвержено действию. На данном уровне общество проявляет себя как только система целеосуществления.
В уровне отношений синтезируются взаимозависимость субъектов. Здесь общество становится системой разнообразных социальных контактов. Этот уровень не что иное, как структура общественной системы, совокупность межсубъектных связей. Структура же систем входит в число её ведущих моментов.
Уровень производства объединяет отношения людей между собой и к внешней природе по поводу создания материальных и иных общественных благ. Система производств лежит в основе системы сфер, социальных институтов общества.
Стержнем социальной системы является уровень бытия. В нем общество обнаруживает себя в качестве соотносящихся систем материальных и идеальных элементов, объективной и субъективной реальности.
Среди доминант общественной жизни она стоит на первом месте, а второе место принадлежит уровню общественных отношений.
Уровень бытия непосредственно определяет ближайшие к нему слои системы — уровни производств и интегрального, а также опосредованно — более удалённые социальные уровни. Аналогично влияние уровня отношений на уровни сил и производств, а кроме того, на остальные слои общества.
Особую синтезирующую роль в системе общества выполняют связанные между собой и с другими уровнями внешняя (уровень эмпирического), промежуточная (уровень производств) и внутренняя, завершающая (уровень интегрального) общественные целостности.
Итак, наличие в обществе уровней — дополнительное свидетельство его системности, во-первых, потому, что каждый из слоев социальной целостности представляет собой систему, особую координацию элементов социальной реальности. Во-вторых, потому, что множество уровней общества образует его «вертикальную», иерархизированную систему. Общество как целеосуществление — это всего лишь одно из необходимых системных состояний.
Целостность, возможно, главный показатель общественно прогресса, вместе с ростом свободы отдельной личности и народных масс.
Философский принцип системности и научный системный подход взаимодействуют с современной практикой и познанием. Благодаря им созданы планы социального развития предприятий городов, системно-целевые программы человеческой деятельности, АСУ т. н. социальных государств, структурно-функциональный мультипликационный (умножающий) подходы (Р. Н. Евстигнеев, Н. Стефанов), уровневое рассмотрение отдельного в реальности. Выполнение требований последовательной системной методологии и методики строго обязательно для научного управления обществом, государственных и международных программ.
Объектом социогуманитарных наук является общество, где в отдельных образованиях социальной реальности содержится единично-социальное, частно-социальное и социально-общее. Предметом же её выступает социально-общее в отдельных сферах и уровнях общественной системы, в отдельных исторических событиях, на отдельных этапах развития общества.
Глава 3. Гносеология человеческой деятельности
3.1. Целеосуществление в иерархии уровней общества
Обсудим в данном разделе следующие положения:
а) уровневое рассмотрение общества (уровневые подход и принцип) есть частный случай диалектического принципа системности и общенаучного системного подхода;
б) целеосуществление является особым уровнем общества, занимающим своё место в «вертикальной системе» общественных слоев.
Без предварительной подготовки уровень мы определим как одну из вертикально расположенных линий или плоскостей, наделяя его следующими признаками: это нечто качественно однородное, однокачественное множество точек, взаимодействующее с другими качественно однородными образованиями; входящее в вертикальную (буквально или в переносном смысле) иерархию состояний, образующих систему; то, что обязательно выражается графическими и другими средствами логической и чувственной наглядности в виде момента пирамиды, конуса, «слоёного пирога», стратов и т. п.
А теперь уточним признаки, общие для любых уровней «Уровни — совокупности единиц одного функционального типа» [280 : 63], кроме того, типа структурного, системного, качественного, сущностного. Уровень не бывает один: уровни соотносятся между собой. Для появления уровней в системе должен быть минимум разнообразия (Б. С. Украинцев), уровни упорядочены, содержат симметрию и диссимметрию [215 : 81]. В сложных системах координация элементов и частей занимает подчинённое положение по сравнению с субординацией. В сложных системах существуют две структуры: горизонтальная — связи между однотипными компонентами системы и вертикальная — связи между уровнями системы [54 : 1978, 8, 47]. Каждый уровень подчинён однородным закономерностям.
Об уровнях сознания и познания в философии и социологии говорится довольно много по сравнению с уровнями объектов. В своё время создатели марксизма писали о распределении категорий по слоям: абстракции годятся философам не сами по себе, а «чтобы облегчить упорядочение исторического материала, наметить последовательность отдельных его слоев» [168 : 1, 30]. Теоретическое знание выступает высшим уровнем по отношению к обыденным взглядам и (что не одно и то же) к эмпирическим знаниям. В идеологии действительность отражается по-иному, чем в психологии. Качественно отличны чувственное и рациональное познание, сознательное и бессознательное как пары слоев идеального и промежуточное для каждой из пар — интуитивное. Разные уровни познания составляют философское и специальное научное знание; общефилософское и социально-философское учение; общая социология, теории так называемого среднего уровня и конкретно-социологические исследования. Выделяемые в советской литературе социологический и гносеологический аспекты тоже соотносятся как менее глубокий и фундаментальный уровни теории.
Почему должна существовать объективная система уровней общества? Хотя бы потому, что общество взаимодействует с природой, включающей в себя системы мега-, макро- и микроуровней (а также гипотетический субэлементарный уровень), обладающие громадным числом уровней своей сущности. Общество есть разновидность и высшая форма самоорганизующихся (кибернетических), саморазвивающихся (синергетических) систем и, кроме того, обладает присущими только ему социальной системностью и сложностью. Общественная жизнь осуществляется на уровне личности, социальной общности и организации, общества в целом; базиса и надстройки; общественных производств и внепроизводственной жизни; малых, средних и больших групп и т. д.
Наличие в обществе сущности и явления порождает рациональное и чувственное познание его. Существование в сознании общества нескольких уровней может быть вызвано только многоуровневостью бытия общества, а кроме того, системными связями в самом идеальном.
Идея «горизонтальной» системности общества, представленной его сферами, и «вертикальной», включающей два уровня, нижний из которых есть слой общественного бытия, последовательно отстаивалась В. С. Барулиным.
Уровни наблюдаются и в отдельных подсистемах общества: политической организации современных формаций, науке, системе хозяйственного или военного управления и т. д. Дифференциация деятельности на первичную и вторичную создаёт два уровня общественной жизни [56 : 28].
В каждой из общественных четырёх сфер обществ субординированы, во-первых, специфические для неё слои, во-вторых, уровни, общие для всех сфер.
В экономической сфере, в частности, производство средств производства является ведущим по отношению к производству средств потребления. В социальной субординация идёт от больших общественных групп (и, возможно, ещё регионов) к средним группам, насчитывающим многие тысячи личностей, а от них к малым социальным группам. Политическую пирамиду составляют: партии, государство, общественные организации и движения, имеющие непосредственно политический характер, и организации, не выполняющие непосредственно политические функции, но в классовом обществе обязательно имеющие политическое значение. В духовной сфере, кроме общепризнанных слоев, отличающихся, как показано выше, близостью к общественному бытию и глубиной его отражения, субординированы по социальному влиянию формы общественного сознания и общественной духовности в целом. В классовом обществе лидером форм сознания выступает политическое сознание, за которым следуют философско-мировоззренческое и правовое, религиозное и атеистическое, а затем — научное, моральное и эстетическое. По своей роли в материальном производстве и НТР формы сознания располагаются в ином порядке.
Общими для всех сфер общества (хотя и по-разному представленными в них) являются уровни: конкретно-эмпирический, целеосуществления (субъект-объектный), общественных отношений (субъект-субъектный), общественных производств (а также социальных институтов и сфер), бытия общества, интегральности (целостности общественных процессов).
Единицы каждого уровня скоординированы между собой и образуют некое интегральное качество, разные уровни неравноправны в жизни системы и иерархизированы. Уровни есть образование структурное и функциональное, единство количественных и качественных признаков в пределах меры. Однотипность и равнозначность есть явление горизонтальное, разнотипность и неравнозначность — вертикальное. Каждый уровень выступает своеобразной системой, а все вместе они образуют систему более высокого порядка, метасистему.
Лишь косвенно относится к данной теме понятие уровня в количественном смысле, в смысле степени чего-то: уровня технической оснащённости, требовательности и т. п.
Уровень целеосуществления мы вычленяем из более общего уровня, называемого нами уровнем производств. Последний разделяется надвое: на «уровень сил» и уровень общественных отношений, которые присутствуют не только в материальном производстве как уровни производительных сил и производственных отношений, но и в остальных сферах общества как уровни социальных сил и соответствующих им отношений, политических сил и отношений, духовных и идеологических сил и таких же отношений.
Основанием для выделения уровня сил служит существование в обществе, его подсистемах и элементах взаимодействия субъектов и объектов, определённая самостоятельность человеческого целеосуществления, конкретных деятельностных ситуаций.
По-видимому, понятие силы зародилось в лоне целостного античного знания, «философо-науки» или «науко-философии». Типично на этот счёт воззрение Анаксагора, у которого «нус» выступал и целесообразной духовной силой, и чисто механической силой. По Эмпедоклу, каждая из четырёх первооснов, «корней» вещей имеет и свою движущую силу, и такие общие, как Любовь и Ненависть, соединяющие и разъединяющие вещи [20 : 62, 88].
Категория силы стала одной из ведущих в механике, физике, сопротивлении материалов, электродинамике, термодинамике, аэродинамике, гидродинамике, геологии и т. д. В современной философии и социально-гуманитарных науках она осталась в виде понятия силы, движущей силы, фактора общественной жизни.
Сила есть причинный действующий фактор [164 : 13]. В обществе сила связана с объектом, олицетворяет деяние [Гёте. Фауст]:
Не Сила ли — начало всех начал?
Пишу, — и вновь я колебаться стал,
И вновь сомненье душу мне тревожит.
И свет блеснул, — и выход вижу я:
В Деянии начало бытия.
В начале параграфа были названы формы сил, связанные со сферами их действия: производительные, социальные, политические, духовные. Видимо, самыми изученными являются производительные силы материального производства и политико-революционные силы. Но в условиях НТР и информационной революции все большее внимание уделяется силе научного знания и образования, морали и философии, практических умений и навыков, индивидуального и коллективного опыта. Большую роль в воспроизводстве и быстром изменении современного общества играют социальные силы — причинообразующие действия социальных групп, в особенности больших, а также таких социально-территориальных систем, как регионы.
В обществе существуют две не одинаковые по мощи силы: экономическое движение и политическая сила. Последняя обладает собственным движением, она соответствует экономике, но не копирует её развитие и воздействует на неё. В результате действия политических сил политический строй преобразуется или частично (реформа), или полностью сменяется новым (политическая революция как сторона социальной).
До К. Маркса не было теории производительных сил материального производства, существовали лишь догадки о созидательных силах труда в экономике, в производительных силах. Данные силы направлены на внешнюю природу и подчиняют её воле человека. Под рабочей силой,, способностью к труду Маркс подразумевал «производительное расходование человеческого мозга, мускулов, нервов, рук и т. д. … Потребление рабочей силы — это сам труд… пламя труда», воскрешающее вещи [168 : 23, 53, 178, 184, 188, 194]. Каждый работник обладает «индивидуальной производительной силой», совокупная же рабочая сила выше суммы индивидуальных сил, так как и качество в производстве появляется новое, интегральное, системное. В производительные силы материального производства входят: главная и неглавная силы, объективные и субъективные, вещественные и энергетические, индивидуальные и общественные (В. Г. Марахов). Некоторые включают в их состав ещё и организацию труда, и прикладные научные знания, выделяют особо транспорт, пассивную технику и т. п.
Признание подсистемы производительных сил в системе материального производства — шаг к материалистическому пониманию истории, один из неосновных его моментов. Идеалисты понимают или хотя бы чувствуют это и пытаются опровергнуть данную категорию, каждый по-своему, как, например, делали А. Богданов и П. А. Сорокин: или через понятие «опыт», или плюрализм «факторов».
Духовная сфера концентрируется вокруг идеальных благ, духовной деятельности, духовного производства. Сходство структуры последнего со структурой материального производства наводит на мысль о существовании производительных сил духовного производства. О накоплении энергии интеллектуального труда в развитии личности писал Лабриола, о духовных производительных силах, о силе теории — Г. Н. Волков и т. д. Результаты духовного производства с трудом, но измеряются также рублями: научное внедрение, один класс или курс образования дают приращение благ. Надо бы посчитать и цену истинной философии, верной методологи подлинной нравственности и т. п.
Наука во всех своих частях и функциях была, есть и будет непосредственной производительной силой духовного производства. То же самое можно сказать обо всех формах общественной духовности в той их части, которая адекватно отражает бытие и не ведёт к ошибкам в поведении. Науку о науке Д. Бернал назвал «новым златоносным полем». Наука о каждой форме общественной духовности не менее златоносное поле, чем науковедение. В ходе НТР часть научного знания становится непосредственной производительной силой материального производства, а остальное научное знание и основная часть теоретического слоя других форм духовности функционирует в качестве косвенной производительной силы материального производства. Прикладное научное знание, ставшее непосредственной силой, не является каким-то дополнительным элементом производительных сил, — оно выступает основой их количественного и качественного преобразования, как бы входит в уже имеющиеся элементы производства.
Духовные блага непосредственно подготавливаются, создаются, перерабатываются, распространяются и сохраняются искусством, нравственным «производством», философией и социологией, системой образования и повышения квалификации и т. п.
Субъект — двуликий Янус, имеющий способность к труду и к потреблению. «Потребительная сила — это исторически обусловленная совокупность общественно необходимых потребностей человека, которые проявляют себя как внутренние мотивы, движущие силы индивидуального процесса потребления» (Ю. А. Васильчук) [54 : 1971, 9, 41]. Потребительная сила направлена на усвоение благ, чтобы потом вернуться в производства рабочей и производительной силой. Усвоение благ вызывает изменение всего субъекта, его воспроизводство и развитие.
Совокупные действия людей объединяют также практическую и непрактическую силу и ведут к изменениям материальных и духовных объектов: после их применения первоначальный объект превращается в объект-«штрих», получая некоторое приращение «дельта».
В распоряжении субъекта находятся духовные и физические, телесные силы. Они, как естественные для человеческого организма, отличны от искусственных, взятых из внешней природы, преобразованных во «вторую природу». Из них наиболее перспективными являются автоматические.
В положительной для прогресса человечества деятельности реализуются позитивные общественные силы, в отрицательной — негативные, приводя к позитивным и негативным социальным состояниям.
В современной теории научный анализ общественных сил часто заменяется эклектическим набором «факторов», «комбинацией сил», их «индексов», внешне подающихся как только их координация или их обособленность, а на деле субординированных с духовным или природным началом. Объективная координация и субординация общественных сил субъективистски нарушается.
Уровень сил общества есть множество деятелей и система деятельностных факторов. Здесь соединены все виды сил. Их единство мы уже начали называть общественными силами. Возможно, более удачен термин «жизненные силы», но не в смысле сил человеческого организма, а как обозначение совокупности сил, присущих целостной общественной жизни.
В каждом историческом событии тоже заложена система разнонаправленных, различной мощи, качества и сущности субъектных сил. Событие есть вероятностный синтез факторов, равнодействующая сталкивающихся воль, бесконечность групп параллелограммов сил [168:37, 395].
Идеализм на деле признаёт только силы духовной деятельности, явно или скрыто отвергая значение материальных сил. Гегель в одном из писем делает это открыто: «Возношу Вам похвалу и за негативное — за искоренение чепухи, вроде технологии, экономики, ловли бабочек и т. п… за то, что Вы ввели основательное изучение… знаний» [63 : 2, 307].
Материалист-диалектик исходит из действительных технологий, включая и духовную, но скоординированных и субординированных между собой.
Общественные силы слагаются из таких повторяющихся элементов: субъектов с их способностью к определённым действиям, технических и иных материальных и нематериальных средств деятельности, методов действий, обобщённых в методологиях и методиках. Разделение, распределение и обмен деятельностью, вся её организация находятся на стыке общественных сил и общественных отношений, которые решающим образом зависят от отношений собственности, характера и уровня производительных сил, но влияют и на технологию.
Действие общественных сил должно быть ритмичным: аритмия присуща силам, обречённым историей на вытеснение, вымирание или уничтожение. Оптимальный ритм обеспечивает нормальное функционирование и развитие данных сил, оптимальную связь их с соответствующими отношениями. Воспроизводство и развитие сил протекает по своим законам. Законы общества существуют уже на данном уровне, а не появляются только на уровне общественных отношений, производств или бытия. Специфика законов уровня сил строится на взаимопереходах объективного и субъективного друг в друга. Она проявляется, в частности, в архитектонике отдельного действия, состоящего из операций, в связи отдельных действий между собой, в диалектике цикла и социальной системы деятельности, исторических типов действий и т. п.
Нам не надо обращаться к магии, как Марфе из оперы Мусоргского «Хованщина», в поисках чудесных сил. Мы знаем многие законы, скрытые в толще исторических сил и действий.
Движущие силы и субъективный фактор не одно и то же. Наиболее активные позитивные общественные силы становятся двигателем истории.
Движущие силы развития общества (а тем более субъективный фактор истории) вряд ли сосредоточены только в уровне сил. Например, Л. И. Чинакова [183 : 1977, 2, 149-152] в движущие силы общества включает кроме субъекта, его особенностей и действий, объективных условий деятельности ещё и социальные противоречия. И вообще она считает, что движущие силы есть и в обществе, и в природе. Позитивно в мнении автора статьи то, что движущие силы прогресса общества не ограничиваются одними субъект-объектными связями, уровнем целеосуществления, а распространяются и на другие общественные уровни; что диалектической основой берётся противоречие. Настораживает же то, что общесоциологическое понятие движущих сил превращается в общефилософское, дублируя, на наш взгляд, понятия источника движения, самодвижения и т. п. Кроме того, вскрывая движущие силы во всех уровнях общественной системы, нельзя рассматривать их в отрыве от социального субъекта, от его разнообразных связей и влияний.
Создается впечатление, что движущими силами общественной жизни, по мнению Л. П. Буевой, является не позитивная активность субъектов, а вся деятельность людей: «Деятельность, — пишет она, выступает как сила, воспроизводящая и изменяющая систему объективных и субъективных условий» [35 : 58]. Если это так, то сливаются понятия деятельности, общественной силы, движущей силы. И тогда возникает вопрос: зачем столько разных понятий с одним содержанием?
Субъектные силы движут развитием общества, но философы, психологи и социологи находят и в человеке силы, движущие им самим. Итак, система общественных сил образует деятельностный потенциал человечества, как бы силовой срез общественной системы. Социогуманитарное знание, двигаясь по обществу-объекту и доходя до уровня сил, осуществляет при этом первую ступень социологического (в отличие от гносеологического), или системного анализа и абстрагирования. Первое углубление социального знания происходит при выделении в обществе целеосуществления, связей субъект-объект. Наличие уровня целеосуществления приводит к выработке многих узких понятий деятельности: как самой деятельности, т. е. реализации способности к действию, как чего-то внешнего, или только практического, или трудового, или только действий в материальном производстве.
Целеосуществление есть прежде всего технология воздействия на предмет. Оно быстрее и легче, по сравнению с общественными отношениями, воспринимается познающим мышлением. Так, ребёнок, осваивая действия, вырабатывает примитивные деятельностные определения предметов по схеме «для того чтобы».
Начальными понятиями ряда сил (целеосуществления) являются категории: субъект, объект, законы деятельности. Сюда же входят понятия природной и социальной среды, цикла и социальной системы, целеосуществления, потребности, интереса, цели, идеала, выбора в действии, предмета труда, НТР, сил производительных, потребительных и т. п., функций государства, социальной роли группы, личности, народа и лидера, субъективного фактора и т. д. Решение основного онтологического вопроса в данном ряду подготавливается выяснением соотношения объективного и субъективного, практического и непрактического, трудового и нетрудового и т. д.
При движении в знании последовательно отражаются и другие уровни общественной системы.
* * *
Общество, кроме заложенных в нем сил, обладает чувственно-эмпирической конкретностью. Это самый поверхностный уровень общественной системы, её подсистем и элементов, повседневно-обыденный для субъектов, глубже которого расположен уровень сил. Поверхность общественной жизни — это мелькающее нечто, сплетение единичного и многообразного, столкновение отдельностей и случайностей, симбиоз текучести и кажущейся хаотичности. Жизни «водоворот ошеломляет нас» (О. Хайям).
Внимание материалистов к данному уровню обязательно и при изучении общества, и при исследовании человека. Так, в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс часто упоминают о действительном и эмпирическом в человеческой жизни.
Общество, как эмпирически данное и чувственно-конкретное, отражается во вводно-ознакомительном уровне социального знания. Оно поверхностно, предварительно фиксирует видимое движение и сложность социальной реальности. Этому знанию присущи погружённость в обыденные социальные представления, фактологичность, соединённость с психологическим и чувственно-наглядным отражением общественной системы. С точки зрения системного подхода, исходный уровень познания именуется параметрическим описанием.
Во время НТР и других революций XX века усиление значения теории происходит не за счёт падения престижа эмпирического познания, а на основе его роста, который не должен переходить в эмпиризм; за счёт сокращения сферы обыденных знаний, но не ликвидации их и психологического слоя идеального, что невозможно и в самом отдалённом будущем.
Преобладающим методом познания первого уровня общества служит социологическое и интроспективное наблюдение. Социальная философия на всех уровнях познания тесно взаимодействует с конкретными социологическими и им подобными исследованиями, с частными науками, их фактами, методами и выводами.
На основе первичных выводов и обобщений формируются представления об обществе как некоторой сумме людей, вещей и событий; благах, т. е. о том, что удовлетворяет человеческие потребности, и труде как создании конкретных благ; человеке — живом общественном существе. Эти и другие понятия образуют в преподавании вводный ряд, они лишь частично и неполно вобрали в себя нужное понятийное содержание. Во вводном ряду имеется только слабый намёк на преломление основного философского вопроса, точнее, намёк на его подготовку.
Индивидуальное и общественное познания жаждут проникнуть за завесу чувственно-наглядного, за сумму фактов и не останавливаются на первом уровне познания.
Если в предыдущем изложении упор делался на связи целеосуществления с общественными отношениями, то сейчас нас больше интересует различие второго и третьего уровней общества и определённая самостоятельность уровня общественных отношений (субъект-субъектных зависимостей). Это отношения по поводу средств (особенно орудий), организации и результатов целеосуществления, по поводу действий субъектов. В. И. Ленин, подчёркивая единство действий и отношений, назвал последние результатом и формой деятельности, направленной на поддержание его существования [153 : 1, 149]. Многие повторяют ленинскую идею, рассматривая отношения как продукт, условие и форму деятельности, а деятельность — как реализующиеся отношения. Но все-таки отношения являются самостоятельным общественным образованием, так как связи субъект первый — субъект «энный» в некоторой степени обособлены от связей субъекта с объектом.
Общественные отношения обладают ведущей ролью относительно движения общественных сил и индивидов: «Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу» [168 : 46, ч. 1, 214].
Самостоятельность производственных отношений хорошо видна при анализе в философии структуры материального производства и формации, культуры и цивилизации, классов, коллектива и социальной революции и т. д. Производственные отношения выступают базисом в связи с надстройкой формации. Но базисом в базисе являются отношения собственности на средства производства, так же, как ядром других видов отношений будут отношения людей по поводу орудий и всех средств деятельности. В процессе НТР идёт технизация сфер и видов деятельности, отношений и общения, растёт удельный вес техники среди предметов, опосредующих общественные контакты. Техника онаучивается, а наука технизируется и индустриализируется , как и всё духовное производство.
Обособленность и самостоятельность общественных отношений влечёт за собой и некоторую обособленность человеческого общения и поведения. Системы поступков и контактов личностей, образующих поведение и общение людей, тоже относятся к уровню общественных отношений.
На уровне познания общественных отношений технология деятельности отходит на второй план, уступая место субъект-субъектным связям. Идея «общественных отношений производства» [153 : 29, 16], одна из центральных у Маркса, принцип общественных отношений [3 : 43], принцип единства деятельности и отношений людей помогли преодолеть старый исторический идеализм, помогают в преодолении ошибок современной теории, которая, пожалуй, охотнее берётся за интерпретацию действий, чем за объяснение производственных и иных отношений, и которая в наши дни всё чаще пытается понять связи субъектов хотя бы на межличностном психологическом уровне.
Категориальный ряд отношений начинается с понятий социального субъекта, общественного отношения, общественного закона. В него входят характеристика носителей отношений, посредников (в частности, коммуникаций) контактов людей, видов и системы отношений, общения и поведения, их социальных регуляторов. Основной вопрос обществоведения существует в нём в виде проблемы материальных и духовных, производственных и идеологических отношений, материального и духовного общения, активной жизненной позиции (готовности субъекта к контактам и поступкам) и её осуществления.
Познание общественных отношений и феноменов, им сопутствующих, есть вторая ступень социологического (системного) анализа и абстрагирования, второй уровень углубления знания. Разработка категориального ряда общественных отношений означает приближение к сущности социальной философии и частных общественных теорий, если не сущность первого порядка за которой следует сущность второго порядка — учение о производствах общества и третьего порядка — теория бытия общества.
Трудность расчленения общественных сил и отношений вызвана существованием ещё одного уровня общественной жизни, который снимает оба (а может быть, и все три) предыдущих и создаёт новое качество. По аналогии с единством производительных сил и производственных отношений материального производства на его основе выделим новый уровень общества — уровень производств: экономического, социального, политического, духовного; профессионального и общественного; созидательного и потребительного (поясняя идею К. Маркса, Ю. К. Плетников сферу потребления и потребительную деятельность именует потребительным производством); нравственного, эстетического и т. д. Общество в производственном ракурсе выглядит как «…совокупность этих отношений, в которых носители этого производства находятся к природе и друг к другу и при которых они производят, — эта совокупность как раз и есть общество, рассматриваемое с точки зрения его экономической структуры» [168 : 25, ч. 2, 385].
Очередной шаг в познании общественной системы представляет собой отражение субъектно-конкретных состояний общества. Уровень производств или достаточно обособлен, или является переходным в общественной системе. Категориальный ряд производств начинается с понятий общественного производства, объективных законов, общества, общественно-экономической формации и цивилизации. Он раскрывает труд как единство абстрактного и конкретного, циклы и воспроизводство деятельности и отношений, общения и поведения, субъективный фактор в жизни общества.
Категориальный ряд производств предполагает и изложение связей общественных сфер. При всем этом в познании происходит третье углубление знания и складывается первая ступень социологического (системного) синтеза и конкретизации, ведущие к целостной интерпретации общества. Более чёткими становятся контуры обществоведческой теории. Выяснение соотношения материального и духовного, социального и политического производств или экономики и политики, базиса и надстройки, социального и политического в жизни общества подготавливает последующее решение основного вопроса социальной философии.
Самым глубоким для общественной системы является единство действий, отношений, производств и т. д. с бытием общества.
Существовали и существуют точки зрения, сводящие бытие общества к чему-то вещественному: механическое представление о природе переносится и на общество. По вульгарным обыденным взглядам, бытие людей состоит из предметов быта, пищи и других материальных благ. Вещизм перекликается с экономизмом, со временем, меняющимся в чем-то, кроме своего механицизма. В философской литературе общественное бытие отождествляется ещё или с базисом, или с практической деятельностью, или с физическим трудом. Такие отождествления ошибочны и расходятся с определением материи, природного и общественного бытия как объективной реальности. К примеру, «отождествление объективной реальности и объекта ведет к одной из крайностей: либо к метафизическому материализму, либо к субъективному идеализму» [13 : 54]. Опасны и другие ошибки.
Маркс и Энгельс употребляли понятия бытия и общественной бытия в двух смыслах: 1) для обозначения всего реально существующего, реальной жизни людей; 2) как название материального при его сопоставлении с идеальным [13 : 74-80]. Понятие бытия общества берётся в книге только во втором значении, т. е. как существующее объективно-реально в обществе, в отличие от понятий реальности (всего существующего) и социальной реальности (существующего в обществе).
Бытие общества, подобное в чем-то природному, складывается из объективно реальных элементов, частей, сторон. Распадение общественного на материальное и идеальное касается всех сфер общества, в том числе социальной и политической. Не только материальное производство, но и политика имеет свою объективную логику. В ней объективная реальность особая, «второго порядка», воплощённая в политическую организацию и структуру [53, 68].
Соотношение материального и идеального влияет на все уровни общества, в том числе на уровень целеосуществления. Действия людей в конечном итоге подчинены законам бытия общества. В нормальном состоянии субъекты сознательно или бессознательно, с помощью теории или обыденного знания, поддерживая материализм или борясь с ним, согласуют свои действия с материальной действительностью, пытаясь овладеть ею в собственных интересах.
Деятельностное видение бытия общества обеспечивается уже тем, что материальное и идеальное в их единстве присущи только субъектам. Мы подразумеваем подлинных, человеческих субъектов, а не природных и технико-кибернетических «субъектов». Если природные ещё могут обладать примитивным духовным миром и соединять материальное и идеальное в своих действиях, то кибернетические идеального не содержат, по крайней мере, на современном этапе электронного прогресса.
Связь материального и идеального с субъектами подмечена и субъективным идеализмом, но эта действительная связь им перевёрнута. Связь объективной реальности и субъективной реальности с субъектом вовсе не означает подчинённости материального субъективному.
Социальными носителями материального и идеального являются: на низшем уровне — личности, на среднем — социальные общности, учреждения и организации, регионы и т. п., на высшем — общественное целое. Материальное и идеальное на всех уровнях имеют в своём составе и что-то неповторимое, и что-то общее.
Единство материального и идеального в субъекте ведёт к тому, что используемые им средства и полученные в деятельности результаты как преобразованные объекты тоже часто, хотя и не всегда, распадаются на объективную и субъективную реальности.
Структурность, функционированием развитие человеческой деятельности сказывается на структурности, функционировании и развитии бытия общества. Не только формы общественного сознания, но и соответствующие стороны бытия связаны с теми же самыми видами деятельности, элементами её цикла, отдельными действиями и входящими в них операциями. Законы взаимосвязи объективного и субъективного в деятельности зависят от фундаментальных общественных законов, но и влияют на них. Человеческая деятельность в своей фундаментальной особенности бытийна, а бытие общества в чём-то обязательно деятельностно.
Материальное и идеальное — важнейшая, но далеко не единственная пара противоположностей, заложенных в действиях людей. Деятельность поглощает бытие общества, а теория деятельности — философско-социологическую теорию, когда бытие общества сводится к практической деятельности или к предметным действиям и производству средств производства [1 : 55], а деятельность — к одному материальному («деятельность есть высшая форма движения материи» [35 : 179]), когда учение о действиях людей уравнивается с основным философским вопросом.
Многое (если не все) в истории имеет двойную зависимость: от занимаемого в общественной системе места и от соотношения материального и идеального.
Очередное углубление знания, гносеологический анализ и абстрагирование происходят при постижении уровня бытия общества. Уровень бытия представляет собой самый глубокий слой сущности, а знание о нем — самое глубокое знание в теории. Категориальный ряд бытия начинается с понятий бытия и сознания общества, фундаментальных законов общества. Он развёртывается через понятия бытия и сознания социальной группы, индивида и других носителей социальной материальности и духовности; через рассмотрение бытия и сознания как систем, а также духовного производства, форм общественной духовности. В результате образуются суть, скелет социогуманитарной теории, стержень частных общественных наук, теорий «среднего уровня» и основа познания уровня интегральности общества.
Последний есть слой качеств общественной системы как целого, слой, где интегрируются все остальные уровни и сферы, рождающие общественную жизнь. Если биологическая жизнь выступает способом существования белковых тел, нуклеиновых кислот и т. п. то общественная — субъектов. В целостный общественный процесс входят «два ряда законов, которые по сути тождественны», связанных как первичное и вторичное: законы бытия и законы логики, психологии, творчества и т. п. [168 : 21, 302].
Интегральность, процессность присущи также общественным подсистемам и элементам. Многие авторы пишут о синтетичности социальных групп, о комплексности жизни групп и воспитания гармоничного человека. Поэтому в психологии и этике ощущение счастья характеризуется как интегративная эмоция [209 : 129-130], а активная жизненная позиция и её реализация даются целостно.
Если на предыдущем уровне познания вскрываются фундаментальные закономерности общества, то на последнем — сплав диалектики объективной и субъективной, материальной и идеальной. Здесь общество отражается как целостная социальная реальность. Здесь соединяются социологические (системные) и гносеологические конкретизация и синтез, завершается восхождение к полному и всестороннему знанию (теории). Заключительное, обобщающее, логически конкретное знание фиксирует социально-конкретное, в большей степени отражает целостность общественной системы, чем, к примеру, уровень производств.
Уровень интегрального вряд ли глубже уровня бытия, но, безусловно, он входит в сущность общества, образует сущность какого-то порядка. Поэтому стоит ещё подумать, соглашаться ли с выводом, что основная задача философии состоит в познании целостности общественной жизни [209 : 5].
Категориальный ряд интегрального начинается с понятий социального процесса, объективных и субъективных процессов. Он объемлет описание носителей общественной жизни, их системности (всесферности и всеуровневости), общества как процесса, спирали жизненных событий. Процессность обнаруживается в развитии и смене формаций и исторических эпох, цивилизаций и культур, ведущей стороной которых являются революции социальные, научные, технические, научно-технические, а в основании процессов лежат материальные и объективные закономерности.
К данному ряду относятся также понятия общества, человечества, истории вообще; культуры, морали, права, политики, всестороннего и гармонического развитая личности и народных масс, исторической необходимости и случайности, свободы и ответственности, прогресса, регресса и одноплоскостного движения, счастья и несчастья и некоторые другие.
Каждый уровень общества-объекта порождает специфическое знание о нём, построенное на специфическом уровне социально-философских принципов; связь уровней общества приводит к движению и развитию теории.
Кроме того, на каждом уровне знание движется от изучения единичного к постижению общего: от отдельных действий конкретных субъектов к познанию человеческой деятельности вообще, от отдельных общественных контактов — к отношениям и общению в целом , от поступков — к поведению, от отдельных циклов производств — к производству вообще, от бытия и сознания личности — к бытию и сознанию общества, от изучения отдельных общественных состояний и ситуаций — к познанию целостного процесса, от отдельных событий — к истории общества.
Принцип деятельности создаёт свой категориальный «конус». Понятие человеческой деятельности является исходным вместе с понятиями субъекта и объекта в группе деятельностных категорий, и только в ней одной. Оно не относится к числу ведущих категорий социальной философии и не образует главный категориальный «конус». Ведущими являются понятия общественного бытия, отношений и законов.
Как бы ни двигалось знание, учёные приходят к выводу, что кроме всего прочего в одном из своих необходимых состояний общество есть действующая система. Этим самым достигается то, что общественные события выглядят не только следствием внешних объективных влияний, но и результатом субъективного самосозидания. В истории присутствует и обусловленно-пассивное, и обусловливающе-активное, единообразное и многообразное, необходимое и случайное, устойчиво-спокойное и изменчиво-бурлящее. Действие объективных законов истории, несовпадение её «спрямленных» тенденций с зигзагами, деталями и флуктуациями жизни индивидов рождают иллюзию самостоятельности и надындивидуальности истории. Но история не есть особая личность, использующая людей в своих целях, она всего лишь деятельность человека [168 : 2, 102; 153 : 37, 159].
История, при всей её усреднённости и закономерности, не что-то обезличенное, она «… то шапкою Мономаха мелькнёт, то сквозь злые ветра под ядра рванётся без страха в высоких ботфортах Петра. То разинской вольницей свищет в приволжских просторах степных, то запросто с нею Радищев трясется на перекладных…» (С. Щипачев).
3.2. Теории деятельности специальных наук
Человеческая деятельность имеет глубокие объективные природно-генетические предпосылки, благодаря взаимосвязи форм движущейся материи, взаимодействию форм детерминации и закономерностей, иерархии форм отражения в природе. Специальным научным познанием и философией изучены природные истоки человеческой трудовой деятельности, сознания и таких субъектных качеств, как общение и поведение. Однако человечество все ещё имеет недостаточные представления о происхождении практической деятельности людей, видов нетрудовой, умственной и физической деятельности, общественных отношений, социальной активности, человеческой свободы и счастья и других основных субъектных состояний.
К основным недостаткам исследований в этой области относятся два следующих: отсутствие знания о происхождении (природные предпосылки, переходные природно-социальные и социально-природные формы, тенденции в первобытном обществе и при переходе к общественным классам и государству) всех сторон общественного образа жизни и знания жизненной позиции личности в её целостности. Явно недостаточно внимание социологов к естественно-природному обоснованию черт настоящей и, в особенности, будущей человеческой деятельности и человеческой активности.
Природные тенденции и основы сняты современной человеческой деятельностью.
Учёт природной основы в научных и философских исследованиях деятельности, в организации практики людей — непременное условие успешности и эффективности человеческих действий, контактов и поступков.
Познание патологии человеческой деятельности, деформации общения, поведения, жизненной позиции и т. п., как бы движения вспять в жизни личности, создаёт возможность выделять более рельефно и поддерживать норму в существовании субъекта. Приведение в норму принципов деятельности и активности совпадаете возвращением в норму личности больного.
Основой данного раздела явились выводы общей психологии, патопсихологии, зоопсихологии, этологии, кибернетики и в меньшей степени — социальной лингвистики, общей теории систем, теории отражения, а также свидетельства писателей-натуралистов.
Человеческая жизнь представляет собой высшую форму всеобщего процесса отражения и взаимоотражения. В ней вследствие материального единства мира происходит отражение материального в материальном, материального в идеальном, идеального в идеальном (но при опосредовании материальным).
Социальное отражение своими корнями уходит в природу, прежде всего в органическую. Повторяющиеся отражательные ситуации вырабатывают у животных инстинктивные движения как ответ на пусковые раздражители и таксисы — врождённые, генетически фиксированные реакции на ключевые раздражители, обеспечивающие пространственную ориентацию движения или в сторону благоприятных и жизненно необходимых условий среды (положительные таксисы), или, наоборот, от биологически малоценных и опасных условий (отрицательные таксисы). Аналогичные реакции у растений выражаются в движениях более низкого уровня, в изменениях направления роста, т. е. в тропизмах, в единстве биоценозов и геобиоценозов.
Врождённые и приобретённые реакции человека-субъекта многообразнее природных, так же, как он сам и его жизненная среда. Проблемы человеческого выбора сложнее любых тропизмов и таксисов, хотя и невозможны без простейших положительных и отрицательных реакций на раздражители, инстинктов и других архетипов.
Специальные науки дают многочисленный материал о связи и качественном различии природного и социального в основных элементах цикла деятельности.
Психология была первой наукой, которая специально занялась человеческим субъектом. Она объяснила взаимопереходы объективного и субъективного друг в друга через иерархию деятельности у субъекта [157 : 81; 155 : 96]. Раскрыла духовный мир субъекта как особую, психическую реальность. Личность как субъект, с её точки зрения, представляет собой выработанную годами иерархию мотивов от более главных до менее значительных, дающую личности определённую психическую устойчивость. Система единиц деятельности человека и система единиц его психики соотносятся между собой [156 : 111]. Обе системы контролируются субъектом.
Нарушение контроля за своими действиями и поступками в результате расстройства памяти, агнозии, изменения структуры мотивации, несознательности действий, нецелесообразности поведения, «разноплановости мышления», чем-то напоминающего эклектичность, ведёт к нарушению или разрушению субъекта [105 : 59, 106 : 62, 88].
Наоборот, усложнение психики животных приближало их к уровню человеческого субъекта. От«досознательной психики», от условных рефлексов у личинок рыб и инстинктивных действий пчел, от достаточно устойчивой памяти галок, ворон, запоминающих что-либо после двух- или трёхкратного повторения, и гусей-казарок живые существа развились до «мышления в действии», мышления, имеющего конкретный чувственно-двигательный характер, до двух форм элементарной мыслительной деятельности у обезьян, из которых вторая отражает протекание предыдущей деятельности животных. Социальное отражение выросло, в частности, из способности высших животных отражать не только отдельные вещи, но и связи их. Анализ, осуществляемый психикой обезьян, дельфинов и других высших животных, и практическое расчленение ими предметов уже больше напоминают анализ предметов в человеческом мышлении и разборку агрегатов в практике.
Люди, в понимании кибернетики, — это активные многофункциональные и независимые от окружения целеустремленные системы. Щедринский робот с часовым механизмом в пустой голове, догматически знающий только «Разорю!», «Не потерплю!» (или кратко «Плю!»), по данной классификации должен быть отнесён к простым однопрограммным автоматам.
Эволюция орудийных действий животных подготовила почву использования человеком орудий и других средств деятельности. Эволюция не была простой и однолинейной: современные обезьяны на воле почти не пользуются приспособлениями, а в неволе — часто; некоторые другие звери (тюленевые, птицы), стоящие ниже обезьян по психическому развитию, на воле систематически применяют природные предметы для добывания пищи. Эти предметы — не орудия труда, а средства биологической адаптации к изменениям окружающей среды.
Где-то в глубине природы и её эволюции зародились и приёмы действий природных «субъектов», превратившиеся позднее в методы человеческой деятельности. Животные, особенно стайные и стадные, поражают нас приёмами сооружения плотин, жилищ, ловушек, хитростью и ловкостью в охоте и бегстве от хищников, распределением ролей в совместных действиях. Натуралисты отмечают особую изворотливость одичавших домашних животных.
Ручная технология была исторически первой и долгое время господствовавшей в человеческом обществе. Из млекопитающих приматам было удобнее всех перейти к такой технологии: первичная и основная функция их передних конечностей, состоявшая в лазании путём хватания веток кистями, находилась с дополнительными требованиями манипулирования предметами не в антагонистических отношениях, а в гармоническом сочетании (К. Э. Фабри).
Предметность служит главным признаком человеческой деятельности (А. Н. Леонтьев). Инстинктивные действия животных тоже имеют направленность на пищевые и другие объекты, из которых биологически важные выступают ключевыми раздражителями.
Патология человеческой деятельности отличается или ощущениями, знаниями и практическими действиями, не адекватными предметам, или общей пассивностью и безразличием больного субъекта к этим предметам и ко всему миру, — патология обязательно нарушает или разрушает предметность деятельности.
Действия животных подобны человеческим и в том, что они устремлены к оптимальным для организма результатам: получению пищи, термическому оптимуму, комфортному расположению своего тела, надёжному месту в стаде, около матери и т. п. Результаты биологических действий могут напоминать эффективность действий человеческих: «Всё, чему животные способны научиться, направлено лишь к одному: по возможности к скорейшему и наиболее экономному достижению завершающего поведения» [261 : 56].
Если в человеческой деятельности есть прямые и обратные связи и циклы, то и повторяющиеся действия животных, направленные на объект и завершающиеся каждый раз каким-то результатом, образуют некоторую спираль циклов инстинктивной деятельности.
В природе находятся истоки и многих видов человеческой деятельности; центрирование видов вокруг нескольких главных и их иерархия коренятся в животных действиях, тоже образующих какое-то единство.
Обнаружение и узнавание животным ключевых раздражителей возможно потому, что начальной фазой любого врождённого действия являются действия ориентировочные, поисковые. Первым «объектом познания» детёныша выступает тело матери, затем он изучает окружающую среду путём игры и, наконец, — посредством биологической жизнедеятельности. В раннем возрасте у высших животных формируется любопытство по отношению к новым раздражителям, бескорыстное любопытство (И. П. Павлов).
Животные особи с изменением ситуаций способны к научению и накоплению опыта: чтобы научить дождевых червей уходить от электрического удара, потребовалось провести 120-180 опытов, улиток — 60; муравьи за 12-15 раз научаются проходить сложный лабиринт; пчёлы при пищевом подкреплении ориентируются по различным рисункам и т. п. С помощью биологически выработанных в животном сообществе, очевидно, неязыковых знаков опыт передаётся от одной особи к другой. У дельфинов обнаружена в определённом диапазоне частот звуко-«графическая» коммуникация, напоминающая язык. Недавно замечено корневое взаимодействие в такой системе, как лес.
Патологическая потеря человеческой познавательной способности называется агнозией. Она сопровождается у больного непоследовательностью суждений, снижением уровня и искажением процесса обобщения, нарушением критичности мышления, серьёзными ошибками в познании.
Четверо слепоглухонемых детей из потенциальных личностей и потенциальных субъектов познания превратились в студентов-психологов МГУ. Трое из них работали научными сотрудниками НИИ, а один учился в аспирантуре. Недостаточность чувственно-наглядных образов объективного мира компенсировалась у них развитием абстрактного мышления. Один из бывших студентов С. А. Сироткин говорил о себе и своих товарищах по специальному интернату, что они обладают «обнажённой психикой». Она позволяет легко усваивать общетеоретические понятия [60 : 70, 77]. Покойный Э. В. Ильенков, ведший у слепоглухонемых семинарские занятия по философии, рассказывал в беседе о их поразительных способностях в восприятии теории всеобщего.
Норма и патология (апраксия — потеря способности к практической деятельности) в человеческой психике, данные зоопсихологии и этологии говорят о решающем значении практических действий по отношению к познавательным и ориентировочным. Например, слепоглухонемые становятся личностями благодаря их формированию по такой общей схеме: от внешнего и через внешнее действие (начиная с «совместно-разделенной деятельности» по методике И. А. Соколянского и А. И. Мещерякова, с поиска пищи и преодоления простейших препятствий на пути к ней, с самообслуживания) к изменению внутреннего.
Подобно маленьким детям, обезьяны любят сложные деструктивные действия: «У высших животных потребность и способность причинять разрушения возрастает прямо пропорционально степени их разумности» [162 : 15]. Уже у морских червей наблюдаются элементарные конструктивные действия, они достаточно сложны у обезьян и намного сильнее, чем их аналитические операции в психике. Манипуляционная активность, особенно в пищедобывающей и гнездостроительной формах, является высшей разновидностью животной деятельности.
Трудовая деятельность человека не только необходимость по поддержанию благополучия людей, но и свидетельство высокого уровня развития индивидов на фоне эволюции космической природы. Животные приблизились к уровню предчеловека с помощью предтрудовой деятельности.
Слепоглухонемые при формировании личности проходят от простейших трудовых операций, от учебного труда к обычным человеческим умственным и физическим действиям, а также к физкультуре, игре, развлечениям. И даже к «тактильной» и звуковой речи.
Игры появляются лишь у высших животных, и их тем больше, чем выше уровень биологического развития. Особое место занимают двигательные игры. Они и другие виды игровых действий тренируют особь к поведению в будущих жизненных ситуациях. Партнёр или предмет включается в игру играющей особью, руководствующейся признаками ключевых раздражителей. Игры молодых и взрослых — своеобразная отдушина для избыточной энергии или перенапряжения. Замечено, что птицы в напряжённых эмоциональных ситуациях часто играют с камешками, листьями, травинками, имитируя строительство гнезда, которое уже построено или которое строить ещё не надо. Похоже монах делает с чётками, а первоклассница, отвечая у доски, — со своим фартуком. Игра в некоторых случаях предохраняет животных и человека от неврозов. Игры используются и для лечения человеческой патологии.
Как человеческое целеосуществление едино с общественными отношениями, так и в животных сообществах складываются свои внутренние связи по поводу предметов действий, прежде всего ключевых, раздражителей. Биологические взаимозависимости проявляются в порядке клевания пищи, обряде «помолвок» и «свадеб», порядке на охоте, отношении к птенцам и т. д. Связи природных «субъектов» строятся по этологическим закономерностям [261 : 275]. Этология — наука об инстинктивных «нормах» поведения.
Зоосемантикой и зоопрагматикой изучаются отношения и общение, опосредованные в животных сообществах какими-то ритуалами и знаками. Одиночество пагубно для стадных и стайных животных, особенно в критический период формирования способностей к общению. Взаимообщение ведёт к взаимной стимуляции действий и контактов животных, как у людей при артельном труде. Общение и его сигналы зарождаются в самом раннем возрасте. Животные общаются как пассивно (во время отдыха или сна), так и активно — в действиях и контактах.
Животные очень привязываются друг к другу и к своим друзьям-людям. Верностью в парах отличаются галки и серые гуси, бобры и лебеди, долго и дружно «путешествовавшие» «удивительный монгол и его подруга — пони (Дж. Олдридж). Нежности животные научаются от родителей и в общении с детёнышами, главным образом своими. В животном общении используются позы, шумы, окраска, ритуальные движения, примитивная звуковая «речь». Пока что считается, что речевое поведение как выбор субъектом языковых единиц для построения социально корректного высказывания, циклы речи и т. п. [280 : 47, 64] доступны только людям. Слепоглухонемые переходят постепенно, с помощью воспитателей — настоящих подвижников — от «жестового лепета» к языку жестов, а через него к нашему словесному языку.
Человеческое поведение для кибернетики, синергетики, биологии и этологии выступает частным случаем поведения систем и существ. Как теория отражения создаёт базис гносеологии, так данные науки подчёркивают материальное единство мира, упрочивают теорию человеческой деятельности. Выбор поведения называется направленной спонтанностью, он обнаруживается в высокой активности, которая «проявляется в самопроизвольных переходах системы в маловероятные состояния» и от одной причинной цепи к другой [257 : 211, 247]. Поведение в кибернетическом аспекте есть самоорганизованность сложной динамической системы, соотносящейся с другими системами. В роли норм здесь выступают объективные законы существования систем, в пределах которых система и выбирает варианты своего оптимального состояния. Этология изучает, главным образом, поведение особи во множестве себе подобных относительно инстинктивных «норм» данного вида животных и законов неорганической среды, а также связей с другими видами особей. Она помогает лучше понять и происхождение человеческой морали.
Отношение людей к природе подвергается этической оценке и прогресс в морали идёт по двум направлениям: в наступлении добра и справедливости на зло и несправедливость в отношениях между людьми, в более добром и гуманистичном отношении индивида и человечества к окружающей природе — в экоэтике — (а через неё — к самим себе и потомкам).
Естественный отбор и, видимо, некоторые другие механизмы отладили животную активность, возможность и способность особи энергично преобразовывать предметную среду и себе подобных. Животных отличает двигательная (локомоторная), манипуляционная активность. Наиболее активны теплокровные животные. Во время активности животные осуществляют поиск (уже начиная с инфузорий), преодолевают преграды, проявляют как бы настойчивость и изобретательность и т. п. У них есть, по Павлову, рефлекс свободы [84 : 26].
Человеческая активность — высшая на известном нам участке мира самодеятельность. Активность, как отмечают сами слепоглухонемые, делает каждого индивида личностью. Патология личности подрывает социальную активность, а патология активности разрушает личность.
Специальные науки подготавливают и упрочивают общенаучную характеристику человеческой деятельности как направленного и организованного объективно-субъективного процесса. Науками разрабатывается самоорганизующийся характер и системность деятельности. Так, А. Н. Леонтьев соотносит условия, цели и мотивы с операциями, действиями и деятельностью людей, а макроструктуру последней дополняет микроструктурой в генетико-психологическом и количественно-информационном планах. Понимание деятельности людей как опосредованной психическим отражением ориентировки субъекта в предметном мире сочетается с её объяснением как молярной (цельносложной) и не аддитивной (не равной простому сложению) единицы жизни телесного, материального субъекта.
В специальных науках принцип деятельности становится одним из центральных, когда действия людей включаются в предмет научного познания. «Деятельность входит в предмет психологии, но не особой своей «частью» или «элементом», а своей особой функцией» [157 : 92], как основание психологии личности. Действия сложных систем включены в предмет кибернетики, трудовые действия человека — в физиологию и психологию труда, эстетическая деятельность — в предмет эстетики, эффективность действий — в праксеологию, речевые деятельность и поведение — в предмет социолингвистики.
Однако этого не скажешь о предмете социальной философии. Видимо, деятельность людей тогда становится предметом науки, когда последняя обращена, в основном, к отдельной личности, к индивиду. Философия обращена к общественному целому, а только через него, большие социальные группы, учреждения и т. п. — к каждой личности.
Итак, в самой природе вызревали тенденции, направленные к человеческому целеосуществлению, социальной активности, общественным производствам и отношениям, бытию и сознанию общества, что уже там подготавливались объективность, закономерность, диалектичность жизни человеческого субъекта. Специальные науки поддерживают философский диалектико-материалистический детерминизм, например, такими выводами: «Во внешней деятельности происходит размыкание круга внутренних психически процессов как бы навстречу объективному предметному миру, властно врывающемуся в этот круг» [137 : 92]. Недаром, современный «глобальный эволюционизм» общенаучной картины мира ориентирован на «антропный фактор».
Специальные науки стимулируют философские выводы о познаваемости деятельности и активности людей, а значит, и о возможности управления ими.
В НОТ (научной организации труда), эргономике и т. п. человечеству приходится учитывать связи субъекта, генетические и актуальные, не только с обществом, но и с внешней природой. Нормальная человеческая жизнь невозможна без экологического оптимума, всесторонность общественных связей — без всесторонности связей природой при «коэволюции».
Животные при их генетическом совершенствовании приближались к уровню человеческого субъекта. Человеческая патология удаляет, а лечение больных приближает субъектов к нормальны субъект-объектным и субъект-субъектным связям.
Из специальных наук следуют как общефилософские и философско-социологические выводы, так и многие уроки для этического эстетического и иного воспитания.
В деятельности людей есть разные уровни: физиологический психологический, социальный, и её «поуровневое» исследование должно входить в более широкое системное изучение. В деятельности едины природное и социальное, потому несовместимы с истиной ни редукционизм природный («монизм снизу»), ни социологический («монизм сверху») [157 : 123; 261 : 9-10]. Существует опасность биологизации, психологизации, математизации и т. п. обществоведения, но есть и возможность её отрыва от методов, фактов и выводов специального научного знания. Выход состоит в соблюдении меры взаимного влияния отраслей человеческого знания.
Глава 4. Методологизация принципов деятельности и активности
Человеческая деятельность и социальная активность, а следовательно, принципы деятельности и активности различаются, по нашему мнению, следующим образом. Активной является не любая, а лишь усиленная деятельность, значит, понятия активной деятельности и человеческой деятельности соотносятся как видовое и родовое. Кроме того, активная деятельность входит в социальную активность, но не исчерпывает её, ибо активность есть интегральное качество всей жизни субъекта. Социальная активность представляет собой усиленность и субъект-объектных и субъект-субъектных связей, кроме того, — субъектной динамики материального и идеального.
История движется в своём развитии благодаря, главным образом, социальной активности — энергичному столкновению движущих сил прогресса и тормозящих сил регресса, наступательности позитивной активности и отчаянного сопротивления негативной социальной активности. Пассивность в субъект-объектных и межсубъектных связях, во всем образе жизни тоже тормозит общественное развитие.
Принципы деятельности и активности связаны между собой и взаимно дополняют друг друга. В современных условиях происходит растущее внедрение в познание и практику принципов системности, деятельности и активности, так сказать, их методологизация.
Принцип деятельности не только работает в теории деятельности, но и методологически действует за её пределами.
4.1. Принцип человеческой деятельности в теориях социальной философии
Социогуманитарные принципы деятельности и системности применяются для объяснения как общества в целом, так и его компонентов, трансформируясь в принципы человеческой деятельности и системности теорий общественного класса, морали, личности и т. д.
Диалектика сфер не является предметом данного исследования, которое в системном плане ограничено диалектикой уровней общества и некоторых его компонентов.
Общественный класс — разновидность больших социальных, групп. Дадим ему поуровневую характеристику.
1. Чувственно-конкретно класс есть набор отдельных своих представителей и представляющих его малых и средних групп, с которыми субъект эмпирически имеет дело. Никто не в состоянии охватить целиком эту чувственную конкретность, «суету сует».
2. Каждый класс осуществляет систему специфического целеосуществления, основанную на разделении труда в материальном производстве и характере и уровне производительных сил данной формации. С этим связано его возникновение и существование. «Пока совокупный общественный труд даёт продукцию, едва превышающую самые необходимые средства существования всех, пока, следовательно, труд отнимает всё или почти всё время огромного большинства членов общества, до тех пор это общество делится на классы… Следовательно, в основе деления на классы лежит закон разделения труда» [168 : 19, 225-226].
В условиях частной собственности трудящиеся были и остаются решающим (количественно и качественно) звеном производительных сил. Эксплуататоры или не участвуют в труде в материальном производстве, или принимают частичное участие. Рабовладелец, феодальный сеньор считают позором участие в физическом труде.
Современные мелкие землевладельцы и ремесленные хозяйчики, мелкие буржуа создают непосредственно или косвенно некоторые материальные ценности, но чем крупнее собственник, тем он дальше отстоит от непосредственного производства материальных благ.
Встречаются односторонние суждения, согласно которым «социальный класс — экономическая категория… таковой и останется, с какой бы точки зрения мы его ни изучали» [241, 209, 187].
Переоценка профессиональной деятельности приводит к подмене классового деления общества разделением на группы по их занятиям.
Экономизм и «занятийная» интерпретация групп чередуется с противоположными взглядами, согласно которым класс не проявляет себя в качестве самостоятельной социальной группы или объективные экономические различия интерпретируются как индивидуальные, а не классовые [355 : 5, 16]. Класс охватывает все стороны бытия и не сводится к одним только действиям, целеосуществлению.
3. Классы различаются их положением в производственных отношениях, начиная с отношений собственности на средства производства и кончая ролью в организации труда и распределением богатств [153 : 39, 15]. Класс — это система экономических, социальных, политических и идеологических отношений, основанная на экономике. Класс представляет собой субъективированные на уровне большой группы общественные отношения. Различие классов по способам получения и размерам своей доли общественного богатства ведёт к их различиям в семейно-бытовых условиях и отношениях.
Антагонистические классы сталкиваются в национальных отношениях и других общественных сферах. В классовой борьбе водораздел проходит не между отдельными нациями, а между классами и их слоями.
Надстроечные элементы жизни классов определяются базисом. Поэтому классовые различия обнаруживаются в надстроечных отношениях, учреждениях, организациях. И классовое сознание необходимо разграничивается на всех уровнях: психологическом, обыденном и концептуальном.
4. От общественных классов решающим образом зависит функционирование и развитие уровня производства и социальных институтов — цельности общественных сил и отношений.
5. Кроме того, класс выступает в качестве конкретного носителя бытия и сознания большой социальной группы. Бытие и духовность являются материальной и идеальной сторонами классового целеосуществления и отношений, производств и целостного классового процесса жизни. Классы — большие группы людей, определяющие тип социально-классовой структуры общества и различающиеся по своей ментальности вследствие разницы их бытия.
6. Общественный класс, нация и некоторые другие социальные образования имеют сквозной характер, они охватывают все основные сферы и слои общественной жизни, все стороны и моменты формации, цивилизации и культуры. Их интегральность взаимодействует с целостностью общества.
Класс относится к социальным структурам, обладающим признаками предметности: цельности, структурности, отдельного бытия. Он нечто большее, чем совокупность общественных отношений [254 : 68].
Приведём некоторые «документальные» подтверждения вывода. Вот определение классовых различий и программа их преодоления, сформулированные К. Марксом в 1850 г.: «Этот социализм есть объявление непрерывной революции, классовая диктатура пролетариата как необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще, к уничтожению всех производственных отношений, на которых покоятся эти различия, к уничтожению всех общественных отношений, соответствующих этим производственным отношениям, к перевороту во всех идеях, вытекающих из этих общественных отношений» [168 : 7, 91]. Значит, логическая цепочка, в которой последующее порождается предыдущим, такова: производственные отношения — другие общественные отношения — идеи как элементы духовной сферы = класс. На два года позднее несколько иначе, но по существу также, о классах говорится: «Над различными формами собственности, над социальными условиями существования возвышается целая надстройка различных и своеобразных чувств, иллюзий, образов мысли мировоззрений. Весь класс творит и формирует всё это на почве своих материальных условий и соответственных общественных отношений» [168 : 8, 145].
Логическая цепочка приобретает такой вид: материальные условия и формы собственности — общественные отношения и социальные условия — духовная надстройка = классы. Вторая зависимость есть всего лишь усложнение первой.
Подавляющее большинство российских авторов употребляет определение классов из статьи Ленина «Великий почин» и комментирует его. Начиная с учебников по историческому материализм 1920-х г., только одно оно используется в учебном процессе.
Определение классов из «Великого почина» является базисным в истолковании классов, но не исчерпывает ленинских идей в этой области. В частности, в работе «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» отмечается, что благодаря марксовой теории классов и понятию «общественно-экономическая формация» действия отдельных личностей «были обобщены и сведены к действиям групп личностей, различавшихся между собою по роли, которую они играли в системе производственных отношений, по условиям производства и, следовательно, по условиям их жизненной обстановки, по тем интересам, которые определялись этой обстановкой, — одним словом, к действиям классов, борьба которых определяла развитие общества» [153 : 1, 430].
Системная интерпретация классов способствует правильному и полному пониманию философии, политологии, правоведения, культурологии, социологии.
Теория личности тоже связана с принципами системности, деятельности и активности.
Личность многогранна. В обществе она служит и объектом, и средством деятельности других индивидов, но главная смысловая нагрузка категории личности — элементарный, в отличие от группы и общества, субъект связей как с объектами, так и с другими субъектами. Личность не может быть только целью (И. Кант), или только средством (иезуиты, Н. Макиавелли и др.), или только результатом (прагматизм) деятельности.
Создание К. Марксом и Ф. Энгельсом основных принципов исторического материализма показало первичность индивидуального бытия и вторичность индивидуального сознания.
Была открыта объективность и закономерность существования личности в дополнение к известной и ранее господствовавшей в учениях субъективности, случайности, неповторимости и т. п. Вместо обыденных и эмпирических представлений, а также идеалистических концепций личности сформировалась теория личности — научное, систематизированное и объясняющее знание.
Негативным основанием теории личности служат ошибки в учениях об индивиде, показывающие, как не следует решать проблему. Очень часто под личностью подразумевают её отдельное качество (активность или пассивность, например), практическую деятельность или какие-либо элементы психики, единичное или общее, биологическое в человеке, расовое или игровое, досуговое и т. д. Личность интерпретируется на каком-нибудь одном уровне: как актор (деятель), только маска, роль, функция поведения и общения, только материальное или духовное. Системность личности исчезает.
Становится аксиомой следующее объяснение тождества и различия понятий человека, индивида и личности: первое обозначает особое среди других живое существо, подчёркивает генетическую и актуальную связь общественного и природного; второе фиксирует наличие отдельных представителей человеческого рода; третье называет элемент общественной системы, упорядоченной горизонтально и вертикально, включённость людей в общественные процессы. Личность — представитель конкретной социальной группы, культуры и исторической эпохи. Личность создаётся общественной системой, её подсистемами и сама созидает их.
Современная разработка системного представления о человеке и личности началась, видимо, с широко известных работ Б. Г. Ананьева и И. С. Кона. В них признается единство в человеке психического и физического, общественного и естественного, реализующееся в труде, общении и познании, соединение в нем черт как вида, так и индивида, как человечества, так и личности, как субъекта, так и индивидуальности. Системность индивида подчёркнута Л. П. Буевой И. И. Резвицким, Г. В. Мокроносовым, А. М. Мосоровым, В. Е. Кемеровым, Л. Г. Смирновым, В. Г. Афанасьевым и многими другими авторами, например, Н. Б. Оконской в её «Метаантропологии», В. С. Барулиным в философской антропологии. В ней сочетается диалектика природного и социального, объективного и субъективного, индивидуального и общественного и т. д.
Выскажем своё мнение лишь о «вертикальной» системности личности.
1. Люди являются учёным в виде отдельных чувственно и эмпирически конкретных элементов социальной реальности, а также пёстрых множеств. Кроме многоликости людей, их отдельности и изменчивости в сочетании с внешней устойчивостью, заметить вначале что-либо ещё довольно трудно или просто невозможно.
На первом уровне общественного познания выделяются лишь какие-то намётки личностной специфики людей, начальные сведения об их взаимозависимости и социальной принадлежности.
2. На уровне целеосуществления личность выступает в качеств деятеля. Движение целеосуществления наиболее очевидно у личности. Свидетельством тому является и древний термин «деятель». Понятие деятеля (и не только в политическом или другом официальном смысле, не только как синоним выдающейся личности, а в философском употреблении) применяется классической философией. Понятие «актор» обычно находится на вооружении современных гуманитариев.
Деятель — антипод пассивности и олицетворение активности. На рассматриваемом уровне активность заключается в степени преобразования личностью своего объекта, на последующих — в степени воздействия на других субъектов деятельности, общественные производства, бытие и психику общества, на интегральные общественные процессы.
В целом уровень целеосуществления есть слой личностных сил, технологическая сторона человеческого существования. Личность на данном уровне не что иное, как индивидуализированная деятельность групп и общества. На данном уровне познания зарождается концепция личности, складывающиеся понятия наполняются деятельностным содержанием.
3. На уровне общественных отношений технология деятельности личности оказывается «в скобках». На передний план выходят взаимозависимости данного субъекта-индивида с другими субъектами действий и отношений.
Господствовавший до марксизма в обществознании идеализм во многом проистекал из неумения объяснить отношения личностей и групп. Марксизм вскрыл скоординированность и субординацию связей субъектов с объектами и между собой, дал научную трактовку производственных отношений, достроив «доверху» объяснение экономической и любой другой деятельности. Были классифицированы общественные отношения, общение и поведение личностей, знание о них приобрело теоретический вид.
Личность является прежде всего субъектом общественных отношений, общения и поведения или, иначе говоря, персонифицированными отношениями общества, отношениями всех типичных для эпохи видов, что подчёркнуто Марксом в знаменитом определении из «Тезисов о Фейербахе». На этом уровне познания теория личности становится более основательной и глубокой, её понятия получают социальное содержание.
4. На уровне производств силы и отношения личности, технология деятельности и общение, её воздействие на объект и поведение сливаются воедино. Личность выступает здесь как субъективированные на индивидуальном уровне материальное и духовное, социальное и политическое и другие производства.
Личность на данном уровне познания предстаёт перед учёным в качестве производителя социальности и одновременно — как продукт общественных производств.
5. Уровнем сущности, точнее, уровнем самой глубокой сущности, выступает соотношение у личности бытия и психики, раздвоенность действий, поступков, социальных контактов, производственных циклов, событий жизни личности на материальное и идеальное, фундаментальные закономерности существования личности.
6. Наконец, личность представляет собой олицетворение естественно-исторического процесса и всей общественной культуры, атомарный социальный процесс и элементарный носитель культуры и цивилизации.
Личность есть индивидуализированная, или субъективированная на уровне индивида, жизнь общества и некоторая комплексная предпосылка её системности. Она «процесс в процессе» [128 : 155], и изучение «процессности» личности — одна из важнейших задач философских наук.
В классовом обществе основные типы личностей порождаются конкретностью социально-классовых групп; в до- и гипотетическом послеклассовом — общественным разделением труда и деятельности, профессиональной и иной деятельностной принадлежностью, специфическими общественными отношениями, бытием и менталитетом. Личности несут также на себе отпечаток определённой эпохи, возраста, своей направленности относительно прогресса общества, степени индивидуальной активности или пассивности, своего соответствия господствующим в обществе нормам и типам, направленности индивидуального развития (формирующиеся, прогрессирующие и деградирующие личности) и т. д.
Личность — это каждый индивид как элемент общества, включённый в подчинённую объективным законам и развивающуюся систему общественных отношений в процессе деятельности и производств, обладающий сознанием и личным бессознательным самосознанием. Центральными признаками являются её включённость в общественные отношения и бытие общества, объективная закономерность её жизни.
Каждая личность и индивид есть персона — находящаяся в официальной обстановке, представляющая своё государство, фирму, династию, свои наибольшие достижения.
На заключительном этапе движения знания завершается наполнение содержанием категорий теории личности.
Основные подсистемы общества: экономика, политика, мораль и т. д. выступают неким подобием общества и его уровней. Деятельностный и уровневый принципы и подходы правомерны и в этике и метаэтике.
1. На поверхности общественной жизни находятся добро и зло, справедливость и несправедливость в их частичных и частных проявлениях, характерных для существования эмпирических индивидов в чувственно-конкретных условиях. Чувственно-конкретный уровень морали есть некоторая нравственная примесь в отдельных общественных событиях, в событиях из жизни отдельных индивидов. Она расплывчата и неопределённа, поэтому даже выпускники средних школ и некоторые студенты на вопрос о сути морали отвечают, что это когда кто-то кому-то читает нотации.
2. Нравственная деятельность специфична во всех своих элементах. Каждая личность в одном из своих качеств является субъектом нравственной деятельности. В единых общественных условиях, средствах и методах имеется срез, который выступает нравственным. Результат нравственной деятельности — определённое изменение благ, именуемое добром и злом, справедливостью и несправедливостью. Нравственная деятельность в обществе не локализована, не обособлена в социальном пространстве, а пронизывает, подобно нейтрино, всю социальную ткань, касается всего и всегда.
Система деятельности в различных планах базируется на экономической, производственной, трудовой, профессиональной деятельности, на действиях народа. Нравственная деятельность не является базисной по отношению к другим видам; и хотя она вездесуща, это не устраняет её специфики. Она самостоятельна (С. Ф. Анисимов), может существовать на субстрате других видов деятельности и своём собственном (Л. А. Зеленов), она обслуживает другие деятельности и воспроизводит себя в качестве самодостаточной и самоценной системы (В. Н. Сагатовский).
Строго говоря, ни нравственная, ни любой другой вид человеческой деятельности в общественных событиях не существует отдельно, а всегда вместе с другими. Но одновременно бывает преобладание того или иного вида действий, демонстрирующее уже не взаимосвязь с другим, а его отдельность и самостоятельность.
Нравственная деятельность, или в более осторожной формулировке — нравственный аспект целостной человеческой деятельности, представляет собой субъектное целеосуществление по законам добра и зла, субъектную диалектику добра и зла в их связи с благом и неблагом.
О зле и благе в делах, об исполнении долга писал уже Демокрит, о «делании» справедливости и несправедливости говорил Платон, действиям в сфере морали посвящены многие назидания Конфуция, Эпикура, Сенеки. Понятия моральных действий и нравственной деятельности прослеживаются, начиная с эпохи Возрождения, и часто применяются в XVIII-XIX вв.
Неоднозначны подходы к нравственной деятельности: это и «осуществление того, что справедливо» [151 : 462]; то, что создаёт добро и вместе с ним истину, прекрасное, прибыльное [267 : 335, 339, 459]. Результативность в производстве добра и разрушении зла представляет собой эффективность нравственной деятельности; вклад личности в ту или иную мораль и нравственный климат общества и социальной группы.
До К. Маркса и Ф. Энгельса многие проблемы морали анализировались на фоне жизни и деятельности отдельных индивидов или малых групп (так сказать, микромораль без макроморали). В марксистской интерпретации, нравственная деятельность — предметная, целеустремлённая, саморазвивающаяся по объективным законам система действий, нравственного субъекта. Этим снимаются прежние противопоставления необходимости и свободы, эгоизма, и альтруизма, сознательного и бессознательного, гедонизма и аскетизма, внутреннего и внешнего в морали.
Мало кто сделал нравственную деятельность предметом специального изучения. Под ней подразумевают: моральную практику, поведение (Л. М. Архангельский, Н. С. Рыбаков), особые изменения в духовной сфере или духовно-практические действия (В. А. Блюмкин, В. И. Бакштановский, В. Т. Ганжин, Ю. В. Согомонов), единство объективного и субъективного, сознания и практики (С. Ф. Анисимов, В. Н. Сагатовский, Ф. А. Селиванов, ряд других авторов).
3. С нравственными отношениями связана специфика морали как общественного феномена, морального сознания и т. п. Взаимодействия субъектов по поводу добра и зла, средств и организации в их достижении есть нравственные отношения.
Производными от них являются нравственное общение и поведение. Поступок — форма индивидуального поведения, нравы — стандартные формы поведения, принятые в определённой социальной среде (С. Ф. Анисимов). В обществе всегда сохранится моральное тяготение друг к другу (Морелли).
Вероятно, направление этики должного в отличие от этики добра, нацелено в основном не на изучение нравственного целеосуществления, а на поведение и общение.
Категория «нравственные отношения», в отличие от понятия нравственной деятельности, стала правилом в советских этических исследованиях. Параллельно осуществлялось познание и нравственного общения. Проблемы отношений, общения и поведения тесно переплетены с познанием морально-должного, нормативного.
Изучение поведения и его аксиологии не является монополией этики, а исследование общения — привилегией психологии: они интересуют социолога, политика, юриста и многих иных специалистов, но каждого в своей плоскости. Деятельность состоит в достижении субъектом цели, а поведение — в проявлении социальной позиции индивида.
4. В «производстве» доброго и должного, а также их антиподов сливаются действия и отношения субъектов; в циклы такого производства вплетены и поступки, и отдельные контакты при общении, и технология действий, и методика и методология.
5. В добре и зле, долге, справедливости органично слиты материальное и духовное, и лишь инструменты гносеологии и эпистемологии позволяют вскрыть нравственный момент в бытии и сознании любого общественного субъекта.
Р. В. Петропавловский пишет об этико-философском вопросе, поддерживает, как и О. Г. Дробицкий, мнение Ф. А. Селиванова об объективности и субъективности моральных качеств и считает, что этика изучает мораль «именно в её объективных проявлениях, исследует объективные законы её действия и развития» [183 : 252, 254]. Автор, по сути дела, пишет об отражении морального бытия в теоретическом слое морального сознания, т. е. в этике. По мнению А. В. Дроздова, подобно всем другим, моральные отношения существуют вне морального сознания и отражаются в нем [101 : 29, 37].
По данной проблеме есть две точки зрения. Согласно первой, мораль не имеет объективно реальных элементов и относится целиком к общественному сознанию [31], находится как бы на иждивении чужого бытия. По второй, наиболее распространённой точке зрения, мораль входит в надстройку, она объективна и субъективна, но в ней нет и не может быть элементов общественного бытия. Половинчатость второй позиции вызвана тем, что соотношение материальное — идеальное пытаются подменить отношением базис — надстройка, а гносеологический анализ социологическим.
Понятие «моральное бытие» многие считают спорным, как и основной вопрос этики, а основным и специфичным в морали находят вопрос об отношении личности к обществу, человека к человеку и т. п. Но как бы то ни было, материализм заключается в нахождении в морали объективно закономерного: мораль в одном из качеств бытийна, а бытие общества — морально. Более сдержанно можно говорить о моральном, политическом и т. п. в бытии общества, а не о моральном и т. д. бытии.
6. Тип общественно-экономической формации, культуры и цивилизации, вытекающий из типа производственных отношений, создаёт определённый тип жизни, в том числе нравственной. Она охватывает материальное и идеальное, внутреннее и внешнее, объективное и субъективное, индивидуальное и общественное, практическое и непрактическое в диалектике добра и зла. Складывается она из отдельных нравственных событий. Мораль и нравственность — специфический целостный процесс в более широком общественном процессе.
Интегральное понятие нравственной жизни применяется многими [65 : 37; 289: 50]. Вероятно, следует говорить о нравственной общественной жизни (типичном для совместных социальных субъектов) или о нравственной стороне общественной жизни и о жизненной позиции как обобщающем признаке конкретной личности. Жизненная позиция реализуется или через социальную активность, или через социальную пассивность.
При движении этического знания и его принципов по уровням морали-объекта некоторые этические категории присутствуют во всех уровнях этического знания (понятие добра и зла), отдельные — в первом и последнем (понятия морали, счастья и несчастья и т. п.), часть категорий — в нескольких уровнях: понятия нравственного субъекта, блага, нравственной позиции, активности и пассивности, нравственных качеств, субъективного фактора и др.
На предпоследнем уровне познания мораль обнаруживается в виде «естественного», т. е. объективно закономерного феномена, а на последнем — в виде естественно-исторического, закономерно развивающегося целостного процесса, по-своему цементирующего общественную систему.
Подобно морали, культура и цивилизация общества вездесущи в сферах и уровнях общественной системы. Они тоже требуют серьёзного и всестороннего исследования, а также компетентного управления.
Правомерно уровневое исследование наций, внутриклассовых групп, социальных слоев (интеллигенция, служащие и др.), социальных регионов.
Социальные регионы сложились при капитализме и социализме на основе товарного хозяйства и производственных отношений определённого типа. Регионы, как и нации, не могли появиться при рабовладении и феодализме. С нациями регионы сближает такой признак, как общность территории, а разделяет то, что социальный регион — обычно явление интернациональное.
Регион базируется на конкретном территориально-производственном комплексе (ТПК).
Отождествление социального с хозяйственным в сознании некоторых руководителей промышленности и местных органов власти приводит к недооценке внепроизводственных проблем.
Одним из основных направлений научных исследований Международного института прикладного системного анализа, где объединены усилия учёных 17 стран Востока и Запада, является региональное развитие стран мира. Институт провёл в 1979 г. полевое исследование Братско-Илимского ТПК. Сделана попытка системно-социального осознания Томской области (1976 г.), Тюменского региона.
4.2. Активизация учебно-познавательного процесса
Активность заключается в особом целостном состоянии самореализации субъекта, в энергетичности жизненной позиции личности и усиленности её осуществления. Активность включает в себя активную деятельность, но не сводится к последней.
Первое, что отличает активную деятельность и что может показаться её единственным признаком, — это результативность (эффективность) действий: высокий результат в добыче нефти, уборке урожая, учёбе, научном исследовании, в стрельбе, хоккейном матче и т. д. Результат, конечно, служит наиважнейшим показателем человеческих усилий. И народная мудрость давно отметила, что конец — делу венец. Но и его нельзя абсолютизировать, иначе субъекту грозит деятельность по принципу: результат любой ценой, благо — каким угодно путём, успех — любыми средствами и т. п.
Высокий результат не всегда олицетворяет активность: он может быть временно достигнут штурмовщиной, погоней за «длинным» рублём, перенапряжением сил и другими нарушениями научной организации деятельности, подрывающими и дискредитирующими, а не укрепляющими активность. Продуктивным на каком-то отрезке времени может быть труд по мистическим или эгоистическим мотивам, по соображениям конъюнктурным, карьеристским и т. п.
Высокий результат тогда обнаруживает подлинную активность, когда он гармонично сочетается со всеми другими элементами деятельности . Каждый и все элементы цикла деятельности должны быть гуманистичными и коллективистскими.
Активность есть качество, принадлежащее не какому-то одному компоненту человеческих действий, а деятельности в целом, активность — специфическое интегральное качество. Например, говоря о труде, Маркс специально подчёркивал, что люди «совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей» [168 : 25, ч. 2, 386-387].
Активность заключается в усиленности, энергичности и оптимальности системы элементов цикла и видов целеосуществления. Усиленность деятельности должна обязательно дополняться её оптимальностью: она призвана способствовать позитивному развитию субъекта-деятеля, социальной и природной среды. Та деятельность подлинно активна, которая способствует прогрессу, свободе данного индивида и общества в целом и, кроме того, обладает экологической оптимальностью.
Техника и технология, обеспечивающие активность целеосуществления в идеале, должны: 1) давать высокую результативность, высокую (по количеству и качеству) производительность единиц продукции за единицу времени; 2) не мешать, а помогать всестороннему и гармоничному развитию человека — субъекта; 3) благотворно, нейтрально или, по крайней мере, минимально отрицательно воздействовать на природную среду.
Разные люди по-разному действуют на историю: исторические события, беды и радости человечества лишь в глубине однозначны, а на поверхности история многокрасочна, не обходится одними розовыми или чёрными тонами. «Человек есть в максимальной мере личность, когда в нем минимум нейтральности, безразличия и равнодушия» [227 : 312].
Субъект духовно должен быть готов к активности своим разумом, чувствами, волей, интуицией. Истинные знания есть одна из предпосылок активности: «Активные состояния души возникают только из адекватных идей» [245 : 36]. Активность субъекта направляется также эмоциями: познавательными, эстетическими, романтическими, пуническими (потребность в борьбе с жизненными препятствиями), глорическими (необходимость самоутверждения личности) и т. д. [98 : 111-117].
В духовном производстве современного общества создаётся мощное научное знание, в массовом порядке даётся среднее образование, осуществляется экономический и юридический всеобуч. Но настала пора и этического, эстетического, педагогического и психологического всеобучей: каждому надо знать (а кроме того, чувствовать) не только то, что такое прибыль, бесконечно большая величина, необходимая оборона и т. п., но и что такое добро и зло, прекрасное и безобразное, убеждение и принуждение, обучение и воспитание, культура чувств.
Одним из показателей общественного прогресса является растущая индивидуализация людей. Субъект опирается на свою индивидуальность и в процессе самовоспитания. Благодаря самооценке, самоконтролю и самовоспитанию деятельность превращается в самодеятельность, активность. Художественная и политическая самодеятельность лишь разновидности самодеятельности вообще.
В самосознании личности следует развивать знание самого себя («познай себя!») и хорошее чувствование себя как субъекта (прочувствуй себя!). Увлечение знанием и самопознанием влечёт за собой рационализм или, по словам А. С. Макаренко, бухгалтерский подход к другим и к себе. В начальный период современной НТР такая опасность возрастает. Но можно предположить, что с усилением психологизации и эстетизации социальной активности в более поздние периоды НТР такая опасность будет блокирована.
Предпосылками социальной активности являются такие черты личности, как креативность (способность и стремление к творчеству), энергичность, настойчивость, упорство, инициативность, выдержка, увлечённость делом, критичность и самокритичность, высокая ответственность, развитые в меру самоуважение и гордость. Муки и одобрение совести, наряду с общественным мнением — очень важное средство ориентации в сложностях общественной жизни. От всего можно скрыться, кроме собственной совести: «Уединение никогда не бывает полным, и всякий раз монолог содержит в себе возможность диалога» (А. Крон). На этом же стоит герменевтика, современные педагогика и этика и т. п.
Активность требует от личности высокой самоорганизованности и самоконтроля, самодисциплины. И тем больше, чем больше личность активна и самобытна.
Итак, подлинная активность целеосуществления слагается из усиленности и оптимальности всех остальных элементов человеческих действий. Но социальная активность далеко не исчерпывается активным целеосуществлением, эффективностью преобразования предмета субъектом с помощью средств и методов.
Активные действия нуждаются и в активных общественных отношениях, общении и поведении, в богатстве и разнообразии этой стороны человеческой жизни и, конечно же, в её оптимальности для субъекта и общества. Пассивность действий протекает на фоне бедности и ослабленности отношений, общения и поведения. Активист постигает лучше других мудрость общения, технологию социальных контактов и поступков, тонкости бытия и духовности общества, диалектику объективного и субъективного, межсубъектного, материального и идеального.
Строго говоря, активная жизненная позиция заключается во внутренней готовности личности к энергичным действиям, контактам поступкам на благо людей. Но обычно термин «позиция» ассоциируется с единством внутреннего и внешнего, духовного и практического, слова и дела. Реализация внутренней готовности к активности представляет собой самое главное в жизни субъекта.
Первым условием свободы субъекта является познание исторической и природной необходимости, знание и учёт случайного, возможного и т. д. Без знаний человеческая жизнь и активность как в интегральное качество не были бы целесообразными и превратились бы в погоню за призраками.
Но одни истинные знания не делают человека свободным по отношению к обстоятельствам. Он нуждается в технике, многих других материальных средствах воздействия на среду. Свобода завоёвывается практическими делами, а не умозрениями.
Важно и не менее трудно познать и преобразовать себя самого ведь необходимое, случайное, возможное и т. д. находятся и вне человека, и в нем самом. Ф. Энгельс подчёркивал, что свобода заключается не только в господстве над внешними обстоятельствами, но и над самим собой [168 : 2, 279].
Что же может сделать человек по отношению к объективным закономерностям? Избежать бессмысленного и бесполезного столкновения с некоторыми из них (простейший вариант действий). Ограничить действие одних законов с помощью других; ликвидировать, опираясь на другие закономерности, данный объективный процесс вместе с его законами (устаревшую технологию, антагонизм субъектов, старую формацию, выпадение града на посевы и т. п.), помочь появлению нового.
Быстрый рост научной, технологической, технической и иной вооружённости современных людей увеличивает возможности их позитивного и негативного влияния на природную и социальную среду, а вместе с ними ответственность за сделанное и совершенное.
Каждый живёт не в абсолютном историческом вакууме и многим обязан народу, социальному слою, друзьям, семье. Он выбирает свои действия, контакты и поступки в рамках исторических законов. Всякий отвечает за то, что он непосредственно сделал или совершил, что должен был непосредственно сделать или совершить. Ответственность существует за плохие и хорошие дела и поступки, контакты и события; за действительное и возможное; за служебное и неслужебное; за индивидуальное и групповое; за содеянное по умыслу и без него. Безответственность в частных или общих вопросах рождает вину. Для кого-то данная ответственность оказывается не по плечу.
Социальная активность есть усиленность всех сторон человеческой жизни: целеосуществления общественных отношений, общения, поведения, бытия и сознания субъекта, проявляющиеся во всех сферах и на всех уровнях общественной системы. На уровне общественной эмпирической конкретности активность обнаруживается в том, как нечто отдельное влияет на другое отдельное и насколько сильно. На уровне сил активность заключается в степени воздействия субъекта на объект, и в связи с этим в степени использования средств и методов деятельности, в степени влияния субъективного фактора на объективный. Социальная активность в межсубъектных процессах есть степень влияния данного субъекта на других субъектов истории, а их — на него. На уровне бытия общества активность представляет собой характер и степень воздействия духовного на материальное, а на уровне общественной интегральности — характер и силу влияния всей жизни и культуры субъекта на развитие общества в целом.
Социальная активность, как правило, отождествляется с позитивной деятельностью и позитивным поведением. Действительно, подлинная, позитивная активность обладает оптимальностью — положительным влиянием на развитие данного субъекта и всего общества, на природную среду.
Позитивной активности противостоят негативная активность, лишённая признаков богатства и оптимальности, и социальная пассивность, т. е. её жизненная позиция и её реализация, которым присущи неэнергичность, ослабленность, неэффективность, бедность и ограниченность элементов, их неоптимальность социальная и экологическая.
Ещё до человека вследствие иерархии форм природного движения и форм отражения существовали внутренние тенденции, ведущие к будущей социальной активности и пассивности. Они подтверждают правоту диалектико-материалистической концепции деятельности, расширяют и углубляют её обоснование.
Активное и пассивное как всеобщие признаки реального являются производными от первичного и вторичного. Неравнозначны (первичны и вторичны по значимости) пары противоположностей: причина и следствие, отражение и отражающее, объективная и субъективная реальности и другие взаимодействующие стороны,
Итак, активности присущи следующие признаки: проявление начала, первичного; движущего; воздействие на другое; величие, мощь, сила, энергия, напряжение.
Наоборот, пассивность представляет собой: зависимость от начала, вторичность, движимое; подверженное воздействию, следствие, страдательное; ничтожество, бессилие, неэнергичность, расслабленность.
Ч��ловеческой натуре свойственно настойчивое желание «одействориться», воплотиться в окружающей среде (Герцен). Активность означает «большую действенность», нежели ординарная деятельность и жизнь [208 : 121]. Субъекту активности претит «нежничанье с вещами» [64 : 1, 298].
Быть пассивными — значит, быть «мало деятельными» [222 : 67], «нежничать» со средой, пребывать в созерцательности, не быть ищущими, волевыми и мужественными, мастерами и деятелями, а вести себя, «как сосуды и орудия» [33 : 48, 52-53].
Антиподы активности существуют и во внешнем, и во внутреннем планах.
Фатализм, агностицизм и скептицизм сеют в обществе, в первую очередь, социальную пассивность (но, бывает, и стихийную, сумбурную активность). Отсутствие научных знаний об общественном прогрессе и многое другое порождают и поддерживают пассивность, состояние, когда современный человек «плывёт, не плавая» [346 : 15, 96] по жизненным волнам.
Обществу необходимо открыть резервы, скрытые в области человеческой активности. А они просто фантастические, как показывают действия и поведение людей в экстремальных условиях (например, при движении на лыжах до Северного полюса, при плавании по Каспию на надувной лодчонке, вело- и мотоальпинизму и другому экстриму), как свидетельствуют уникальные явления в человеческой памяти, формирование способностей и навыков у слепоглухонемых детей, психологическое самоуправление у йогов, более чем 50-летний опыт поминутного учёта и использования времени своей жизни А. А. Любищевым (Д. Гранин. Эта странная жизнь) и т. д. и т. п. Даже частичное овладение этими резервами значительно повысило бы социальный вес личности. Институт мозга АН РФ усиленно занимается этой проблемой.
Принципы системности, человеческой деятельности и социальной активности внедряются в жизнь советской школы с самого начала её существования. Взаимодействие этих принципов мы покажем на примере философско-познавательной деятельности.
Овладение философией не ограничивается изучением суммы знаний, а охватывает и освоение особых деятельностных умений и навыков, без которых никогда знания не перерастут в прочные убеждения и не перестанут быть мёртвым капиталом в сознании субъекта при его встрече с многосложной социальной жизнью. Чтобы по-настоящему овладеть научной философией, надо войти в процесс философской деятельности, а не созерцать её со стороны, надо не зубрить предмет, а активно постигать тонкости философского действия. «Вещание» философских истин преподавателем, которое идёт от схоластики и снобизма, а не от прогрессивных философских традиций, не может быть главным методом обучения.
Активизация преподавания философии вытекает из принципов демократической педагогики всех времён, построенной на уважении к личности учащегося, которая для неё — зажигаемый факел, а не наполняемый сосуд, факел, который надо научить самовозгораться; из антидогматической сущности философии; из мировой революции в образовании, а именно из роста фундаментализации и практичности образования, его сближения с наукой, его соединения с самообразованием, необходимости непрерывной учёбы и переучивания личности в социальной системе деятельности. Наука воздействует на рабочую силу через систему образования, роль которой аналогична роли опытно-конструкторских разработок, дающих знанию выход в практику. Ныне образование превращается в непосредственную производительную силу, и оно должно развиваться опережающими темпами, так же, как наука и техника [137 : 221; 188 : 111].
Познавательное «самовозгорание» соответствует современным законам герменевтики, кибернетики и синергетики. Такие учебные навыки у человеческих талантов перерастают в научное и иное творчество. Оно всегда увлечённо-привлекательно и, значит, самодеятельно в широком смысле слова. В его сладком, но изнуряющем пламени многие гении человечества буквально сжигали свою жизнь к тридцати годам.
Возникает и развивается острая потребность при взаимной активности педагога и учащихся интенсифицировать все формы учебного процесса, но в первую очередь — семинарские занятия.
Учёба отличается от научного познания тем, что в науке открывается неизвестное для всего человечества, а в учёбе — преимущественно неизвестное для данного поколения учащихся. Исходным в учебном процессе считается: акт педагогического воздействия (Л. А. Левшин), отношение между преподаванием и учением (М. Н. Алексеев), познавательное действие (Т. И. Шамова), акт разрешения учащимся конкретного познавательного противоречия (В. И. Загвязинский). Выбор именно таких исходных моментов в учебном процессе свидетельствует о том, что педагоги пользуются деятельностным подходом, полагаясь более на самодеятельность учащихся, нежели на одиночные усилия преподавателя.
Педагогические «монологи» соединены с диалогами и полилогами (умением работать со всем потоком, группой).
Многие трудности подстерегают в учебном процессе и педагога, и учащихся. Преодолеть их можно только систематической работой. В систематичности действий нуждаются все звенья учебного процесса, но вдвойне деятельность педагога и учащихся по исправлению ошибок.
Обсудим самые распространённые ошибки студентов вузов по философии. Наше перечисление не претендует на гносеологическую полноту и завершённость. Ошибки сведены в три группы: неправильности в общей характеристике философского знания, диалектике и логической культуре.
1. Заметно влияние на студенческое сознание обыденного мировоззрения, стихийного материализма и диалектики, нетеоретических взглядов. Поэтому иногда кажется, что философия — это наука обо всем (смешивается всеобщность с энциклопедичностью), социальная философия — учение о классовой борьбе и революциях, о благе и красоте (социально-общее подменяется политическим, социальным, экономическим и т. п.). Причиной может показаться нечто, сопутствующее следствию, или повод; истиной — «верное убеждение», не подлежащее сомнению, «признанное знание» или «то, что рождается в спорах».
Достаточно распространённым обыденным мировоззренческим подходом к действительности является «антропоморфизм» — попытка сведения всеобщих проблем к социогуманитарным или другим частнонаучным вопросам.
2. В советских, российских учебниках, естественно, большее, внимание уделяется диалектике, движению, истине, материализму, борьбе противоположностей, прогрессу. Но увлечение главным в учебной литературе (а значит, и у студентов) ведёт к тому, что забывается серьёзное рассмотрение метафизики: покоя, заблуждения, новейшего идеализма, единства противоположностей; нарушается диалектический принцип противоречия, требующий рассмотрения двух, а не какой-то одной из сторон. Студенты нередко смешивают пары категорий материальное — идеальное, объективное — субъективное.
Постоянное нахождение в среде макрообъектов, влияние некоторых других факторов ведут к частичной механистичности мышления студентов, при котором движение называется перемещением, покой — состоянием тела с нулевой скоростью, мир — состоящим из материи. Под формой иногда подразумевают внешние очертания предметов, объём, под общественным бытием — что-то вещественное.
В ответах по философии часть учащихся пытается создать видимость философских знаний с помощью рассуждений на политические или экономические темы. Это отнюдь не диалектика и не близость к жизни, а пародия на них и своеобразная дымовая завеса при отсутствии знаний, следствие некоторых выделенных нами ранее ошибок слушателей, объединённых их методологической беспомощностью.
3. Логическая беспомощность проявляется в действиях студентов по-разному: в неумении дискутировать, правильно сформулировать тезис, сделать выводы, заметить логическую ошибку, сделанную товарищем, дать определение, задать научный вопрос.
Часто вместо раскрытия в определении признака класса предметов слушатели прибегают к перечислению некоторых предметов данного класса или к приведению одного или нескольких фактов, примеров. Материю определяют иногда как вещество, плюс антивещество, плюс различные поля, истину — как верное умозаключение, сознание — как только абстрактные образы (а где конкретные?), личность — как выдающуюся историческую фигуру, технику — как «например, автомобиль или сверлильный станок».
Одной из наиболее типичных ошибок студентов является лозунговость, воспроизведение некоторых заученных аксиом, правильных фраз, которыми подменяется ответ. Лозунг хорош в своё время и на своём месте. Плохо, когда им прикрывается отсутствие логических навыков. Самая популярная у студенчества фраза «форма существования материи». Сказав так о движении, пространстве, времени, слушатель считает, что с вопросом справился. При этом оказывается, что философия — это всего лишь наука о формах существования материи.
Вместо ответа по существу на вопрос, что такое противоречие, информационная революция, производительные силы, слышишь: «Источник общественного развития».
Не преодолено ещё и бездумное цитатничество, когда за классическую или иную фразу учащиеся прячутся как за надёжную ширму. По-видимому, элементы декларативности в преподавании, шаблонности в учебниках, казённости в худших газетных публикациях, недостатки в преподавании обществоведения в школах порождают поиски философских «заклинаний» и «рецептов» на все случаи жизни. Если раньше «клялись в преданности» Марксу и Ленину, то сейчас стало модным быть максимальным антимарксистом. А ещё — быть во всем неклассическим, «сверхсовременным».
Множество средств современной информации, популярная литература знакомят молодёжь с «вершками», а не с «корешками» философских и научных проблем. Те же из молодых людей, кто смешивает знание явления со знанием сущности, не привык мыслить логически, принимают позу всезнаек и впадают в верхоглядство, причём наиболее легко в темах обществознания, кажущихся знакомыми и простыми.
Систематическая работа по преодолению перечисленных ошибок опирается на весь арсенал педагогических средств, включая разбор типичных ошибок не только на семинарах, но и на лекциях. Он имеет большое познавательное и воспитательное значение, наглядно показывает не воображаемый, а действительный уровень знаний и навыков аудитории.
Приводя этот набор ошибок студентов по философии, мы помним и о положительных моментах в изучении нашего предмета, хотим, чтобы позитивного стало ещё больше.
Одним из средств активизации философского мышления, преодоления ошибок учащихся, выработки специальных навыков является «логизация» учебного процесса, освоение студентами основ философской культуры. Положителен в этой связи эффект применения упражнений и задач по этике, эстетике, философии.
Диалектика полезна для трёх целей: для упражнения, бесед и философских знаний [18 : 351, 516, 566]. Есть два рода упражнений: для тела и для души. «Никакой успех в жизни невозможен без упражнения, оно же все превозмогает». Специальные «упражнительные» диалоги, делившиеся на повивальные и испытательные, писал в своё время Платон [94 : 164-165, 256].
Метод философских упражнений есть способ овладения базовыми философскими навыками при работе со специально подобранными текстами.
Некоторые упражнения и большинство задач используются при проблемном обучении философии, они помогают всеобщему, социально-общему знанию стать работающим в человеческой деятельности, превратиться в методологию.
Проблема является сложным вопросом, ответа на который пока нет в научном знании человечества. Есть три вида учебных ситуаций, содержащих проблемы и «проблемы». 1. Обсуждение современных философских и научных проблем, этих, по словам П. В. Копнина, пустых теорий, не известных ещё всему человечеству. 2. Возникновение «проблем» для преподавателя и студентов, того, что уже известно человечеству, но не данным субъектам. 3. Использование в преподавании «проблем» для студентов, т. е. не известного им, но не педагогу и человечеству. Проблемное обучение, своеобразная инсценировка студенческого открытия в ходе учебного занятия, наиболее часто представляет собой осуществление ситуации третьего вида.
Тексты упражнений и задач необходимо подбирать разнообразные, преимущественно краткие, яркие, соответствующие логической структуре изучаемого материала, посильные для средних студентов. Надлежит применять тексты всех степеней сложности: выбор ответа из нескольких предложенных; приведение примеров и фактов, заполнение таблиц, выведение понятий, тестирование, обобщение одного или нескольких разделов учебного курса, использование знания всего курса.
В большой степени самостоятельность мышления учащихся стимулируется правильной постановкой вопросов к подобранным текстам. Лишь частично вопросы могут повторять программы и учебники философии, но, главным образом, они ставятся нестандартно и неожиданно. Вопрос не должен вести к односложному «да» или «нет», он требует объяснения (Почему? Как вы думаете? Сравните… Примите участие в споре…). Каждый вопрос, как правило, вычленяет одну грань проблемы, совокупность вопросов призвана исчерпать основные стороны изучаемой проблемы или «проблемы». Не пригодны одинаковые и очень общие вопросы.
Полное отсутствие ответов к упражнениям и задачам не способствует самостоятельности размышлений, ответы ко всем текстам были бы другой крайностью: оптимальный вариант — ответы к типовым упражнениям и узловым и сложным задачам.
Метод упражнений используется с успехом, главным образом, на семинарских занятиях, но, кроме того, — на зачётах, экзаменах, при самоподготовке; письменно и устно, в аудитории и дома, на обучающей технике и без неё, без ограничения времени и по жёсткому регламенту, путём индивидуального или группового решения и т. д.
Качественные упражнения и задачи, продуманные вопросы, как показывает практика, повышают результативность обучения, помогают разнообразить и чередовать методы обучения, оживляют строгую философию, с неизменным интересом встречаются самими студентами. Они развивают индивидуальность философского мышления, служат дополнительным мостиком от философии к специальным наукам и профессии учащихся, к современной общественной жизни. Это одно из средств воспитания.
Метод упражнений является одним из важнейших, но не единственным. Пародией на него стали многие тесты ЕГЭ, особенно по гуманитарным и социальным наукам, главным образом, пожалуй, по истории и литературе, и то, что можно назвать тестоманией.
Выработке логических умений и навыков способствует система методов, в частности, формализация. Она — общенаучный приём познания. Философия, близкая к современной науке и практике, через них испытывает влияние формализации. Кроме того, господствующий в философии логический метод познания опирается на использование логических форм для уточнения и развития содержания философской теории. Как показано в интересных материалах Т. Н. Ажгибковой, составленных на основе союзного опыта [193], при изучении философии применяются три типа наглядных пособий: натуральные, изобразительные и графические. Метод формализации объективируется в пособиях третьего типа, но не только в них, имея и самостоятельное значение.
Каковы же проявления формализации, апробированные нами в учебном процессе? Это разновидность, в которой соединены графические и вербальные средства выражения законов и категорий философии. Таковы многие из наглядных пособий, выпущенных в центральных издательствах или изготовленных в некоторых вузах. Не последнее место в них занимают диаграммы. Единство вербальных и графических средств позволяет выразить этапы какого-то процесса, его структуру, единство деятельности и общественных отношений (см. схемы 1-3).
Схема 1
Цикл человеческой деятельности и общественных отношений
Схема 2
Технологическая сторона деятельности
Схема 3
Общественные отношения в процессе деятельности
Применяются графические средства, лишённые вербального. Такова модель атома Бора, метафизические (круг, прямая, хаотически ломаная линия) и диалектические (спираль) представления о развитии, синергетические схемы бифуркации, ризомы, флуктуации и т. п. Топологические приёмы обеспечивают выражение базисности или зависимости противоположностей, единство эволюции и революции (плавного и резкого, зигзагообразного), прерывного и непрерывного, старого и нового.
Широки возможности применения на занятиях по философии организованной вербальности без союза с графическими приёмами, что вытекает из «словесного» характера нашего учебного предмета. Очень удобны таблицы, из которых следует выделить три вида, условно обозначив их как сравнительные, классификационные и системные. В первых сравниваются полярные и неполярные противоположности: первобытное и государственное управление, наука и религия, диалектика и метафизика, нравственность и право, материальное и идеальное. Классификация формаций, культур, цивилизаций, личностей, деятельности, качеств, философских направлений становится наглядной и хорошо запоминается благодаря составленным таблицам. Системные таблицы воспроизводят какой-либо сложный объект философского познания.
Составление и использование таблиц дисциплинирует мышление, выявляет в изложении теории пробелы и неувязки. Во время семинарского занятия на доске или в тетради, при коллоквиуме или контрольной работе простую таблицу составит любой студент, в особенности инженерной специальности, а более сложные таблицы составляются наиболее подготовленными студентами. Целесообразно также составление таблиц силами всей семинарской группы в качестве подведения итогов по обсуждённому вопросу. К формализации относится и запись логических цепочек. Одни из них показывают причинно-следственные связи предыдущего и последующего. Другие — взаимопроникновение каких-либо сторон, например: «действие — контакт — поступок — событие». Это значит, что в обществе деятельность складывается из действий, отношения и общение — из контактов, поведение — из поступков, жизнь субъектов — из событий, а их единство образует некоторый, делимый лишь в теории, процесс. Цепочки выражают неравнозначности противоположностей: бытие общества ↔ сознание общества, практика ↔ теория и т. п. Сплошные или какие-то другие усиленные стрелки показывают решающее действие первичного, а пунктирные — обратные влияния. Есть плодотворные попытки изобразить процесс отражения при взаимодействии вещей А и В, элементы системы и её интегральное качество, связь необходимого и случайного, предмета познания и истины и заблуждения и т. д. Философские «формулы» концентрируют в себе сущность проблемы, придают ей логическую наглядность. Кредо материалистического детерминизма: существовать — значит быть в конечном счёте материально и объективно обусловленным; субъективного идеализма в понимании истины: знания соответствуют воле, ощущениям, опыту, выгоде субъекта.
При философской формализации со времён Аристотеля используются символы формальной логики. Они необходимы при разграничении противоположностей, форм логического познания, форм выражения истины и заблуждения, для понимания неопозитивизма, софистики и эклектики, для отработки точного не в цифровом, а в содержательно-логическом плане мышления.
Диалектическая логика как собственно философский инструмент един с формальной логикой и не противопоставляется ей. Так, диалектикологическая формализация осуществляется при вскрытии студентами философского смысла эстетического образа, научного вывода, политической доктрины и переводе отрывков из литературы на язык философии. Составление философских таблиц — яркий пример данной формализации.
Математическая формализация довольно часто используется К. Марксом в «Капитале», Ф. Энгельсом в проблемах гносеологии, В. И. Лениным в социологии, в постнеклассической философии и т. д. Математический аппарат обнаруживает диалектико-материалистические выводы современных геометрий и теории относительности о зависимости свойств пространства и времени от специфики движущейся материи, роль математизации познания при «кризисе» физики и т. п. Математическая символика служит примером создания идеализированных объектов и логических моделей при компьютеризации познания.
Метод формализации не является самоцелью философского познания, он дисциплинирует мышление, помогает установить связь категорий и принципов, позволяет опереться на единство чувственного и логического моментов познания; его содержания и формы. Приведённые виды формализации используются во всех формах учебного процесса, с помощью учебной техники или без неё, в начале занятия, походу его и как завершение, в качестве иллюстрации, факта, проблемы, вопроса, упражнения.
Очень важна, так сказать, практизация философского обучения, поворот его к профилю вуза и факультета, учёт важнейших внутренних и внешних событий общественной жизни. Она неотъемлема от осуществления в преподавании союза философии со специальным научным знанием, от контактов кафедры философии с другими кафедрами вуза.
Успех дела зависит не только от индивидуальной работы педагога со студентами, но и от его умения работать со всей группой. К средствам фронтальной активизации обучения относятся, в частности, контрольные работы: вводно-ознакомительные (на первой лекции или семинаре), с использованием компьютеров, телевидения и без них, заранее подготовленные и неожиданные, по одной теме или даже по всему учебному курсу. Сюда же входят коллоквиумы, проводимые по результатам изучения каких-то частей курса, заслушивание студенческих докладов и рефератов. Обязательна система отчётов учащихся за пропущенные и неподготовленные учебные темы. Интересно и с пользой проходят итоговые учебно-исследовательские конференции студентов, которыми дополняются или заменяются последние семинарские занятия двух-четырех групп одного учебного потока.
Преподавание строгой философии приходится оживлять также и эстетическими приёмами. Наиболее близок к философии словесно-эстетический жанр — художественная проза и поэзия, по степени абстрагирования от действительности, формализации и т. п. близки архитектура и музыка. Хорошо вписываются в материал занятия фрагменты из учебных, документальных и художественных кинофильмов. Возможно применение на занятиях репродукций некоторых произведений живописи, звукозаписи (документальной, художественного чтения, вокальных произведений философского звучания, программной музыки).
Философское и эстетическое сознание связаны со своими видами социальной деятельности, и отличающимися, и в чем-то тождественными в своих элементах.
Эстетика, и находясь в лоне философии, и выделившись в философскую науку, тесно связана с мировоззрением. Многие великие философы оставили свой след в искусстве, а художественные гении всегда были и видными философами: Платон, Лукреций Кар, Цицерон, Д. Бруно, Леонардо да Винчи, Ибн Сина, Шота Руставели, Омар Хайям, Руссо, Чернышевский, Гейне, Гете, Л. Толстой…
В современную эпоху возрастает запрос и на гармонизацию социальной (да и природной) действительности, и на научность и гармоничность мировоззрения и мироощущения. Поэтому усиливается роль философии и реалистического искусства. Взаимодействие философской и эстетической культуры — это, кроме того, профилактика от делячества, рационализма, узколобого техницизма.
Российское искусство всегда отличалось философичностью (А. Пушкин, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, А. Блок, А. Белый, М. Булгаков, К. Паустовский, А. Толстой, М. Шолохов, М. Светлов, Р. Глиэр, И. Дунаевский, Н. Погодин). Философизация искусства продолжается. Необходима также и эстетизация популярной литературы.
Существует целая система средств активизации учебного познания, выработки у учащихся философских умений, навыков и убеждений. Бессмысленно применять все эти средства на одном занятии. Тем более, нельзя дополнительными приёмами обучения подменять основное — беседу преподавателя со студентами и коллективное обсуждение программных проблем и вопросов. Злоупотребление дополнительными средствами сродни украшательству в архитектуре или чрезмерным лирическим отступлениям от основного художественного повествования: занятие нельзя превращать из философского во встречу библиофилов, политический диспут, разговор о специальности студентов, беседу об искусстве или концерт. Так, нарушение меры и системности в использовании метода упражнений чревато многими опасностями для учебного процесса. Злоупотребление этим методом нарушает целостность изучения и восприятия темы и превращает занятие в натаскивание, недостаток же упражнений и задач приводит к голому теоретизированию; кустарные упражнения дискредитируют сам метод обучения, опора лишь на историко-философские материалы изолирует философию от других отраслей знания, а перегруженность занятия дополнительными материалами наук и искусства растворяет в них собственно философскую проблематику и т. д.
В данном разделе говорилось в основном о положительном методическом опыте, но трудностей и недостатков в изучении философии предостаточно: сейчас на неё отведено крайне мало часов, мешают преподаванию пассивность некоторых слушателей, низкая общая культура части молодёжи, верхоглядство, позиция эмпириков, эстетов и «технарей» в отношении к философии, то, что определённая часть молодёжи «плодовита в спорах, но бесплодна в делах» [43 : 76] и т. п.
Заключение
Итак, теория человеческой деятельности — это органическая часть социальной философии. Принцип человеческой деятельности представляет собой необходимое методологическое орудие по отношению к теориям философским и нефилософским (теоретическая деятельность) и руководство в практической деятельности.
Принцип человеческой деятельности полноценен тогда, когда он реализуется через всю группу деятельностных понятий, а не отдельных её подгрупп или отдельных категорий, даже таких ведущих, как труд, практика и др., когда он применяется последовательно и при объяснении общества в целом, и при интерпретации частей, сторон и элементов общественной системы (например, общественного класса, морали и личности). Данный принцип даёт полную отдач только при осознанном, а не стихийном, постоянном, а не эпизодическом использовании его субъектом.
Теория деятельности социальной философии имеет прочные основания в общефилософском, общенаучном, социогуманитарном, техническом и естественном знании, исследующем деятельность человека и деятельность вообще.
Принципы деятельности и человеческой деятельности (вообще и в их различных видах), будучи категориальным отражением фактического значения действий какого-либо субъекта для него самого и окружающей среды, формулируются как основополагающие суждения, положения при помощи деятельностных понятий.
По нашему мнению, понятие деятельности как всеобщего не приемлемо, так как имеет или мистический, или, по крайней мере, антропоморфический смысл. Вряд ли что-либо прояснит употребление понятий субъекта, объекта и деятельности при характеристике причины и следствия, действия и противодействия, самодвижения.
Научная категория деятельности вулкана, моря и т. п., видимо, подменяет собой более точные понятия функционирования, воздействия и т. д.
В какой-то мере оправдано использование понятий деятельности и действия применительно к классу биологических особей и их сообществ.
Сравним соотношение основных определений (как расшифрованных понятий) деятельности и принципов деятельности, в той или иной степени раскрытых в данной книге.
Определение деятельности
Принципы деятельности
Теория деятельности специальных наук
Деятельность является направленными и регулирующимися действиями некоторого субъекта на окружающую среду и себя самого
Без направленных и регулирующих действий невозможно существование человеческих и животных сообществ или систем автоматов, т. е. самоорганизующихся систем, их частей и элементов.
Социально-философская теория человеческой деятельности
Деятельность — это субъектный (субъект-объектный, субъектно-производительный) процесс, благодаря которому люди становятся деятелями и всё создаётся в обществе
Общество в одном из своих непременных качеств представляет собой непосредственно или косвенно человеческую деятельность, которая является деятельностной гранью или уровнем системы общества
Теория общественного класса, морали, личности
Деятельность есть внутриклассовый или межклассовый субъектный процесс, или субъектная диалектика по поводу добра и зла, или субъектные процессы на личностном уровне
Класс, мораль, личность в одном из своих проявлений представляют собой только деятельность или её функцию, что-то производящеее в ней или произведённое в ней. Субъекты творят историю, друг друга и самих себя, активно и пассивно самореализуются в общественной жизни, подчинённой объективным законам
Теория человеческой деятельности даёт особое, субъектно-деятельное видение общества, которое обогащает и дополняет, но не исключает все другие подходы к общественной жизни.
Деятельность людей не что-то, отделённое от общества. Она есть разновидность или сторона социальной реальности, субъектный срез естественно-исторического процесса.
Деятельностная сторона заключается в том, что всё в обществе в определённом отношении является или объектом, средством, методом, результатом, условием и видом деятельности, или её функцией и качеством. Эта грань бытия включена в «горизонтальную» систему общества. В нём заложены специфические законы действующего субъекта. Грань общества отражается в аспекте посредством понятия человеческой деятельности и всей группы деятельностных категорий. В содержание понятия человеческой деятельности входят, во-первых, черты субъект-объектного процесса и, во-вторых, зависимость межсубъектной диалектики от субъект-объектной, образующие вместе сложный отличительный признак.
Целеосуществление представляет собой социальное качество, возникающее при взаимодействии субъекта с объектом. Оно занимает своё место в «вертикальной» иерархии слоёв общественной системы, подчиняясь законам действий (целеосуществления) субъекта. Понятие целеосуществления содержит в себе признак только субъектно-объектной диалектики (собственно человеческой деятельности, её циклов и видов).
Деятельность людей представляет собой идеально-материальные и объективно-субъективные детерминации и закономерности.
Принцип человеческой деятельности един с принципом системности и производным от него уровневым рассмотрением общества Принцип системности относится к необходимым чертам диалектического мышления, антисистемная тенденция — к признакам метафизики и эклектики.
Метафизика антисистемна в силу своей односторонности, эклектика — из-за неполноты и неупорядоченности (нескоординированности и несубординированности) знания, а обе они отходят от закона единства и борьбы противоположностей, отступают от требования мыслить в строго определённом отношении.
Принципы деятельности и человеческой деятельности есть одна из важнейших гносеологических детерминант современного «творения» реальности мистическими или мистифицированными субъектами-деятелями. Деформированный метафизикой, эклектикой, скептицизмом, индетерминизмом современный принцип деятельности служит продолжением и развитием отрицательной преемственности в философской, культурологической и социологической мысли.
Наша эпоха характеризуется наивысшей активностью человека, класса, народа, активностью и практической, и познавательной. Небывало возрастает роль и авторитет творчества, положительной нетрудовой деятельности, но вместе с тем становятся более опасными разрушительные и другие отрицательные действия отдельных личностей и групп. Рост свободы в деятельности людей сопровождается увеличением ответственности каждого за сделанное.
Теория деятельности социальной философии не исчерпывает всего знания о человеческих действиях, знания философского и нефилософского, общественного и естественного и т. д., т. е. комплексного. Теория деятельности вообще, может быть, когда-нибудь превратится в особую науку (систему теорий) — активологию, нисколько не ослабив при этом философско-социологической теории человеческой деятельности, также, как этика, психология и подобные им науки, выросшие из философии, не ослабили социогуманитарных учений о морали, психике субъекта и т. п.
Возможно, категория, принцип и теория человеческой деятельности всего лишь момент и сторона понятия, принципа и теории социального субъекта, куда, кроме учения о деятельности, т. е. субъектно-объектных связях, входит знание межсубъектных взаимодействий и теория общественных отношений в первую очередь. Теории человеческой деятельности и социального субъекта взаимообусловлены и развиваются одновременно.
Теория человеческой деятельности, как показывает практика, даёт богатый, нужный студентам философских, культурологических и исторических факультетов университетов, материал для спецкурсов: «Из истории учений о деятельности», «Теория деятельности в философии и науке».
Последовательное и умелое использование методологического действия общей теории деятельности на теории экономической, эстетической, этической и других видов деятельности и их применение в практике общества предотвращает абсолютизацию отдельных общественных проблем и отрыв их друг от друга, способствует созиданию общества на научной основе.
Принципы системности, человеческой деятельности и социальной активности предполагают интенсификацию и оптимизацию учебно-познавательной деятельности, совершенствование методики преподавания философии и других дисциплин.
Глоссарий
Акт — это действие, то есть компонент — элемент, подсистема, часть и т. п. — (человеческой) деятельности.
Активная деятельность — усиленная в каком-либо аспекте и/или в своих структурных компонентах.
Актор — любой субъект деятельности, её действий и операций.
Действие (воздействие) — влияние чего-то отдельного на другое отдельное в природе, обществе, экологической системе с помощью вещества, энергии, информации, добра и зла и т. д.
Действие взаимное (взаимодействие) — одновременный и/или разновременный обмен влияниями двух и более вещей, субъектов, их психических феноменов; взаимозависимость, взаимообусловленность.
Деятельность человека — система действий и операций, единство видов и подвидов реализации сил индивидуальных и совместных человеческих субъектов, в отличие от «субъектов»-животных или кибернетических устройств.
Деятель (актор) — субъектная сила: производительная и потребительная, созидательная и разрушительная (деструктивная), креативная и репродуктивная, физическая и духовная, движущая и тормозящая развитие, процесс; большая, средняя и малая; потенциальная и действительная.
Деятельность — а) нежелательный, запутывающий проблему термин, обозначающий действия неорганических факторов, кибернетических устройств и низших животных на окружающий мир; б) совокупность действий высших животных на среду обитания; в) действия органов животных и человека.
Индивидуальное — то, что отличает деятельность индивида в некотором человеческом множестве и социальное — то в ней, что типично для групп, социальных институтов, социально-территориальных комплексов и т. п. Оппозиция индивидуальное — социальное подчинена общебытийной диалектике единичного и общего (в том числе особенного и всеобщего) в каждом отдельном феномене реальности.
Категория — научное, философское и любое концептуальное понятие, а не только одно из ведущих понятий из названных.
Объект — то, что противостоит субъекту деятельности. Это совокупность действительных и возможных предметов деятельности.
Пассивная деятельность — ослабленная, в предельном случае стремящаяся по своим параметрам к «нулю».
Подсистема — подструктура некоторой системы с меньшим составом элементов и своим «дробным» качеством.
Подходы к человеческой деятельности делятся на несколько групп, в том числе на общенаучные и общефилософские. Среди первых структурный подход, выделяющий прежде всего не замкнутые, а спиралеобразные циклы деятельности с их компонентами и системы деятельностей отдельных индивидов, личностей, а также групп. Кроме того — социальных институтов и подобных им совместных субъектов, общества и человечества в целом. В энергетическом, силовом подходе акцентируется то, что субъект деятельности использует силы природы, других субъектов и сам порождает и реализует множество сущностных сил. Отражательный подход — один из общефилософских: инициатор деятельности — субъект оставляет следы воздействия на предмете (объекте), но сам зависит от объекта и объективных законов бытия. Возникает взаимоотражение, в частности, информационное. Свойство и процесс отражения представляют собой стороны любого (взаимо)действия. В деятельности оно заключается в объективации субъекта и субъективации объекта. Наконец, «реальностный» подход. Согласно ему, субъект и весь процесс человеческой деятельности есть двойственная реальность: субъективно-объективная (с/о) и идеально-материальная (и/м), а кроме того, динамико-статичная, то есть синтез движения и покоя (д/п), изменчивости и неизменности.
Предмет — некоторая сторона (компонент, фрагмент и т. п.) объекта, на которую направлена данная деятельность данного субъекта в данных условиях.
Принцип — фундаментальное для концепции положение, формулирующееся в виде суждения (суждений). Это «работающая» в духовной и практической деятельности категория (категории), т. е. и феномен методологии. Например, понятие противоположности сопровождается аналогичным принципом и законом единства и борьбы противоположностей. Категории обусловленности сопутствует принцип детерминизма. Принцип историзма синтезирует законы отрицания отрицания, единства возможности и действительности и, очевидно, некоторые другие.
Система деятельностей — по минимуму двойственная в каждой системе отсчёта, состоящая из пар противоположностей. По среднему варианту она тройственная — с добавлением к минимуму одного, промежуточного, подобно экватору, состояния. По максимуму каждое разделение деятельности многомерно, по-разному тяготеющее к её «полюсам» (см. «деятель»).
Техника — материальное искусственно созданное орудие любой деятельности, помещённое между субъектом и предметом (объектом) для освоения последних; продолжение и усиление каких-либо сил субъекта.
Технологические отношения — взаимозависимость совокупных акторов по поводу методов преобразования предмета (объекта) деятельности при её разделении и кооперации. Технологические отношения отличны от социальных отношений субъектов деятельности по поводу собственности на средства производства (и «производства»), его организации и результатов (благ и не-благ).
Условия человеческой деятельности — это факторы, косвенно влияющие на процесс деятельности, в отличие от непосредственных причинных, структурных, функциональных, генетических и им подобных факторов.
Литература
1. Абишев, К. А. О методологической функции категории деятельности / К. А. Абишев // Ученые записки Казах. ГУ. Философские науки. — Алма-Ата, 1971. — Вып.1.
2. Абишев, К. А. Проблема субъекта и объекта в марксистской философии / К. А. Абишев, Г. Г, Акмамбетов, В. И. Ротницкий. — Алма-Ата, 1971.
3. Абульханова-Славская, К. А. Диалектика человеческой жизни / К. А. Абульханова-Славская. — Москва : Мысль, 1977.
4. Акопов, Э. Л. Сущность и специфика деятельности человека / Э. Л. Акопов // Проблемы гуманизма в русской философии. — Краснодар, 1974.
5. Актуальные проблемы теории общественных отношений. — Москва : ИФ АН СССР, 1978.
6. Ананьев, Б. Г. Человек как предмет познания / Б. Г. Ананьев. — Ленинград : Изд-во ЛГУ, 1968.
7. Андреев, И. Д. Методологические основы познания социальных явлений / И. Д. Андреев. — Москва : Высш. шк., 1977.
8. Андреева, Г. М. Современная буржуазная эмпирическая социология / Г. М. Андреева. — Москва : Мысль, 1965.
9. Анисимов, С. Ф. Мораль и поведение / С. Ф. Анисимов. — Москва : Мысль, 1979.
10. Антология мировой философии : в 4 т. — Москва: Мысль, 1969-1972.
11. Апарушев, А. В. Они найдут дорогу в жизнь / А. В. Апарушев // Наука и жизнь. — 1976. — №12.
12. Арефьева, Г. С. О видах и формах социальной практики / Г. С. Арефьева // Философские науки. — 1974. — № 2.
13. Арефьева, Г. С. Социальная активность / Г. С. Арефьева. — Москва : Изд-во полит, лит-ры, 1974.
14. Аристотель. Метафизика / Аристотель. — Москва ; Ленинград, 1934.
15. Аристотель. О душе / Аристотель. — Москва : Соцэкгиз, 1937.
16. Аристотель. Политика / Аристотель. — Москва, 1911.
17. Аристотель. Сочинения : в 4 т. — Т.1. — Москва : Мысль, 1975.
18. Аристотель. Сочинения : в 4 т. — Т. 2. — Москва : Мысль, 1978.
19. Архангельский, Л. М. Социально-этические проблемы теории личности / Л. М. Архангельский. — Москва : Мысль, 1974.
20. Асмус, В. Ф. Античная философия / В. Ф. Асмус. — Москва : Высш.
школа. 1976.
21. Афанасьев, В. Г. Системность и общество / В. Г. Афанасьев — Москва: Изд-во политич. лит-ры, 1980.
22. Бабеф, Г. Сочинения : в4т. —Т.1 /Г. Бабеф. — Москва : Наука, 1975.
23. Байлук, В. В. Социальная деятельность / В. В. Байлук // Ленинская теория отражения. — Свердловск, 1976. — Вып. 6.
24. Бакштановский, В. И. Моральный выбор личности : цель, средства, результат/ В. И. Бакштановский. —Тоимск: Изд-во Томск, ун-та, 1977.
25. Барулин, В. С. Российский человек в XX в. Потери и обретения / В. С. Барулин. — Санкт-Петербург : Питер, 2000.
26. Барулин, В. С. Соотношение материального и идеального в обществе / В. С. Барулин. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1976.
27. Батищев, Г. С. Деятельностная сущность человека как философский принцип / Г. С. Батищев // Проблема человека в современной философии. — Москва : Наука. 1969.
28. Бауэр, А. Философия и прогностика / А. Бауэр, В. Эйхгорн, Г. Кребер и др. — Москва : Прогресс, 1971.
29. Бебель, А. Будущее общество / А. Бебель. — Москва : Гос. изд-во политич. лит-ры, 1959.
30. Безчеревных, Э. В. Проблема практики и процесс формирования марксизма/ Э. В. Безчеревных. — Москва : Высш. школа, 1972.
31. Блюмкин В. А. О нравственной деятельности / В. А. Блюмкин. — Москва : Знание. 1977.
32. Богданов, А. Всеобщая организационная наука (тектология) / А. Богданов — Санкт-Петербург, 1913.
33. Бруно, Д. О героическом энтузиазме /Джордано Бруно. — Москва : ГИХЛ, 1953.
34. Бруно, Д. О причине, начале и едином / Джордано Бруно. — Б.м.: Огиз, 1934.
35. Буева, Л. П. Человек : деятельность и общение / Л. П. Буева. —Москва : Мысль, 1978.
36. Булатов, М. А. Деятельность и структура философского знания / М. А. Булатов. — Киев, 1976.
37. Бур, М. Фихте / М. Бур. — Москва : Мысль, 1965.
38. Буржуазная философия XX века. — Москва: Изд-во политич. лит-ры, 1974.
39. Бухалов, Ю. Ф. О соотношении практики и познания : автореф. дис. … докт. филос. наук/ Ю. Ф. Бухалов. —Харьков, 1972.
40. Быховский, Б. Д. Беркли / Б. Быховский. — Москва : Мысль, 1970.
41. Быховский, Б. Л. Фейербах/ Б. Быховский. — Москва : Мысль, 1967.
42. Бэкон, Ф. Новая Атлантида / Ф. Бэкон. — Москва : АН СССР, 1954.
43. Бэкон, Ф. Новый Органон / Ф. Бэкон. — Б.м.: Огиз, 1935.
44. Бэкон, Ф. Сочинения : в2т. — Т.1 /Ф. Бэкон. —Москва: Мысль, 1971.
45. Бэкон, Ф. Сочинения : в 2 т. — Т. 2 / Ф. Бэкон. — Москва : Мысль, 1972.
46. Бюхнер, Л. Сила и материя / Л. Бюхнер. — Сакт-Петербург : Изд-во А. И. Васильева, 1907.
47. Вербин, А. И. Особенности социального познания / А. И. Вербин, Ш. М. Герман. — Москва : Знание, 1973.
48. Винер, Н. Кибернетика / Н. Винер. — Москва : ИИЛ, 1948.
49. Виноградов, М. И. Физиология трудовых процессов / М. И. Виноградов. — Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1958.
50. Возможное и невозможное в кибернетике. — Москва : Наука, 1964.
51. Войшвилло, Е. К. Понятие / Е. К. Войшвилло. — Москва: Изд-во МГУ, 1967.
52. Волков, Г. Н. Истоки и горизонты прогресса / Г. Н. Волков. — Москва : ИПЛ, 1976.
53. Волков, Г. Н. Рождение гения / Г. Н. Волков. — Москва : Молодая гвардия, 1968.
54. Вопросы философии (журнал).
55. Воробьев, Н. А. Методологические проблемы анализа объекта социологического исследования / Н. А. Воробьев. — Барнаул : Алтайск. кн. изд-во, 1974.
56. Воронович, Б. А. Категория деятельности в историческом материализме / Б. А. Воронович, Ю. К. Плетников. —Москва : Знание, 1975.
57. Воронович, Б. А. Философский анализ структуры практики / Б. А. Воронович. — Москва : Мысль, 1972.
58. Вълов, I Социалният субект и неговите функции / Т. Вълов. — София : Партиздат, 1971.
59. Выготский, Л. С. Этюды по истории поведения. Обезьяна, примитив, ребенок /Л. С. Выготский, А. Р. Лурия. — Москва ; Ленинград: Госиздат, 1930.
60. Выдающееся достижение советской науки // Вопросы философии. — 1975.- №6.
61. Высокий долг советских философов : (передов, ст.) // Правда. — 1975. — 19сент.
62. Гегель, Г. В. Ф. Философия религии : в 2 т. / Г. В. Ф. Гегель. — Москва : Мысль, 1976.
63. Гегель, Г. В. Ф. Наука логики : в 3 т. / Г. В. Ф. Гегель. — Москва: Мысль, 1970-1972.
64. Гегель, Г. В. Ф. Работы разных лет : в 2 т. / Г. В. Ф. Гегель. — Москва : Мысль, 1970-1971.
65. Гегель, Г. В. Ф. Сочинения. — Т. 8. / Г В. Ф. Гегель — Москва ; Ленинград.: Соцэкгиз, 1935.
66. Гегель, Г. В. Ф. Сочинения. — Т. 3 / Г. В. Ф. Гегель. — Москва, 1956.
67. Гельвеций, К. А. О человеке / К. А. Гельвеций. — Москва: ГСЭИ, 1938.
68. Гельвеций, К. А. Сочинения : в 2 т. — Т 2/ К. А. Гельвеций. — Москва : Мысль, 1974.
69. Герцен, А. И. Избр. философ, произв. /А. И. Герцен. — Москва : ГИПЛ, 1946.
70. Гете, В. Статьи и мысли об искусстве / В. Гете. — Москва : Искусство, 1936.
71. Гиндев, П. Философия и социальное познание / П. Гиндев — Москва : Прогресс, 1977.
72. Глезерман, Г. О законах общественного развития / Г. Глезерман. — Москва : ГИПЛ, 1960.
73. Гоббс, Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского / Томас Гоббс. — Москва : Соцэкгиз, 1936.
74. Гольбах, П. Избр. произв. : в 2 т. / П. Гольбах. — Москва : Соцэкгиз, 1963.
75. Гольбах, П. Система природы / П. Гольбах — Москва, 1940.
76. Гоникман, С. Исторический материализм, ч. 1 /С. Гоникман. — Москва ; Ленинград : ГСЭИ, 1931.
77. Горев, Б. И. Очерки исторического материализма / Б. И. Горев. — Б.м. : Пролетарий, 1925.
78. Горский, Д. П. Определение (логико-методологические проблемы) / Д. П. Горский. — Москва : Мысль, 1974.
79. Гортер, Г. Исторический материализм / Г. Гортер. — Б.м. : Красная новь, 1924.
80. Горфункель, А. X. Философия эпохи Возрождения / А. X. Горфункель. — Москва : Высш. школа, 1980.
81. Гудожник, Г. С. Научно-технический прогресс : сущность, основные тенденции / Г. С. Гудожник. — Москва : Наука, 1970.
82. Гулыга, А. Гегель / А. Гулыга. — Москва : Молодая гвардия, 1970.
83. Гуревич, А. Я. Категории средневековой культуры / А. Я. Гуревич. — Москва : Искусство, 1972.
84. Давидович, В. Грани свободы / В. Давидович. — Москва : Молодая гвардия, 1969.
85. Декарт, Р. Избр. философ, произв / Р. Декарт. —Москва: ГИПЛ, 1950.
86. Демин, В. Н. Принципы материалистической диалектики в научном познании / В. Н. Демин. — Москва : Изд-во МГУ, 1979.
87. Демин, М. В. Специфика человеческой деятельности / М. В. Демин // Вестник МГУ. — Серия 8. — Философия. — 1971. — № 5.
88. Демичев, В. А. Общественное сознание и духовная деятельность общества : автореф. дис. … докт. философ, наук / В.А. Демичев. — Москва, 1978.
89. Демокрит в его фрагментах и свидетельствах древности. — Б.м.: Огиз, 1935.
90. Деррида, Ж. Письмо и различие / Ж. Деррида. — Москва : Академич. проект, 2000.
91. Деятельность : теории, методология, проблемы. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1990.
92. Диалектический материализм/под ред. М. Митина. — Москва: 1934.
93. Дидро, Д. Избр. атеистич. произведения / Д. Дидро. — Москва: 1956.
94. Диоген Лаэртский о жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. —Москва : Мысль, 1979.
95. Дицген, И. Избр. философ, соч. / И. Дицген. — Б.м. : Огиз-ГИПЛ, 1941.
96. Дицген, И. Против идеализма и поповщины / И. Дицген. — Москва ; Ленинград: Госиздат, 1926.
97. Добролюбов, Н. А. Избр. философ, произв. — Т. 1 / Н. А. Добролюбов. — Б.м. : Огиз-ГИПЛ, 1948.
98. Додонов, Б. И. Эмоции как ценность / Б. И. Додонов. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1978.
99. Древнеиндийская философия. Начальный период. — 2-е иад. — Москва : Мысль, 1972.
100. Дробницкий, О. Г. Мир оживших предметов / О. Г. Дробницкий. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1967.
101. Дроздов, А. В. В.И. Ленин о проблеме общественных отношений / А. В. Дроздов. —Ленинград, 1969.
102. Дроздов, А. В. Общественные отношения, их виды и структура: авто-реф. дис… докт. философ, наук/А. В. Дроздов. —Ленинград, 1967.
103. Жеманов, О. Н. Критика англо-американской социологии труда / О. Н. Жеманов. — Свердловск, 1972.
104. Жеманов, О. Н. Буржуазная индустриальная социология : (критич. анализ) / О. Н. Жеманов. —Москва : Мысль, 1974.
105. Зейгарник, Б. В. Личность и патология деятельности / Б. В. Зейгар-ник. — Москва : Изд-во МГУ, 1971.
106. Зейгарник. Б. В. Патопсихология / Б. В. Зейгарник. — Москва : Изд-во МГУ, 1976.
107. Зеленое, Л. А. Все знать, все уметь?! /Л. А. Зеленое, Е. К. Кеда. — Горький : Волго-Вятское кн. изд-во, 1966.
108. Зеленов, Л. А. Структура эстетической деятельности : автореф. дис… докт. философ, наук/Л. А. Зеленов. — Свердловск, 1971.
109. Зельманов, А. Б. Методологические и мировоззренческие проблемы НТР / А. Б. Зельманов. — Томск : Изд-во ТГУ, 1976.
110. Зинченко, В. П. Методологические проблемы эргономики / В. П. Зинченко, В. М. Мунипов. —Москва : Знание, 1974.
111. Иванов, В. П. Философско-мировоззренческий анализ деятельности : автореф. дис. … докт. философ, наук / В. П. Иванов. — Киев : ИФ АН УССР, 1978.
112. Ильин, И. Постмодернизм : словарь терминов / И. Ильин. — Москва: ИНИОН РАН-1ЫТР.АОА, 2001.
113. Исторический материализм и социальная философия современной буржуазии. — Москва : ИСЭЛ, 1960.
114. Исторический материализм как теория социального познания и деятельности. — Москва : Наука, 1972.
115. История диалектики. Немецкая классическая философия. — Москва : Мысль, 1978.
116. К 100-летию со дня рождения В.И. Ленина : тезисы ЦК КПСС // Правда. — 1969. — 23 дек.
117. Каган, М. С. Опыт системного анализа человеческой деятельности / М. С. Каган // Философские науки. — 1970. — № 5.
118. Каган, М. С. Философия культуры. Становление и развитие / М. С. Каган. — Санкт-Петербург : Лань, 1998.
119. Каган, М.С . Человеческая деятельность (опыт системного анализа) / М. С. Каган. — Москва : ИПЛ, 1974.
120. Какое будущее ожидает человечество? — Прага: Мир и социализм, 1964.
121. Кампанелла, Т Город Солнца / Т. Кампанелла. — Москва : АН СССР, 1952.
122. Кант, И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в качестве науки / И. Кант. — Москва ; Ленинград : Огиз-Соцзк-гиз, 1937.
123. Караваев, Г. Г. Исторический материализм — метод познания общественных явлений / Г. Г. Караваев. — Москва : Высш. школа, 1973.
124. Категории исторического материализма и их взаимосвязи. — Свердловск, 1978.
125. Кветной, М. С. Человеческая деятельность : сущность, структура, типы (социологический аспект) / М.С. Кветной. — Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1974.
126. Келле, В. Исторический материализм / В. Ж. Келле, М. Ковальзон. — Москва : Высш. школа, 1969.
127. Келле, В. Формы общественного сознания / В. Ж. Келле, М. Ковальзон. — Москва : ГИПЛ, 1959.
128. Кемеров, В. Е. Проблема личности / В, Е. Кемеров. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1977.
129. Кикнадзе, Д. А. Потребности. Поведение. Воспитание / Д. А. Кик-надзе. — Москва : Мысль, 1968.
130. Клаус, Г. Кибернетика и философия / Г. Клаус. — Москва: ИИЛ, 1963.
131. Ковальзон, М. Я. Философский анализ человеческой деятельности / М. Я. Ковальзон // Вестник МГУ. — 1978. — № 2.
132. Кон, И. С. Социология личности / И. С. Кон. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1967.
133. Кондорсэ, Ж. А. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума / Ж. А. Кондорсэ. — М., 1936.
134. Копнин, П. В. Введение в марксистскую гносеологию / П. В. Копнин. — Киев : Наукова думка, 1966.
135. Копнин, П. В. Философские идеи В.И. Ленина и логика / П. В. Копнин. — Москва : Наука, 1969.
136. Коршунов, А. М. Отражение, деятельность, познание /А. М. Коршунов. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1979.
137. Котарбинский, Т. Трактат о хорошей работе / Т. Котарбинский. — Москва : Экономика, 1975.
138. Котарбиньский, Т. Избр. произв / Т. Котарбиньский. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1963.
139. Краснов, В. М. К понятию общества как социальной системы / В. М. Краснов // Философские науки. — 1977. — № 2.
140. Крейденко, В. С. Библиотечные исследования : учеб.-метод, пособие / В. С. Крейденко. — Москва : Русская школ, библиотеч. ассоциация, 2007.
141. Кузьмин, В. П. Принцип системности в теории и методологии К. Маркса/ В. П. Кузьмин. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1980.
142. Кун, Т. Структура научных революций / Т. Кун. — Москва : Прогресс, 1975.
143. Курьер ЮНЕСКО (журнал).
144. Кутта, Ф. Человек. Труд. Техника/ Ф. Кутта. — Москва: Прогресс, 1970.
145. Лабриола, А. Очерки материалистического понимания истории / А. Лабриола. — Москва : ГИПЛ, 1960.
146. Лабриола, А. Исторический материализм Маркса / А. Лабриола. — Иваново-Вознесенск : Основа, 1923.
147. Ларин, Ю. В. Онто-логика культуры : монография / Ю. В. Ларин. — Тюмень : Изд-во ТюмГУ, 2004.
148. Лафарг, П. За и против коммунизма. Собственность и ее происхождение / П. Лафарг. — Москва : ГИПЛ, 1959.
149. Лашина, М. В. Основные сферы общественной жизни и их взаимосвязь / М. В. Лашина // Философские науки. — 1979. — № 4.
150. Левитов, Н. Д. Психология труда/ Н. Д. Левитов. — Москва: Учпедгиз, 1963.
151. Лейбниц, Г. В. Новые опыты о человеческом разуме / Г. В. Лейбниц. — Москва ; Ленинград : Соцэкгиз, 1936.
152. Лекторский, В. А. Проблема субъекта и объекта в классической и современной философии / В. А. Лекторский. — Москва: Высш. школа, 1965.
153. Ленин, В. И. Поли. собр. соч. — Москва : Изд-во политич. лит-ры,
154. Ленинская теория отражения и современность. — Москва; София, 1969.
155. Леонтьев, А. Н. Деятельность и личность / А. Н. Леонтьев // Вопросы философии. — 1974. — № 4.
156. Леонтьев, А. Н. Деятельность и сознание / А. Н. Леонтьев // Вопросы философии. — 1972. — №12.
157. Леонтьев, А. Н. Деятельность. Сознание. Личность/А. Н. Леонтьев.
— Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1975.
158. Лилли, С. Люди, машины и история/С. Лили. — Москва : Прогресс, 1970.
159. Литвинов, Л. Н. Труд и быт как факторы формирования личности. Вопросы теории и методологии /Л. Н. Литвинов. — Тула : Приокское кн. изд-во, 1973.
160. Локк, Дж. Мысли о воспитании и о воспитании разума /Дж. Локк. — Санкт-Петербург, 1913.
161. Ломоносов, М. В. Избр. философ, произв. / М. В. Ломоносов. — Москва : ГИПЛ, 1950.
162. Лоренц, К. Кольцо царя Соломона / К. Лоренц. — Москва : Знание, 1970.
163. Макаровский, А. А. Общественный прогресс/А. А. Макаровский. — Москва : ИПЛ, 1970.
164. Марахов, В. Г. Структура и развитие производительных сил социалистического общества/ В. Г. Марахов. — Москва : Мысль, 1970.
165. Маргулис, А. В. Диалектика деятельности и потребностей общества/А. В. Маргулис. — Белгород, 1972.
166. Маргулис, А. В. Категория деятельности человека / А. В. Маргулис. // Философские науки — 1975. — № 2.
167. Маркарян, Э. С. Вопросы системного исследования общества/ Э. С. Маркарян. — Москва : Знание, 1972.
168. Маркс, К. Сочинения, 2-е изд. / К. Маркс, Ф. Энгельс. — Москва : Политиздат.
169. Материалисты Древней Греции. — Москва : ГИПЛ, 1955.
170. Материалы XXV съезда КПСС. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1976.
171. Материалы XXVI съезда КПСС. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1981.
172. Материалы межвузовской научной конференции по проблемам возрастания активности общественного сознания в период строительства коммунизма. — Курск, 1968.
173. Международное совещание коммунистических и рабочих партий : док-ты и материалы, Москва. 5-17 июня 1969 г. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1969.
174. Меринг, Ф. Об историческом материализме / Ф. Меринг. — Москва : Красная новь, 1923.
175. Методологические проблемы исследования деятельности. Эргономика //Труды ВНИИТЭ. —Москва, 1976. — Вып. 10.
176. Методологические проблемы исторического материализма. — Барнаул, 1976.
177. Методологические проблемы социальной психологии. — Москва : Наука, 1975.
178. Мещеряков, А. И. Развитие средств общения у слепоглухонемых детей / А. И. Мещеряков // Вопросы философии. — 1971. — № 8.
179. Митин, М. Б. Философская наука в СССР за 25 лет / М. Б. Митин. — Б.м. : Огиз-ГПИ, 1942.
180. Моисеев, В. Д. Центральные идеи и философские основы кибернетики / В. Д. Моисеев. — Москва : Мысль, 1965.
181. Мокроносов, Г. В. Методологические проблемы исследования общественных отношений / Г. В. Мокроносов. — Свердловск, 1972.
182. Мор, Т. Утопия / Томас Мор. — Москва : АН СССР, б.г.
183. Мораль и этическая теория. — Москва : Наука, 1974.
184. Морелли. Кодекс природы или истинный дух ее законов / Морелли. — Москва ; Ленинград : АН СССР, б. г.
185. Нарский, И. С. Категория «практика», буржуазная марксология и ревизионизм / И. С. Нарский // Философские науки. — 1975. — № 1.
186. Научное управление нравственными процессами и этико-приклад-ные исследования. — Новосибирск : Наука, 1980.
187. Научные доклады высшей школы. Философские науки (журнал).
188. Новикова, Л. И. Эстетика или техника : альтернатива или интеграция? /Л. И. Новикова. —Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1976.
189. Новоселов, Н. С. Умственный труд : его сущность и некоторые тенденции развития / Н. С. Новоселов. — Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1972.
190. Новые книги за рубежом по общественным наукам (журнал).
191. О 110-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина : постановление ЦК КПСС // Правда. — 1979. — 16 дек.
192. О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы : Постановление ЦК КПСС от 26 апр. 1979 г. — Москва : Правда, 1979.
193. О применении структурно-логических схем в преподавании философии / сост. Ажгибкова Т. Н. — Москва, 1975.
194. О состоянии и направлениях философских исследований (ред. ст.) // Коммунист. — 1979. — № 15.
195. О структуре марксистской социологической теории. — Москва : Изд-во МГУ, 1970.
196. Огарев, Н. П. Избр. соц.-полит. и. философ, произв. /Н. П. Огарев.
— Москва: ГИПЛ, 1952.
197. Ожегов, Ю. П. Социальное прогнозирование и идеологическая борьба / Ю. П. Ожегов. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1975.
198. Ойзерман, Т. И. Главные философские направления / Т. И. Ойзер-ман. — Москва : Мысль, 1971.
199. Ойзерман, Т. И. Проблемы историко-философской иауки / Т. И, Ойзерман. — Москва : Мысль, 1969.
200. Основы системного подхода и их приложение к разработке автоматизированных систем управления. — Томск : Изд-во ТГУ, 1976.
201. Очерки познания социальных явлений. — Москва : Мысль, 1970.
202. Павлов, Т. Диалектико-материалистическая философия и частные науки / Т. Павлов. —Москва : ИИЛ, 1957,
203. Парыгин, В. Д. Социальная психология как наука/ В. Д. Парыгин. — Ленинград : Изд-во ЛГУ, 1965.
204. Петров, Э. Ф. Эгоизм : философ.-этич. очерк / Э. Ф. Петров. — Москва : Наука, 1969.
205. Платон. Избр. диалоги / Платон. — Москва : ИХЛ, 1965.
206. Платон. Парменид / Платон. Соч., т. 4. — Ленинград, 1929.
207. Платон. Сочинения : в 3 т. — Т.1 / Платон. — Москва ; Мысль, 1968.
208. Платон. Теэтет/ Платон. — Москва ; Ленинград : Соцэкгиз, 1936.
209. Плетников, Ю. К. О природе социальной формы движения / Ю. К. Плетников. — Москва : Изд-во МГУ, 1971.
210. Плеханов. Г. В. Избр. философ, произв. : в 5 т. / Г. В. Плеханов. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1956-1958.
211. Под знаменем марксизма (журнал).
212. Покровский, М. Экономический материализм / М. Покровский. — Петроград : Госиздат, 1920.
213. Понятие деятельности в философской науке. — Томск : Изд-во ТГУ, 1978.
214. Поршнев, Б. Ф. Социальная психология и история / Б. Ф. Поршнев.
— Москва : Наука, 1966.
215. Проблема уровней и системы в научном познании. — Минск : Наука и техника, 1970.
216. Проблемы систематизации категорий исторического материализма. — Челябинск, 1980.
217. Проблемы социальных изменений XX века. — Москва, 1957.
218. Радищев, А. Н. Избр. философ, соч. / А. Н. Радищев. — Москва : ГИПЛ, 1949.
219. Резвицкий, И. И. Философские основы теории индивидуальности / И. И. Резвицкий. —Ленинград : Изд-воЛГУ, 1973.
220. Рожахедьи, Т. Целенаправленный характер человеческой деятельности / Рожахедьи Т. // Проблемы марксистско-ленинской философии. — Москва, 1965.
221. Рожин, В. П. Введение в марксистскую социологию / В. П. Рожин. — Ленинград : Изд-во ЛГУ, 1962.
222. Рожко, К.Г. Буржуазная мысль о последствиях НТР / К. Г. Рожко. — Тюмень, 1969.
223. Рожко, К. Г. Взаимообусловленности в культуре / К. Г. Рожко // Взаимодействия в культуре / колл. авт. ; отв. ред. К. Г. Рожко. — Тюмень : Вектор Бук, 2004.
224. Рожко, К. Г. Принцип деятельности / К. Г. Рожко ; ред. Ф. А. Селиванов. — Томск : Изд-во ТГУ, 1983.
225. Рожко, К. Г. Проблема деятельности в истории философии и социологии / К. Г. Рожко. — Тюмень, 1978. Деп. ИНИОН АН СССР, № 2459а.
226. Рожко, К. Г. Проблема уровней и диалектика / К. Г. Рожко. — Тюмень : ТГИИК, 1992.
227. Рубинштейн, С. Л. Бытие и сознание / С. Л. Рубинштейн. — Москва : АН СССР, 1957.
228. Руссо, Ж.-Ж. Трактаты / Жан-Жак Русо. — Москва : Наука, 1969.
229. Руткевич, М. Н. Социальные перемещения / М. Н, Руткевич, Ф. Р. Филиппов. — Москва : Мысль, 1970.
230. Сагатовский, В. Н. Основы систематизации всеобщих категорий / В. Н. Сагатовский. — Томск : Изд-во ТГУ, 1973.
231. Секст Эмпирик. Сочинения : в 2 т. / Секст Эмпирик. — Москва : Мысль, 1976.
232. Селиванов, Ф. А. Благо /Ф.А.Селиванов. —Томск: Изд-во ТГУ, 1967.
233. Селиванов, Ф. А. Заблуждения и пороки / Ф. А. Селиванов. — Томск: Изд-во ТГУ, 1965.
234. Селиванов, Ф. А. Истина и заблуждение / Ф. А. Селиванов. — Москва : Изд-во политич. лит-ры,1975.
235. Семенов, В. С. Капитализм и классы / В. С. Семенов. — Москва : Наука, 1969.
236. Сенека, Л. А. Избр. письма к Люцилию / Л. А. Сенека. — Санкт-Петербург, 1893.
237. Сен-Симон. Очерк науки о человеке // Сен-Симон. Избр. соч., т. 1. -Москва ; Петроград : Госиздат, 1923.
238. Сирин, А. Д. Специфика законов общества и их роль в регулировании общественных процессов / А. Д. Сирин. — Томск : Изд-во ТГУ, 1979.
239. Соковнин, В. М. Проблема нормативного общения / В. М. Соковнин// Философские науки. — 1975. — № 2.
240. Соколов, В. В. Средневековая философия / В. В. Соколов. — Москва : Высш. школа, 1979.
241. Солнцев, С. И. Общественные классы / С. И.Солнцев. — Петроград, 1923.
242. Соловьев, Э. Ю. Экзистенциализм и научное познание/Э. Ю. Соловьев. — Москва : Высш. школа, 1966.
243. Соснина, Т Н. Предмет труда : атореф. дисс…. докт. философ, наук/ Т. Н. Соснина. — Ленинград, 1977.
244. Спиноза, Б. Трактат об усовершенствовании разума / Б. Спиноза. — Б.м. : Огиз-Соцэкгиз, 1934.
245. Спиноза, Б. Этика, доказанная в геометрическом порядке//Б. Спиноза. Избр. произв. Т.1. — Москва, 1957.
246. Спиркин, А. Происхождение сознания / А. Спиркин. — Москва : ГИПЛ, 1960.
247. Спиркин, А. Г. Сознание и самосознание / А. Г. Спиркин. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1972.
248. Стефанов, Н. Мультипликационный подход и эффективность / Н. Стефанов. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1980.
249. Стефанов, Н. Общественные науки и социальная технология / Н. Стефанов. — Москва : Прогресс, 1976.
250. Тейяр де Шарден, П. Феномен человека / П. Тейяр де Шарден; пер. с фр. — Москва : Наука, 1987.
251. Товмасян, С. С. Философские проблемы труда и техники / С. С. Товмасян. — Москва : Мысль, 1972.
252. Трубников, Н. Н. О категориях «цель», «средство», «результат» / Н. Н. Трубников. — Москва : Высш. школа, 1968.
253. Трухановский, В. Г. Уинстон Черчилль : политич. биография / В. Г. Трухановский. — Москва : Мысль, 1968.
254. Тугаринов, В. П. Соотношение категорий исторического материализма / В. П. Тугаринов. — Ленинград : Изд-во, ЛГУ, 1958.
255. Турченко, В. Н. НТР и революция в образовании / В. Н. Турченко. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1973.
256. Тюменев, А. Теория исторического материализма / А.Тюменев. — Ленинград: Прибой, 1924.
257. Украинцев, Б. С. Самоуправляемые системы и причинность / Б. С. Украинцев. — Москва : Мысль, 1972.
258. Уледов, А. К. Проблема социологического закона / А. К. Уледов // Философские науки. — 1971. — № 3-4.
259. Уледов, А.К. Структура общественного сознания / А. К. Уледов. — Москва : Мысль, 1968.
260. Ученые записки Томск, гос. ун-та.
261. Фабри, К. Э. Основы зоопсихологии / К. Э. Фабри. — Москва : Изд-во МГУ, 1976.
262. Фейербах, Л. Избр. произв.: в 2 т. / Л. Фейербах. — Москва: ГИПЛ, 1955.
263. Философская энциклопедия : в 5 т. — Москва : Сов. энциклопедия, 1960-1970.
264. Фихте, И. Г. Ясное, как солице, сообщение широкой публике о подлинной сущности новейшей философии / И. Г. Фихте. — Москва: Соц-экгиз, 1937.
265. Фрагменты из произведений И.Г. Фихте / публикация В. Г. Томило-вой // Философские науки. — 1973. — № 2.
266. Фрагменты по натурфилософской диалектике Ф.В. Шеллинга / публикация 3. Н. Зайцевой // Философские науки. — 1973. — № 1.
267. Фромм, Э. Анатомия человеческой деструктивности / Э. Фромм; пер. с англ. — Минск : Попурри, 1999.
268. Фромм, Э. Бегство от свободы / Э. Фромм ; пер. с англ. — Москва : Прогресс, 1990.
269. Фурье, Ш. Избр. соч. — Т. 3 / Ш. Фурье. — Москва : АН СССР, б.г.
270. Фурье, Ш. Новый промышленный и общественный мир/ Ш. Фурье. — Б.м. : Огиз, 1939.
271. Фурье, Ш. Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия // Фурье Ш. Избр. соч. — Т. 1 / Ш. Фурье. — М., 1939.
272. Хаан, Э. Исторический материализм и марксистская социология / Э. Хаан. — Москва : Прогресс, 1971.
273. Чагин, Б. А. Очерк истории социологической мысли в СССР / Б. А Чагин. — Ленинград : Наука, 1972.
274. Чангли, И. И. Труд. Социологические аспекты теории и методологии исследования / И. И. Чангли. — Москва : Наука, 1973.
275. Человек и его работа. — Москва : Мысль, 1967.
276. Чернышевский, Н. Г. Антропологический принцип в философии / Н. Г. Чернышевский. — Б.м. : Огиз-ГПИ, 1948.
277. Чернышевский, Н. Г. Избр. зкономич. произв. — Т. 3, ч.1 / Н.Г. Чернышевский. — Огиз-ГИПЛ, 1948.
278. Чесноков, Д. И. Исторический материализм как социология марксизма-ленинизма / Д. И. Чесноков. — Москва : Мысль, 1973.
279. Швейцер, А. Культура и этика/А. Швейцер. — Москва: Прогресс, 1973.
280. Швейцер, А. Д. Введение в социолингвистику/А. Д. Швейцер, Л. Б. Никольский. — Москва : Высш. школа, 1978.
281. Шеллинг, Ф. В, И. Система трансцендентального идеализма / Ф. В. И. Шеллинг. — Ленинград : Огиз, 1936.
282. Шеллинг, Ф. В. И. Философия искусства / Ф. В. И. Шеллинг. — Москва : Мысль, 1976.
283. Шеллинг, Ф. В. И. Философские исследования о сущности человеческой свободы / Ф. В. И. Шеллинг. — Санкт-Петербург : Изд-во Д. Е. Жуковского, 1908.
284. Шершунов, А. Д. Категории исторического материализма в их взаимосвязи / А. Д. Шершунов. — Москва : Высш. школа, 1975.
285. Шкуринов, П. С. Позитивизм в России XIX века / П. С. Шкуринов. — Москва : Изд-во МГУ, 1980.
286. Штекли, А. Джордано Бруно/А. Штекли. — Москва: Мол. гвардия, 1964.
287. Щепаньский, Я. Элементарные понятия социологии / Я. Щепаньс-кий. — Москва : Прогресс, 1969.
288. Эшби, У. Р. Введение в кибернетику / У. Р. Эшби. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1959.
289. Юдин, Э. Г. Деятельность как объяснительный принцип и как предмет научного изучения / Э. Г. Юдин // Вопросы философии. — 1976. — № 5.
290. Юм, Д. Исследования человеческого разумения / Д. Юм. — Санкт-Петербург, 1902.
291. Юм, Д. Сочинения : в 2 т. / Д. Юм. — Москва : Мысль, 1965.
292. Яркова, Е. Н. Постмодернизм как явление культуры / Е. Н. Яркова. — Тюмень : РИЦ ТГАКИ, 2007.
293. Ярошевский, М. Г. Психология в XX столетии / М. Г. Ярошевский. — Москва : Изд-во политич. лит-ры, 1971.
294. Ярошевский, Т. Размышления о практике /Т. Ярошевский. — Москва : Прогресс, 1976.
* * *
295. Авенариус, Р. Критика чистого опыта / Р. Авенариус. — Санкт-Петербург, 1907.
296. Американская социология. Перспективы, проблемы, методы. — Москва : Прогресс, 1972.
297. Беккер, Г. Современная социологическая теория в ее преемственности и развитии / Г. Беккер, А. Босков. — Москва : ИИЛ, 1961.
298. Белл, Д. Электронная цивилизация / Д. Белл //Литературная газета. — 1970. — № 17.
299. Беркли, Дж. Трактат о началах человеческого знания / Дж. Беркли. — Санкт-Петербург, 1905.
300. Беркли, Дж. Три разговора между Гиласом и Филонусом / Дж. Беркли. — Москва : Соцэкгиз, 1934.
301. Бернштейн, Э. Основные условия хозяйственной жизни / Э. Бернштейн. — Б.м. : Пролетарская мысль, 1918.
302. Богданов, А. А. Познание с исторической точки зрения /А. А. Богданов. — Санкт-Петербург; 1906.
303. Богданов, А. А. Эмпириомонизм, кн. 2 / А.А. Богданов. — Санкт-Петербург, 1907.
304. Богданов, А. Из психологии общества / А. А. Богданов. — Санкт-Петербург, 1906.
305. Вольский, А. Ч. Умственный рабочий, ч. 2 / А. Ч. Вольский. — Санкт-Петербург : Изд-во В. Яковенко, 1906.
306. Вормс, Р Общественный организм / Р Вормс. — Санкт-Петербург; 1897.
307. Ганди, М. С. Моя жизнь/ М. С. Ганди. — Москва : Наука, 1969.
308. Гордины, бр. Социология и социотехника, или Общество-знахарство и общество-строительство / братья Гордины. — Б.м., 1918.
309. Гэлбрейт, Д. Новое индустриальное общество / Д. Гэлбрейт. — Москва : Прогресс, 1969.
310. Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда/Э. Дюркгейм. — Одесса, 1900.
311. Дюркгейм, Э. Самоубийство / Э. Дюркгейм. — Санкт-Петербург : Изд-во Н. П. Карасникова, 1912.
312. Зиммель, Г. Социальная дифференциация / Г. С. Зиммель. — Москва : Изд-во М. и С. Сабашниковых, 1909.
313. Иванов-Разумник. Об интеллигенции / Иванов-Разумник. — Санкт-Петербург : Изд. тип. М. Стасюлевича, 1910.
314. Камю, А. Избранное /А. Камю. — Москва : Прогресс, 1969.
315. Кареев, Н. Введение в изучение социологии / Н. Кареев. — Санкт-Петербург : Изд-во М.М. Стасюлевича, 1907.
316. Карнап, Р. Философские основания физики / Р. Карнап. — Москва : Прогресс, 1971.
317. Каутский, К. Этика и материалистическое понимание истории / К. Каутский. — Москва : Госиздат, 1922.
318. Ковалевский,М.М.Социология.Т. 1-2/М. М.Ковалевский. —Санкт-Петербург : Изд-во тип. М.М. Стасюлевича, 1910.
319. Кропоткин, П. Анархия / П. Кропоткин. — Петроград: Голос труда, 1919.
320. Кропоткин, П. К чему приложить труд ручной и умственный / П. Кропоткин. — Петроград ; Москва : Голос труда, 1919.
321. Львов, Б. Социальный закон / Б. Львов. — Санкт-Петербург : Изд-во П.П. Сойкина, 1899.
322. Мах, Э. Научно-популярные очерки. Этюды по теории познания / Э. Мах. — М., 1901. — Вып. 1.
323. Морено, Дж. Л. Социометрия. Экспериментальный метод и наука об обществе / Дж. Л. Морено. — Москва : ИИЛ, 1958.
324. Ницше, Ф. Веселая наука/Ф. Ницше. — Москва : Изд-во Д.П. Ефремова, 1901.
325. Ницше, Ф. Так говорил Заратустра, ч. 3, 4 / Ф. Ницше. — Б.м., б.г.
326. Пуанкаре, А. Наука и метод / А. Пуанкаре. — Санкт-Петербург, 1910.
327. Риккерт, Г. Науки о природе и науки о культуре / Г. Риккерт. — Санкт-Петербург : Образование, 1911.
328. Самуэльсон, П. Экономика. Вводный курс / П. Самуэльсон. — Москва : Прогресс, 1964.
329. Сорокин, П. А. Общедоступный учебник социологии, ч. 1 / П. А. Сорокин. — Ярославль, 1920.
330. Сорокин, П. А. Система социологии, т. 1, 2 / П. А. Сорокин. — Петроград : Колос, 1920.
331. Социология сегодня. Проблемы и перспективы. Американская буржуазная социология середины XX века. — Москва : Прогресс, 1965.
332. Спенсер, Г. Основания социологии, ч. 1, 2 / Г. Спенсер. — Санкт-Петербург, 1898.
333. Спенсер. Г. Социология как предмет изучения / Г. Спенсер. — Санкт-Петербург : Тип. А. Якобсона, 1896.
334. Тенишев, В. И. Деятельность человека / В. И. Тенишев. — Санкт-Петербург : Тип А.С. Суворина, 1897.
335. Философский словарь/ пер. с нем. — Москва : ИИЛ, 1961.
336. Философский лексикон. Т. 1. — Санкт-Петербург, 1859.
337. Фрейд, 3. Лекции по введению в психоанализ / 3. Фрейд. — Москва; Петроград, 1923.
338. Фрейд, 3. По ту сторону принципа удовольствия / 3. Фрейд. — Москва : Современные проблемы, 1925.
339. Хилл, Т. И. Современные теории познания / Т. И. Хилл. — Москва : Прогресс, 1965.
340. Чернов, В. Философские и социологические этюды / В. Чернов. — Москва, 1907.
341. Шопенгауэр, А. Афоризмы житейской мудрости / А. Шопенгауэр. — Санкт-Петербург : Изд-во об-ва «Типографское дело», б.г.
342. Шопенгауэр, А. Мир как воля и представление / А. Шопенгауэр. — Санкт-Петербург, 1902.
343. Штирнер, М. Единственный и его собственность / М. Штирнер. — Санкт-Петербург : Светоч, 1909.
344. Южаков, С. Н. Социологические этюды. Т. 2 / С. Н. Южаков. — Санкт-Петербург : Изд-во тип. М.М. Стасюлевича, 1896.
345. The American Journal of Economics and Sociology.
346. Anderson, N. Work and Leisure/Anderson N. — L, 1961.
347. Bell, D, The End of Ideology / Bell D. — The Free Press of Glencoe, Illinois, 1960.
348. Bell, D. The Coming of Post-Industrial Society. A Venture in Social Forecasting. — N.Y: Basic Books, Inc., Publishers, 1973.
349. Bell, D. The Cultural Contradictions of Capitalism / Bell D. — N.-Y, Basic Books, 1976.
350. Bell, D. The Post-Industrial Society: The Evolution of an Idea. — L : llford House, 1971.
351. Contemporary Sociology (journal).
352. Contemporary Sociology, An Introductory Textbook of Reangs. — N.-Y ; Toronto, ed by Milton L. Barron, Dodd, Mead and C°, 1964.
353. Contemporary Review (journal).
354. A Dictionary of Surrealism, by Pierre. J. — L, 1974.
355. Encyclopedia of Sociology/ ed. by P. J. O’Connell. — Guilford (Conn.), Dushkin Publ. Group, 1974.
356. Encyclopedia Britannica. — Chicago; London; Toronto, 1946.
357. Everett, M.S. Ideals of Life / M.S. Everett. — N.-Y ; L, 1954.
358. Gross, E. Labor and Society / Gross E. — N.-Y, 1958.
359. Hyams, E. A Dictionary of Modern Revolution / Hyams E. — L.: Lane, 1973.
360. The Journal of Social History.
361. Labor Fact Book. 17. LP. — N.-Y, 1965.
362. Lundberg, G.A. Sociology, Ed. 4 / Lundberg G.A., Schrag C.C., Larsen O. Catton W. R. – N.-Y; L; Tokyo, 1968.
363. Parsons, T The Interpretation of Action in the History of Social Thought. Theories of Society. — Vol. 1 / Parsons T. — N.-Y : The Free Press of Glencoe, Inc., 1961.
364. Parsons, T Some Problems of General Theory in Sociology. Theoretical Sociology. Perspectives and Developments / Parsons T; ed. By J.C. McKinney and E.A. Tiryakian. — N.-Y: Meredith Corporation, 1970.
365. The Philosophical Review (journal).
366. The Russian Review (journal).
367. Sorokin, P.A. The Crisis of Our Age. The Social and Cultural Outlook / P.A. Sorokin. — N.-Y : E. P. Dutton & С Inc., 1957.
368. Stark, W. The Fundamental Forms of Social Thouht / Stark W. — N.-Y: Fordham University Press, 1963.
369. Training for Social Work. IV. U.N. — N.-Y, 1964.
370. Transactions of the Third World Conress of Sociology. — Vol. 8. — International Sociological Association, 1956.